Ложь, которая помогает понять истину

Эту живопись надо смотреть неспешно, с хорошо отдохнувшим от неона, глянца и другого уличного ширпотреба глазом. Тогда серый цвет будет казаться не скучным, а изысканным, жемчужным, а метод соцреализма не регламентацией сверху, а психологической потребностью человека, преданного своей эпохе. Эпохе, которая твердо верила: в искусстве все должно быть прекрасно, особенно невзгоды и борьба. Эпохе, которая не колебалась: в искусстве все должно быть сбалансированно, особенно слезы и смерть. Сдержанность, вот чем восхищают картины Ивана Ахремчика сегодня. Сдержанность и благородство. На фоне повальной плебейской моды на всякую "попсовость" они как вздох об утерянном рае.

Историю (в том числе и историю изобразительного искусства) пишут те, у кого она в руках. То есть потомки. Социалистический реализм был нами неоднократно высмеян, его апологеты подвергнуты чуть ли не остракизму. Но песни Дунаевского по-прежнему слушаешь с легким сердцем, фильмы Пырьева смотришь с доброй улыбкой, а на холсты нашего соотечественника Ивана Ахремчика - с почтением. Пикассо однажды выразился так: "Искусство - это ложь, которая помогает понять истину". Все так, пусть соцреализм - это вымысел, но вымысел, который помогает создавать правду. Новую правду о жизни. И отмечая в эти дни 100-летие со дня рождения мэтра белорусского изобразительного искусства Ивана Осиповича Ахремчика, меньше всего думаешь о нем как о хранителе неких партийных мифологем. Да, он был родоначальником историко-революционного жанра в белорусском искусстве (дипломная работа после окончания Ленинградского ВХУТЕИНа - "Первый съезд РСДРП в Минске"). Да, его картина "Защитники Брестской крепости" вошла во все анналы советской эпохи - от учебника до энциклопедии. А еще Ахремчик создал портретную галерею национальной интеллигенции 40 - 60-х годов, и сегодня, спустя почти полвека, эти холсты - настоящие документы эпохи, столь же ценные, как листы из архива: прочитываются такие нюансы общественного настроения, такие извивы предчувствий и тревог... Вот портреты военной поры - Глеб Глебов, Зоя Васильева. Печать угнетенности очевидна. Нет, до мажора победы было еще далеко в 1943-м, ох далеко... Ни орден на лацкане у знаменитого актера (по моде того времени), ни достаточно кокетливая шляпка у известной балерины не скрывают тяжелой подавленности в глазах и осанке. А еще - чуть ли не вселенская усталость... Первые послевоенные портреты уже изобретательнее по настроению. Скажем - Александровской. "Наше все" того времени, певица и деятель культуры Лариса Помпеевна наперекор всему (голоду, разрухе, новым репрессиям) тянется к сирени. Совсем по-детски, скажете? Нет, просто прирожденная актриса. Вся жизнь - сцена, подиум. Талантливое дитя своего времени, к тому же женщина большой духоподъемной силы и пафосности. А "декадентский" портрет Гедалия Кипниса, нашего театрального художника? Шарф, пальто нараспашку - и взгляд человека, который для себя давно все решил. "Все мы гости на этой земле, все мы - странники..." А вы говорите - соцреализм... Правда, эти нотки у Ахремчика появились позже, много позже, в период "оттепели".

Еще одна серия портретов, мимо которых никак не пройдешь на выставке, - это портреты... сирени. Натюрмортами их язык не поворачивается назвать: в цветах - характер, "дышит почва и судьба". Было время, Иван Осипович писал эти цветы чуть ли не ежегодно. Да и не он один. Цветущий куст сирени хорошо ложился в сознании современников на другие символы кипучей-могучей действительности. Вообще, цветок этот, коллективный по форме, был, по-моему, в моде в 50-х прошлого века. Так и вижу комнату бабушки: май, пузатая китайская ваза, охапка сиреневых "выстрелов". Кстати, именно натюрморт сирени выбран Национальным художественным музеем как визитная карточка юбилейной выставки Ахремчика - беспрекословно торжественный плакат висит сейчас на проспекте Скорины, а также у входа в музей: эдакая весна в декабре. Праздник! В общем-то и Ахремчик, несмотря на принципиальную партийность, был в душе, наверное, человеком праздничным, а то и вовсе затаившимся "барбизонцем" - вон сколько воздуха, цвета, игры у него в поздних пейзажах!

Впрочем, Иван Осипович, пожалуй, сердито замахал бы на меня руками. Человеком он был бескомпромиссным и "революцией призванным". Но когда в начале 1960-х Хрущев после печально знаменитой "экскаваторной" выставки в Москве сократил набор студентов по всей стране на отделение живописи, Ахремчик наперекор, факультативно, чуть ли не тайно занимался станковой живописью со всеми желающими у себя на кафедре. Но с левым искусством все равно боролся принципиально. И умер Иван Осипович, кстати сказать, в борьбе, чуть ли не на партийном собрании, которое созвал в театрально-художественном институте, чтобы дать бой авангарду... Да, был он из поколения, которое верило, что можно командовать временем. Теперь мы их называем мужественными романтиками.