Мы встретились с бывшим работником министерства госбезопасности ГДР Райнером Руппом в Москве совсем недавно. Это он, «Топаз», с 1977 года работавший в штаб‑квартире НАТО в Брюсселе, сумел осенью 1983‑го сообщить в ГДР и СССР об истинных намерениях американцев.
Райнер Рупп (слева) поведал автору еще много тайн. Но всему свое время.— Райнер, в ноябре 1983‑го НАТО проводило учения «Опытный лучник» — и такого масштаба, что в СССР решили: ядерная война уже на пороге.
— Не совсем понятно, при чем здесь был «Лучник», — слегка возмутился «Топаз». — Но на всех границах, контролируемых НАТО, началось некое бурление. Войска пришли в движение. Дороги, словно намеренно, забила военная техника. Американские самолеты появлялись на самых северных окраинах Советского Союза. Турецкая граница кишела диверсантами. А уже вскоре, в ноябре 1983‑го, эти проклятые маневры. В СССР заволновались. Некоторые ваши руководители пришли к неверному выводу: НАТО во главе с США готовит по Советскому Союзу необъявленный и мощный ядерный удар. Как я узнал уже в этом, XXI веке положение сравнивали с Карибским кризисом 1962 года. Ждали войны.
И нам удалось несколько успокоить друзей. Я тогда работал в Ситуационном центре НАТО. Сюда стекалась вся информация, исходя из которой вырабатывались решения. В тот раз НАТО пыталось сыграть на нервах всех членов Варшавского пакта: как раз во время учений «Опытный лучник» противнику пытались внушить, что силы альянса готовы нанести ядерный удар без всякого предупреждения.
— К чему было так нагнетать страсти? Чего хотели добиться?
— Это был тщательно проработанный план. Искали бреши в чужой обороне. Прикидывали, можно ли устраивать акты саботажа на вашей территории. Анализировали, как Варшавский пакт готовится ответить на явную угрозу. Координировали действия армий разных государств — членов НАТО. «Лучник» был крайне опасен. Представьте, что у какой‑то американской сорвиголовы возникает желание нанести настоящий ядерный удар. Ведь люди на взводе, они готовы на все. А если на той стороне кто‑то чересчур нервный также бросится к ядерной кнопке? В Брюсселе создали две группы: постоянной разведки и постоянных оперативных действий. Я возглавил обе. Предполагалось, что пик учений с получением ложного приказа о нападении должен наступить в самое неудобное для любого из нас время суток.
— Это когда же?
— В пять утра, когда обычная работа еще не началась, привычный ритм не набран. Наши две группы должны были держать ситуацию под контролем, отдавать приказы, следить за их выполнением. Нас было совсем немного — четыре‑пять человек. Старались быть в курсе передвижения всех русских войск, местонахождения их подводных лодок. Особое внимание уделялось здесь Норвегии. Информация, в основном поставляемая натовской разведкой, постоянно взвешивалась, оценивалась. Разведка и военные действовали в полном контакте.
Но, как вы понимаете, мы успели предупредить советских друзей, что все это — не подготовка к нанесению ядерного удара без предупреждения, а провокация, прощупывание намерений противоборствующей стороны. В НАТО многого не знали, не имели представления о нахождении командных пунктов Советской армии. Они именовали такое балансирование на грани «выяснением возможностей гибкого ответа» со стороны противника. Конечно, средства для этого были выбраны негодные, опасные для всего человечества.
Но мы в нашей постоянной группе поняли и иное. Извините, что употребляю специальные термины. Американцы попутно выясняли возможности «победы в ограниченной ядерной войне». Для этого, считали они, надо «обезглавить командные пункты противника», что парализует сопротивление армии врага, то есть Советского Союза. Советы даже не успеют направить свои ядерные ракеты в сторону США: приказы отдавать будет некому. Разрушив коммуникации, сразу уничтожив командный состав и партийную верхушку, они вынудят СССР капитулировать, перережут еще оказывающих сопротивление, как цыплят в курятнике. В Вашингтоне пытались убедить меня: в случае неожиданного нападения с конкретно обозначенными целями уничтожения и точечными бомбардировками
НАТО сумеет избежать крупных потерь. А в СССР, где благодаря лимитированным ударам по его территории не все население будет уничтожено, выжившие встретят приход натовских войск восторженными криками. Ядерные бомбы меньшего разрушительного потенциала помогут сохранить личный состав натовских сил. К тому же потери гражданского населения в странах западного альянса хотя и неизбежны, но тоже «лимитированы».
— Неужели верхушка США сама в это верила?
— Верила. Она жила своими представлениями и своей жизнью. А в штаб‑квартире НАТО в Брюсселе в закрытом для посторонних глаз помещении была установлена сотня специальных щитов. На них отражались три цвета — зеленый, желтый, красно‑оранжевый. И каждый цвет соответствовал ситуации, сложившейся на том или ином участке расположения сил противника. Например, красный — обозначал, что, по мнению разведки и наших военных, ядерные ракеты, например в Восточной Германии, приведены в положение боевой готовности к пуску. Или около штаба, где заседают руководители Варшавского пакта, даже ночью припаркованы два десятка лимузинов и почти во всех окнах горит свет — в этом случае у нас на щите желтый. И чем отчетливее опасность, тем больше красного и оранжевого цветов. С советской стороны считалось, что ситуация превращается в близкую к критической.
Мое положение в Ситуационном центре давало основание успокаивать русских. Что‑то совсем непредвиденное, роковое, несущее угрозу всему миру могло произойти только в одном случае. Если бы американцы плюнули на НАТО и принялись действовать только по собственному усмотрению. Я понимал: такое очень и очень маловероятно. Да они просто не решатся. И я давал понять: серьезность положения нельзя недооценивать, и все же оно не угрожающее, одним оранжево‑красным цветом не окрашенное.
Пик поджидавшей опасности пришелся на осень 1983‑го — все на те же маневры «Опытный лучник». Впервые американские «Першинги», расположенные в Европе, были выведены в конце осени — начале зимы 1983 года из укрытий и отправлены для развертывания в боевых условиях. Высшее военное руководство ГДР пришло, как я и боялся, к неверному выводу: мир на грани. И попыталось убедить в этом советских коллег по оружию. Тут мне пришлось использовать некоторые методы связи, которые позволялось приводить в действие лишь в чрезвычайной ситуации. Она, как полагали в Восточном Берлине, и настала. Каждый день я выходил на связь. Докладывал: в Ситуационном центре Брюсселя ничто не свидетельствует о приближающемся нападении.
И в это же время поток обмена информацией между Брюсселем и Вашингтоном превратился в необузданный водопад. В Москве полагали, что все это связано с уже закончившимися учениями «Опытный лучник». И мне, к счастью, удалось сообщить, что это не так. Продолжалось бряцание ядерным оружием. А нападать на СССР побоялись. В Москве знали, что войны на этот раз не будет. Но вот Рейган об этом и не подозревал. Впоследствии и в США согласились: да, осенью 1983‑го мы были на грани войны.
