Сентябрь, 1967 год. В нашем полку стояла напряженная атмосфера. Готовилось что–то грандиозное. Тыловые службы вывозили из части палатки, полевые кухни. Механики и водители сутками готовили в боксах технику. Комбат, подполковник Пятницкий, собрал всех офицеров и сержантов.
— Со дня на день поднимут по тревоге. Все офицеры — по штатному расписанию. Сержанты назначаются командирами взводов, примут в военкоматах призывников. Вам будет придан офицер, командир роты. Действовать спокойно, по обстановке. Главное — дисциплина, особенно с призывниками. Все! — поставил задачу комбат.
Утром заревела тревога. Так начались учения «Днепр». Мы, сержанты, Петров, Леканов и я, на БТР выехали в Минск к военкоматам. Туда свозили с предприятий призывников, или «партизан», как мы их называли. Хаос, суматоха. Тут же прибежали к военкомату жены, некоторые плакали, совали мужикам авоськи с провизией. Призывники хорохорились, шутили: «Пришлем с Кубы весточку! Не скучайте, бабоньки!»
«Партизаны» команд не слушали, бродили по двору военкомата, прощались с женами. С трудом, по спискам, распределили их по взводам, «упаковали» в БТР.
После полудня выехали в район сосредоточения, где уже были развернуты палатки. Всех помыли в походной бане, переодели, выдали оружие. Многие «партизаны» были навеселе, клацали затворами, лишь гранатометчики недоумевали: «Что это за труба, как самогонный аппарат?! И куда, сынок, засовывать гранаты?» Я для них был «сынок», и они не обращали на меня внимания, забавлялись с оружием, забегали за кусты и возвращались еще больше навеселе. Бороться с этим было бесполезно, а потому мы ждали, когда у «партизан» кончатся «боеприпасы». Приданный нам командир роты, капитан Сирица, все время пропадал у штабной палатки и даже не принимал участия в работе с призывниками. Мы больше полагались на себя. Хорошо, что рядом вертелся комбат Пятницкий — это успокаивало.
БТР выстроились в колонну, и мы двинулись в изнурительный марш–бросок к Чернигову. На моем БТР водителем был узбек Мамазакиров — спокойный, невозмутимый парнишка. Машину он знал хорошо. Ехали проселочными дорогами. В топких местах дорожные службы настилали гати, и мы без особых проблем продвигались к Чернигову. Мои «партизаны» маленько поутихли, но «боеприпасы» у них не кончались и они подтрунивали надо мной, предлагая присоединиться.
— Чего, сынок, торчишь в люке? Иди к нам, веселей будет! — орали мне.
Мы ехали днем и ночью, делая лишь короткие остановки. Комбат предупреждал, что особенно внимательным надо быть в момент остановки и в начале движения. Где–то в середине колонны БТР наехал на остановившиеся машины. Уснул водитель. Сработал принцип домино, — и солдата придавило. Отделался переломом ключицы.
Колонна, как живая кишка, растянулась на несколько километров. Не было видно ни ее начала, ни конца. Вторые сутки мы были на марше. Монотонно гудели моторы, БТР плавно покачивало на неровной дороге, глаза сами собой закрывались. Вздрогнув от навалившегося сна, я толкнул ногой Мамазакирова, он взглянул на меня, улыбнулся.
— Порядок, командир, едем! — сказал он.
Иногда к нам в БТР подсаживался замполит полка. Он безучастно сидел рядом с водителем, дремал. Мои «партизаны» прекращали травить небылицы из прошлой армейской службы, тоже засыпали.
Мы ехали ночью. Синие огоньки впереди идущего БТР маячили перед глазами. Гудели моторы. Плавно покачивался БТР. Я не спал двое суток. Глаза слипались. На какое–то время я потерял чувство реальности, как вдруг меня стало хлестать по лицу ветками деревьев. Я очнулся. Наш БТР шел по лесу, ломая молодые деревца. Я стал толкать ногой Мамазакирова. Он встряхнулся, стал выворачивать наш БТР на дорогу. За кустами сверкнули огоньки передней машины, и мы вернулись на дорогу. За нами вся колона проделала тот же путь. После этого случая замполит больше не появлялся в нашем БТР.
На очередном привале нас покормили из походной кухни. Мамазакиров тут же уснул на обочине под кустиком. Ко мне подошел плотный дядечка — пулеметчик из моего взвода.
— Сынок, отдохни маленько. Мы тебе место приготовили, — сказал он.
Я заглянул в БТР. Мои «партизаны» устлали пол БТР шинелями. Я залез в БТР, задраил люки и моментально провалился в сон...
...Я иду по ровному полю, впереди — простор, а вокруг меня падают с неба огромные черные хлопья снега. Я вижу, что это не зима. И почему снежные хлопья черные? Дышать становится все труднее и труднее. Черные хлопья забивают мне рот, я задыхаюсь!.. Я очнулся. Перед глазами продолжали кружить черные хлопья. Машинально рука потянулась к ручке люка. Я открыл его, вывалился на броню. Мои бойцы заметили неладное, подали воды. Я отдышался.
— Надо было рядом с водителем постелить, под кустом. Моторы горячие, этилом надышался! А кто знал? Хотели, как лучше, — ворчали мои «партизаны».
На третьи сутки марша над нами появились самолеты. За ними — вертолеты и долгое время с грохотом сопровождали нас на подъезде к Черниговскому полигону.
— Ешь твою, сколько их?! — удивлялись призывники, глядя в небо.
Авиация произвела сильное впечатление на моих бойцов.
Мои мужички задумались, почувствовав, что предстоит им нешуточное дело.
Начались учения, за которыми, я узнал позже, следил весь мир: а вдруг СССР решил завоевать Европу?..
