Как в Беларуси прошла первая пересадка почки от сестры к сестре

У двадцатидвухлетней Лены было много увлечений: гимнастика, оздоровительные процедуры, горные лыжи, фигурное катание. Не хватало только бассейна. Чтобы купить абонемент, понадобилась справка из поликлиники. Недавно Елена перенесла простуду на ногах. Боли в пояснице не настораживали, мол, где-то потянула, с кем не бывает. К врачам не обращалась. У нее даже не было медицинской карточки. Медработники настояли на минимальном обследовании. Лена сдала анализы. Высокий белок. Углубленное обследование — и диагноз: хронический гломелуронефрит…

Медкарточка быстро утолщалась, но Елена, оптимистка по натуре, старалась игнорировать болезнь, сколько могла. Окончила институт, вышла замуж, родила ребенка, работала — старалась жить, как прежде. Пока не пришлось признать очевидное: со своими функциями почки больше не справляются. 

Лена рассказывает о былом тихо. С двери в прошлое, где было больно, тяжело срывать замок: «Почки какое-то время не болят, но к сорока годам я пришла к гемодиализу и инвалидности. Страшно, когда такое случается. Ты на привязи у аппарата. Три раза в неделю надо ездить на очистку крови. Давление очень низкое. Лишней чашки чаю не выпьешь. Съел яблоко, на воду и не гляди. Если наберешь жидкости больше положенного, диализ пойдет сложнее».

После разговора с Еленой нескольким знакомым я задавала один и тот же вопрос: «Если бы пришлось, не дай бог, пожертвовать почку родному человеку, смогли бы?» Следовала пауза, пожимание плечами и такое же неопределенное «не задумывалась над этим».  

Лариса сама без раздумий предложила свою почку сестре, как только врачи сообщили, что подключают Лену к гемодиализу. Елена отказывалась восемь месяцев. Винила себя в том, что станет причиной боли у родного человека. Пациентка несколько раз консультировалась с хирургом Леонидом Ткачевым. Мучилась. На весах были возможность вернуться к полноценной жизни и здоровье сестры: «Если бы речь шла не о родственном органе, наверное, мне было бы легче. У Ларисы на тот момент, как говорят, жизнь сложилась: жена, мать. А мне казалось, я делаю ее инвалидом. Леонид Ткачев — замечательный доктор. Разъяснял все, как есть. С сестрой они меня переубедили».

«Уснула» Лена с двумя почками, а проснулась с тремя. Лариса же очнулась после наркоза с одной. Были сестрами по крови, стали еще и сестрами по почкам. Женщин выписали спустя неделю с небольшим. Моя собеседница вздыхает. За улыбкой пытается спрятать слезы: «Тебе было очень плохо, а тут ты начинаешь жить полноценной жизнью. Это большое счастье. Работала уникальная бригада медиков. Их лица и сейчас перед глазами». 

— Насколько вы были близки с Ларисой до операции и что изменилось в ваших отношениях после? — интересуюсь у Лены. 

— Сестра всегда много значила для меня. Она старше на пять лет. Проводила со мной много времени, когда родители были заняты. Если я приносила грамоту за успехи в учебе, мама с папой говорили: «Неси сестре — ее заслуга». Лариса убеждала, чтобы я себя не винила за почку, мол, это ее выбор. 

Рискнув собой ради Елены, Лариса сразу «забыла» о поступке. С тех пор женщина ни с кем не обсуждает свое решение. Почка еще больше сблизила сестер и их семьи. 

— Голова у нее, например, болит, через какое-то время и у меня боль. Чувствую себя в ответе за здоровье Ларисы. Она не любит ходить по врачам, я настаиваю, чтобы сестра периодически сдавала анализы, как положено. Если увижу, что у нее насморк, узнаю, что спина заболела, тороплю в поликлинику. Слава богу, все хорошо. Мы с ней много путешествуем. Чудо! Из-за болезни я никуда не могла выехать. Мы во многом разные. В детстве были передряги, но если ее обижали, я за сестру готова была подраться. Она для меня все. И в этом мне очень повезло. 

Ларисин орган в теле Елены уже более десяти лет. Прижился хорошо. То, что у нее на одну почку больше, физически женщина никак не ощущает. 

