Как ни бился мелкий чиновник Карандышев над вопросом, почему женщины в своем большинстве предпочитают людей порочных перед людьми чистыми, так и не нашел ответа. Более того, запутавшись в своих размышлениях, пустил пулю в лоб волжской красавицы Ларисы Огудаловой. Или не в лоб, а в статную гордую спину, что дела не меняет. Не найдут ответа на этот вопрос и те, кто придет на премьеру в театр имени Янки Купалы «Дон Жуан» в постановке режиссера из Санкт–Петербурга Анатолия Правдина. Дон Жуан тут и хам, и циник, и развратник, в общем, как и положено в соответствии с культурной традицией, а поди ж ты — отрицательное обаяние дело свое делает: зрительницы цепко впиваются глазами в играющего Дон Жуана актера Павла Харланчука и не сводят с него глаз. Только что чепчики в воздух не бросают. Неприкрытая телесность, легкий эротический налет в образе главного героя и его разнузданной свиты взбодрили комедию Мольера, придали ей привкус клубного эпатажа. Кажется, появятся сейчас шесты и, ухватившись за них, молодые актеры покажут стриптиз. Но режиссер Правдин — все–таки не Виктюк, исполнителей он в известной степени пожалел, и полной обнаженки на главной сцене страны опять нет.
И тем не менее «Дон Жуан», пожалуй, самая радикальная премьера в Купаловском театре за последнее время. И довольно мизогинистическая — женщин режиссер ни в грош не ставит. Ими тут понукают, обманывают, издеваются, изобретательно вешают лапшу на чуткие доверчивые уши. Действие построено по принципу коллажа и театрального конструктора: второстепенные герои то и дело возникают где–то в глубине сцены, чтобы исчезнуть. Случайные попутчики в этом путешествии Дон Жуана и его верного слуги Сганареля мелькают, как деревья за окном. Зрительское сердце ни к кому из них не успевает прикипеть. Есть в этом коллаже, к сожалению, и свои длинноты.
Спектакль вообще получился запутанный, и не каждый зритель пожелает разгадывать предложенный режиссерский ребус. Проходит он не по ведомству развлекательного театра. Манера Анатолия Правдина близка другому российскому режиссеру, Владимиру Мирзоеву, который тоже любит выворачивать классику наизнанку. Но если у Мирзоева за каждым кунштюком и гэгом просматриваются потаенная жизнь героя, его комплексы, то у Правдина, на мой субъективный взгляд, трюк исполняется лишь ради трюка. В режиссерском почерке много хаоса. Зачем актер Павел Харланчук так долго и изнурительно мажет лицо себе черной краской в прологе? Намекает на то, что в каждом Дон Жуане на самом деле спрятан Отелло? Зачем забинтовывает персонажа Романа Подоляко и вставляет ему вместо глаз цветки? Хотя, как говаривал Сергей Гармаш в трагикомедии «Мой сводный брат Франкенштейн»: «Согласитесь, красиво...» Но что дальше? Непонятно. Многозначительные знаки, метафоры, символы возникают тут и там. Пробраться сквозь них совершенно невозможно.
Мир, выстроенный режиссером, напоминает комикс или мультфильм, какой–нибудь «Южный парк» или «Симпсонов». Все тут преувеличено, все на максимальную громкость. Цвета без полутонов — черный, белый, желтый, синий. Грим, как в цирке. И цветок у сельчанки в волосах такой пронзительный, что невольно вспоминаешь песню «Девушка из Нагасаки»:
Вернулся капитан издалека,
И он узнал, что джентльмен во фраке,
Однажды накурившись гашиша,
Зарезал девушку из Нагасаки.
Именно эстетикой шансона режиссер попытался открыть пьесу Мольера. Мир страстей оттого получился условным и холодным. Эмоционально подключиться к происходящему тяжело. Вопрос, который постоянно задаешь себе во время просмотра: это еще гротеск или уже дурной вкус? Есть и безусловные плюсы: совершеннейшая услада для уха — остроумный перевод комедии на белорусский язык Андрея Хадановича. Выпуклая, выразительная, как всегда эмоционально насыщенная музыка Владимира Курьяна. У актеров есть замечательная возможность погрузиться в своеобразный режиссерский мир. Но все же после просмотра чувствуешь себя как та сельчанка, соблазненная и покинутая Дон Жуаном: тебя закружили в танце, что–то пообещали, наврали с три короба и опять оставили у разбитой лодки штопать дырявую рыбачью сеть. От такого обращения остаются легкое головокружение и четкая установка: все мужчины по–прежнему, как и во времена Мольера, в своем большинстве — сволочи.
Добрый зритель в 9–м ряду.
Советская Белоруссия №60 (24443). Вторник, 1 апреля 2014 года.
