Люди и справки

Он прошел через ад концлагеря, немцы признали его узником нацизма. Но чиновники требуют документы...

Могилевчанину Виктору Борисовичу Галюжину было всего 12 лет, когда немецкие войска вошли в Быхов, на его глазах жгли дома, расстреливали женщин и детей в окрестных деревнях. А когда пареньку исполнилось 15, он и сам попал в концлагерь, расположенный в Могилеве на территории завода «Строммашина».

Белорусский республиканский фонд «Взаимопонимание и примирение» компенсацию немецкого правительства Виктору Борисовичу выплатил, но удостоверения узника ему так и не выдали: посчитали, что одних свидетельских показаний мало, нужны архивные документы, подтверждающие нахождение в концлагере.

Виктор Борисович написал в редакцию нашей газеты два письма: в одном рассказал о событиях тех лет, в другом поделился обидой. Оказалось, что ответ из редакции «СБ» так и остался единственным поздравлением, которое он получил к Дню Победы. Письмо бережно хранит и считает, что работники редакции отнеслись к нему внимательнее, чем все, к кому он обращался раньше. А ведь Виктор Галюжин после окончания войны 29 лет служил прапорщиком, сначала в Алтайском крае, потом в Пашково, под Могилевом. Но часть, из которой выходил в отставку, расформировалась, и поздравлять стало некому.

— Неужели не верят, что я был в концлагере? — с обидой спрашивал пенсионер. — Где же мне брать справки, если фашисты их не давали?

В могилевском корпункте «СБ» бывший узник показал нотариально заверенные свидетельства людей, вместе с которыми был в концлагере, начертил план территории «Строммашины»: где располагались бараки, где отбирали заключенных для отправки в Германию, куда свозили новые жертвы. Особенно запомнилась ему столовая, из которой фашисты высыпали во двор пищевые отходы, обильно посыпанные хлоркой (чтобы не достались заключенным). Но голодные узники оттирали ядовитые картофельные очистки снегом и ели...

Галюжин обращался в госархив Могилевской области, в Министерство труда и социальной защиты, в комитет по труду и социальной защите Могилевского облисполкома.

Но архив сведениями о его пребывании в лагере не располагает, работники министерства попросили во всем разобраться местный комитет, а оттуда дважды приходили письма с отказом. Причем нельзя сказать, что чиновники отнеслись к Виктору Борисовичу бездушно, они руководствовались Положением «О порядке установления фактов и периодов нахождения граждан Республики Беларусь в местах принудительного содержания, созданных фашистами и их союзниками в годы Второй мировой войны». Документ был утвержден постановлением Кабинета Министров от 5 мая 1995 года N 241. Согласно положению, факты пребывания жителей нашей страны в фашистских лагерях, гетто и тюрьмах устанавливаются комиссиями по назначению пенсий на основании заявлений граждан и представленных ими документов.

На первый взгляд «порядок установления фактов» весьма демократичен, принимаются во внимание любые документы военного и послевоенного времени: справки из архивов, органов госбезопасности и внутренних дел, Министерства обороны, международных служб розыска, музеев, созданных в местах размещения бывших лагерей... Список можно продолжить. Но ни одного из документов, указанных в нем, у Галюжина нет.

Комиссии могут признавать и свидетельские показания, если свидетелей не меньше двух, каждому из них на день освобождения из концлагеря исполнилось 10 лет и если они в состоянии лично явиться на заседание комиссии и ответить на вопросы. Исключений из этих правил не предусмотрено.

Николай Федорович Цугаков готов дать такие показания, но... согласно документам архивного пенсионного дела в годы Великой Отечественной войны он сам находился на принудительных работах во Франции и Германии, а вот справки о том, что угоняли его на чужбину как раз из могилевского лагеря, в котором встречал Виктора Борисовича, у него тоже нет.

А второй свидетель, Михаил Кожемякин, и справкой не располагает, и на заседание комиссии прийти не может: ноги больные. Как быть?

— Нельзя проводить параллелей между нашими и немецкими законами, — считают в областном комитете по труду и социальной защите. — Компенсации действительно получали не только те, кто имеет удостоверения узников. Ведь выдача удостоверений влечет за собой дополнительный расход государственных денег на увеличение пенсий и предоставление льгот.

В некоторых комиссиях по назначению пенсий требуют, чтобы в справках узников обязательно указывалось, что они были угнаны в Германию принудительно, а не отправились туда добровольно. Что ж, это тоже отголоски войны и той трагедии — действительно, было немало и тех, кто с песнями ехал в рейх. Заработать, повидать Европу. Их было не так много, но они были. И вряд ли им положены сегодня почести...

Председатель Могилевской областной ассоциации малолетних узников фашистской неволи Галина Рыбцова рассказала, что уже не раз сталкивалась с ситуациями, как у Виктора Борисовича. Только за прошлый год с такими же вопросами к ней обращалось человек 5. И это только на Могилевщине, а сколько таких людей по стране?

...Сегодня большую часть времени Виктор Галюжин проводит на даче, в родительском домике в Быховском районе. Отсюда его когда–то забирали в фашистское рабство. Председатель Городецкого сельсовета Надежда Наровская, знающая всех местных жителей (около 40 лет отработала учительницей в сельской школе), очень просила помочь этому скромному работящему человеку.

— Мне и льгот особых не надо, — говорил и Виктор Борисович. — За проезд в автобусе и сам заплатить в состоянии, только лекарства за полную стоимость покупать трудно.

Но чем ему можно помочь?