— Но это самое дорогое, что у меня есть. Перед тем, как что-то сделать, съесть или выпить, думаю о почке. Хирург мне рассказал, как во время операции было непросто. Чтобы достать почку, сестре немножко ломали ребро. Поэтому к почке я отношусь особенно трепетно, понимая, какой ценой она мне досталась. Пришлось оставить горные лыжи — страшно падать на живот. Когда эпидемия, не посещаю многолюдные заведения и стараюсь ходить пешком: работа рядом с домом». 

Пациенты, которые прошли через трансплантацию, вынуждены пожизненно пить лекарства, угнетающие иммунитет. Про витамин С и не вспоминают, чтобы иммунная система не ополчилась на трансплантат. 

— Не важно, где я: в театре, на работе, остановке — достаю и принимаю таблетки. Пропускать нельзя. Лекарства токсичные, но врачи все контролируют. Пришлось перестраивать питание, образ жизни и мышление. Продукты покупаю только качественные. Если простыла, советуюсь с врачом. В поликлинике терапевт принимает без очереди. 

Медитация, йога, обычные лыжи, коньки, плавание, танцы, шейпинг — Елена ни в чем себе не отказывает. Была активной до болезни. В движении и сейчас. Две работы, куча хобби, общение с семьей и близкими — у Лены быстрый ритм жизнь, и вместе с тем она научилась не торопиться, а проживать каждый миг. 

— Пересадку нужно было пережить, — философски оглядывается на прошлое Елена. — С благодарностью встречаю каждый день. Не важно дождь или солнце. Мелочи не воспринимаются так остро, как раньше. Крепче любишь, видишь любовь вокруг. Теперь не бегу по жизни, а наслаждаюсь ей. День у меня почему-то длинный, и я так много успеваю. 

Рядом с Еленой и правда ощущаешь, как время приостанавливается. Слышишь тишину, замечаешь детали вокруг. Минуту проживаешь, а не растаптываешь на бегу. 

«Взгляните на котят, — направляет меня шепотом собеседница, будто боится спугнуть пушистое чудо у подъезда. — Их женщина подкармливает. Так здорово наблюдать, как они ждут ее. То один высматривает кормилицу, то другой. Огромное спасибо сестре и врачам за бесценный подарок, с которым я живу. Благодаря которому я живу. Если бы мне пришлось стать донором, я бы не задумывалась, зная теперь, как много это дает».

— Мы создали систему трансплантологической помощи детям и взрослым, новое самое высокотехнологичное направление в клинической медицине страны. Успехи в этой области играют колоссальную роль в развитии всей высокотехнологичной медицины. Те подходы, которые мы внедряли в трансплантации, сейчас применяют в кардиохирургии, нейрохирургии, лечении онкологических больных, в сфере оказания экстренной медицинской помощи. Это важнее, чем просто количественный результат пролеченных нами больных.

Ежегодно государство выделяет около 10 миллионов долларов на закупку лекарств, необходимых пациентам после пересадки. Несколько миллионов государство тратит на закупку оборудования, которое может использоваться для трансплантации в том числе. Врачи, лечащие в нашей клинике аппендицит, проводящие резекцию печени при раке, выполняют в тех же операционных и трансплантацию. Эта форма работы позволяет эффективно использовать все достижения медицины.

Число нуждающихся в пересадке меняется.  Сегодня около 700  человек ждут почку, около 80 — печень. Примерно 40 нуждается в донорском сердце и 12 пациентов ждут легкое. Из 700 человек, ожидающих почку, приблизительно 40 ожидают почку с поджелудочной железой. По сравнению с другими странами у нас короткий лист. Хорошо, что мы можем очень быстро помочь большинству белорусов.

При каких условиях список мог бы сокращаться быстрее? Нужны изменения в законодательстве, но до них важно созреть. В свое время, чтобы избежать коррупции и встречи с торговцами органами, ввели норму, согласно которой трансплантация от живого донора возможна только между родственниками «первой руки»: братом, сестрой, матерью, отцом, детьми. А во всем мире есть организации типа «Добрых самаритян», предлагающих себя в качестве потенциальных доноров. В слове «самаритянин» заложена бескорыстность. То есть человек просто так анонимно может помочь реципиенту, которого даже не знает. Кроме того, во всем мире существует еще одна норма – обмен. Условно говоря, у больного человека есть донор, но он ему не подходит. У другого больного тоже есть донор, но он ему тоже не подходит. Но вот тот донор подходит этому, а этот тому. Мать хочет отдать почку сыну, а отдает ее сыну другой матери, потому что ему орган подходит лучше. И понятно, что здесь все безвозмездно. Думаю, в ближайшее время этот механизм нужно будет прописать в законодательстве и совершенствовать его. В этом залог расширения пула потенциальных доноров.

По развитию трансплантологии Беларусь занимает 26-е место в мировом рейтинге.  Мы рядом с такими странами, как Германия и Италия. 

В стране сейчас 3,5 тысячи человек, которым пересаживали органы, ткани или клетки. С пересаженными органами в нашей стране живет более 2 тысяч человек. Для каждой патологии выживаемость разная. Пятилетняя выживаемость для пациентов с трансплантированной печенью составляет 85 процентов, десятилетняя – 70, двадцатилетняя – 50. Для трансплантированного сердца пятилетняя выживаемость составляет 75 процентов, десятилетняя – 60, двадцатилетняя – 40 процентов. Что касается почки, то там считается только выживаемость трансплантатов, потому что, когда трансплантат прекращает работать, человек может вернуться на диализ. Пятилетняя выживаемость трансплантатов чуть выше 80 процентов.

Считаю, что нам нужно увеличивать количество операций. 26-е – не первое место в мире. Те операции, которые мы делаем, надо делать лучше. Важно снижать послеоперационную летальность и количество послеоперационных осложнений. Надо готовить специалистов, которые спокойно смогут подхватить это знание и выполнять эти операции не только на нашей базе. Необходимо ехать учиться ко всем в мире.

Мы пока еще не делали пересадку комплекса сердце — легкое. Рано или поздно сделаем. Не было еще трансплантации кишечника. Сейчас нет больных, которым такая пересадка нужна и принесет пользу. Когда же эти пациенты были, мы были готовы к этим операциям, но донора подходящего не оказалось. Не делали не потому, что не умеем, а просто не совпало. То же и с пересадкой комплекса легкое — сердце. Это не самая сложная операция, и специалисты готовы, но нужно, чтобы реципиенту нашелся подходящий донор.

drug-olya@yandex.ru

У могилевчанина Дмитрия Бабицкого два дня рождения. 8 декабря — по паспорту. И еще один — 15 июля 2009-го. После операции по пересадке сердца для молодого человека начался новый отсчет жизни.

Мы встретились в его родительском доме в деревне Чечевичи Быховского района, куда Дмитрий приезжает каждую свободную минуту. Багровые краски осенних цветов на клумбе, зеленые кисти винограда на изгороди, вековые сосны за усадьбой — кажется, будто и время здесь течет совсем по-другому. Настроения тут же добавил Бабицкий-младший — четырехлетний Леша, вслед за папой выскочивший на крыльцо. Однако перед камерой любопытный парнишка особо позировать не стал, заявив: дел у него и без того много. Нужно деду по хозяйству помочь, да и машина отцовская в гараже на ремонте — без его участия автомобиль разве починишь? 

Тяга к технике Леше передалась по наследству. Сам Дмитрий в свои тридцать пять может практически все: плиту установить, кран заменить, пол перестелить. Потому в свое время Белорусско-Российский университет и выбрал, специальность хорошую получил — промышленно-гражданское строительство. Несколько лет отработал в компании «Могилевгазстрой». «Еду по городу, вспоминаю: вот здесь, под главной теперь магистралью областного центра, мы трубы прокладывали. И в частном секторе их немало», — за пределами Могилевщины тоже, уточнил, трудился. Работа не из легких, зато какая нужная людям! Потому к делу всегда относился ответственно, выкладывался по полной. А в поликлиники до двадцати с «хвостиком» даже не обращался — пока однажды не загремел в больницу. С первичным диагнозом пневмония: температура поднялась высокая, дышать стало трудно. Но после подробного обследования выяснилось, что проблема совсем в другом — в сердце. Для человека несведущего словосочетание дилатационная кардиомиопатия мало что говорит. Но в семье Бабицких хорошо знают: этот диагноз сродни приговору. 

Болезнь развивалась очень быстро. Одышка становилась все сильнее. Практически перестал спать. Если удавалось вздремнуть пару-тройку часов, это уже было что-то. Поэтому когда в Республиканском научно-практическом центре «Кардиология» ему рассказали о возможности трансплантации сердца, не сомневался ни минуты. Все равно ведь, признает, вариантов не было. Мало того, в ожидании кардинального лечения он успел пережить микроинсульт.

Трудно было и психологически. Дмитрий говорит, что даже был готов к разводу. Не потому, что разлюбил жену. Просто понимал: ей с дочкой Дашей, которая тогда только в школу пошла, будет легче. Однако его вторая половинка орешком оказалась крепким: Татьяна и на службе справлялась, и мужа в больнице навещала-подбадривала, и за ребенком успевала присматривать. Для свекра Николая Аркадьевича и свекрови Натальи Васильевны тоже находила добрые слова. Вторая мама не скрывает: «У меня своих детей — шестеро. Но Таню также считаю дочерью. Люди такой души — большая редкость, моему сыну очень повезло». На глаза Натальи Васильевны наворачиваются непрошеные слезы. Как и в те долгие бессонные ночи, когда без устали молилась за здоровье сына. 

— Просила Бога о милости как могла, своими словами, — вспоминает пенсионерка. — Верю, что мои слова были услышаны. 

...Хотя звонок из Минска был ожидаем, для Бабицких он все равно стал неожиданностью. Собрались за считаные минуты, выехали под вечер. И той же ночью началась трансплантация. Имя кардиохирурга, члена-корреспондента НАН Беларуси, лауреата Госпремии Юрия Островского, который делал Дмитрию операцию, в их семье произносят с особым почтением. Врач сделал почти невозможное — дал пациенту надежду на жизнь, подарил веру в будущее. 

— В себя приходил долго, — вспоминает Дмитрий. — Две недели в реанимации, еще столько же в обычной палате. Потом — реабилитационный центр. Домой вернулся только спустя два месяца. 

Первое, что почувствовал, — стало легче дышать. А спустя год начали возвращаться и силы. Конечно, их не так много, как раньше, потому приходится рассчитывать и беречь. Каждый день принимать специальные лекарства, которые могилевчанин бесплатно получает в РНПЦ «Кардиология». Месячный курс такого лечения стоит 13 миллионов рублей — самим Бабицким подобные расходы были бы не по карману. В семье всего-то доходов — пенсия хозяина да небольшая зарплата жены-повара. Счастье, признает Наталья Васильевна, что операцию тоже сделали бесплатно. 

Рождение второго ребенка Дмитрий и Татьяна считают новой, светлой страницей в своей биографии. Долгожданный малыш радует родителей, старшую сестру, бабушку с дедушкой и многочисленных родственников своими успехами, удивляет почти взрослой рассудительностью. Сейчас главная мечта Бабицких — расширение жилплощади. «Когда-то хотел дом построить, но сейчас это нереально. А в общежитии, где живем, занимаем всего одну комнату. Нас четыре человека, потому, понятное дело, тесновато. Вот подали документы на расширение — надеемся, что просьба не останется незамеченной», — признался Дмитрий. 

И добавил: это второе рождение изменило его жизнь. Если раньше не замечал, как проходят дни, то теперь ценишь каждый из них. И в каждом ищешь что-то хорошее. Вообще, считает Бабицкий, позитивного в нашем мире намного больше. Нужно только уметь это видеть.

svet.markova@gmail.com

Брест стал первым областным центром, где начали делать операции по пересадке внутренних органов. Сегодня в активе местных трансплантологов 172 операции, которые дали серьезно больным людям шанс жить по-новому. 

Все начиналось 19 мая 2011 года, когда в Брестской областной больнице открылось отделение трансплантации. Уже на следующий день была проведена первая пересадка почки. Пациентом стал предприниматель из Барановичей. Полтора года мужчина был в листе ожидания и получал гемодиализ. В декабре 2013 года в Бресте — опять первом из регионов — прошла пересадка печени, длившаяся порядка 10 часов. Через полгода хирурги областной больницы совершают очередной прорыв — пересадку аорты брюшного отдела и легочной артерии от умершего донора. В 2015-м освоены еще две высокотехнологичные операции: 26 января проведена аутотрансплантация легкого, а 29 января — пересадка сердца. Первым реципиентом донорского сердца стал 35-летний мужчина. 

Заведующий кардиохирургическим отделением Брестской областной больницы Андрей Рыжко рассказал, что больной в течение года наблюдался в РНПЦ «Кардиология» и стоял в листе ожидания:

— Как в народе говорят, у пациента было «бычье сердце». В августе прошлого года провели корригирующую операцию — биопротезирование митрального клапана, чтобы он смог дожить до трансплантации. 

В конце января появилось подходящее донорское сердце, и брестская команда, не дожидаясь утра, — ночью — приступила к операции под руководством известного кардиохирурга Юрия Островского. Сегодня пациент чувствует себя хорошо. Даже плавает, давая новому сердцу рекомендованные медиками нагрузки. 

А вот аутотрансплантацию легкого 56-летнему пациенту делали без помощи столичных коллег. Заведующий отделением торакальной хирургии областной больницы Ростислав Боуфалик считает, что без этой операции у больного не было никаких шансов:

— У пациента, 59—летнего жителя Брестчины, выявили онкозаболевание левого легкого. Опухоль врастала в легочную артерию. Требовалась радикальная операция. Но для человека это было опасно. Операцию по удалению легкого он мог не перенести. Можно было сделать пересадку легкого. Появился донор. Но мы решили пойти другим, менее травматичным путем: удалить поврежденную опухолью долю легкого и часть легочной артерии, а дефект возместить донорским трансплантатом. Такую методику в Беларуси до нас не применяли. Все прошло успешно. 

Почему Брест стал первым из областных центров, где сделали пересадку почки, а через несколько лет и трансплантацию сердца? 

Заведующий отделением трансплантации Андрей Шестюк считает, что врачи Брестской областной больницы были к этому готовы лучше других:

— Мы много ездили, учились. Нарабатывали навыки в профильном РНПЦ, присутствовали при операциях и заборах органов. Полтора месяца стажировались в одной из ведущих европейских клиник — Сент-Люк в Брюсселе. Спасибо брестским бизнесменам, выделившим необходимые деньги на зарубежную стажировку. 

А потом главврач Брестской областной больницы Александр Карпицкий сказал, что хватит ездить, пора начинать работать:

— Сегодня мы не отстаем от коллег из Минска. Уровень хирургической техники проведения трансплантаций освоен по мировым стандартам. Благодаря развитию трансплантологии повышается уровень абсолютно всех работающих в больнице — врачей УЗИ-диагностики, лабораторной диагностики, врачей терапевтического профиля. Мы учимся, и у нас получается. В перспективе — создание на базе областной больницы первого регионального Центра трансплантологии.

Несмотря на то что жители Брестской области составляют всего 14 процентов населения страны, на долю региона приходится 26—28 процентов всего донорства Беларуси. Сегодня в листе ожидания на пересадку органов только в Брестской области около 240 человек. Важный момент, который сегодня волнует медиков, — родственное донорство. Это резерв, без которого было бы трудно. 

Главный трансплантолог региона Ростислав Лавринюк считает, что жертвенность в нашем обществе пока еще не так широко распространена, как в некоторых европейских странах:

— А ведь выживаемость органов от живых родственных доноров значительно лучше. Продолжительность жизни у пациентов, которые получили родственный донорский орган, намного дольше. И важный момент: люди, которые отваживаются на родственное донорство, должны быть достаточно зрелыми в духовном отношении и понимать, на что и ради чего они идут.

Медики свое дело выполнили блестяще, а как дальше жить пациентам? С чужой почкой, с чужой печенью или сердцем? На все эти вопросы могут ответить только специалисты и люди, пережившие гемодиализ и пересадку органа. Потому этой весной в Бресте зарегистрировано и начало работать социально-просветительское учреждение «Международный центр Донорство Диализ Трансплантация» — по сути структурный элемент будущего Центра трансплантологии. 

По словам Ростислава Лавринюка, консультанта этого центра, учреждение намерено оказывать поддержку не только пациентам на гемодиализе или перенесшим операцию по трансплантации, но и членам их семей, а также донорам и их родственникам:

— Люди выписываются из больницы и не знают, что делать. Человека нужно научить заново жить после трансплантации. Провести максимальную реабилитацию, даже, может быть, до восстановления работоспособности, если это возможно. Чтобы молодые женщины после пересадки печени, почки или сердца смогли забеременеть и выносить ребенка. Три пациентки из нашего региона, к слову, уже стали мамами. 

И хотя сегодня пересадка почек, сердца и печени — наши реалии, гордость и слава страны, много еще предстоит сделать для формирования позитивного общественного мнения о трансплантологии. Законодательно все отрегулировано лучше, чем где-либо на пространстве СНГ. Но чисто житейские вопросы остаются. Очевидно, настрой в обществе, добрая воля, информированность — ключевые моменты.

Valentinak3@mail.ru

Фото из архива Брестской областной больницы