Проблема, с которой на горячую линию «Знаменки» обратилась минчанка Татьяна Карусевич, показалась абсурдной, раздутой на пустом месте. Чтобы разобраться в ситуации, корреспондент «ЗН» отправился в деревню Слабсны Сморгонского района.
«Я и представить не могла, что столько сил и средств, вложенных для наведения порядка на кладбище, где похоронила дочь, обернутся против меня. Такое чувство, что я постоянно получаю палкой по рукам, как нашкодившая девочка».
Небольшая деревушка в 120 километрах от Минска. Непривычная для столичного жителя тишина на улице сразу настораживает. Подумать сложно, что в местечке, где всего сорок домов и где люди должны жить, казалось бы, одной большой семьей, может разгореться конфликт, который способен заставить женщину, пережившую смерть дочери, горстями принимать таблетки.
– Моя двухлетняя дочь умерла от рака в феврале 2011 года, – начала рассказ Татьяна Ивановна, с трудом сдерживая слезы. – А так как родственников у нас в Минске нет, решили с мужем и детьми похоронить Яну в Сморгонском районе, где покоятся предки. Для этого моя мама оплатила квитанцию в ЖКХ об оказании услуг погребения.
Когда приехали хоронить, была потрясена плачевным состоянием столетнего кладбища. Подумала: «Куда же я привезла своего ребенка?!» Кругом завалы из венков и старого забора, «зубы» которого торчали из-под снега и казались мне зловещим оскалом – как будто смерть хохотала в лицо… Тогда я и решила все «гробовые» деньги, собранные на работе мне и мужу, отдать на восстановление этого кладбища, – Татьяна Ивановна указала рукой на окно, из которого видны кресты на горе.
– Через несколько месяцев мы приступили к благоустройству. Для начала нужно было очистить территорию от деревьев и кустов, поставить хороший забор, – рассказывает Татьяна Ивановна по пути на кладбище. – Для этого попросила родственников съездить в Сморгонский райисполком и договориться насчет бульдозера. Вот только техника приехала в деревню как раз в тот день, когда шли проливные дожди. Но деваться уже было некуда. Все деньги – личные и те, которые на забор согласились сдать местные жители, были уплачены. Под дождем работала практически вся деревня. Кстати, было много молодежи. Даже парень, приехавший в отпуск из армии, вместо того чтобы отправиться, например, на дискотеку, ночь дежурил возле костра, где сжигали мусор. Было приятно осознавать, что молодежь отнеслась к этому не безразлично. Постепенно кладбище приобретало цивилизованный вид. Люди, которые раньше неохотно ухаживали за могилами, начали чаще убирать здесь.
А осенью я решила поставить кресты на въезде в деревню. Наверное, только в Слабснах их не было… И в этот момент началось... Вдруг звонит председатель сельсовета и грубым тоном говорит мне: «Что вы занимаетесь самоуправством?! Кто вам дал право хоронить свою дочку на этом кладбище?!» Последний вопрос и вовсе поверг меня в шок.
Но главной причиной недовольства председателя стало наше семейное решение огородить место на кладбище, где похоронены родственники, высокой оградой из камня. Почему именно такой? Чтобы из-за ливней кладбище, находящееся на горе, не смыло. Там еще земля особая – плывун. Чтобы все сделать правильно, я наняла специалистов из Минска. Ребята успели только выкопать яму для бетона, как председатель сельсовета потребовала остановить работы, назвав их капитальным строительством. Чтобы выяснить, что делать, я отправилась в министерство жилищно-коммунального хозяйства. Меня там приняли, выслушали и сказали предоставить в Сморгонский райисполком проект сооружения. Индивидуальный предприниматель, к которому мы обратились, был очень удивлен – за многие годы у него впервые потребовали проект для работы на сельском кладбище. В итоге проект согласовали в райисполкоме и строительство было завершено…
Через год в один «прекрасный» день на мой адрес приходит письмо из Сморгонского райисполкома, в котором написано следующее: «поскольку согласование Сморгонского районного исполнительного комитета строительства подпорной стены и сборного покрытия в целях благоустройства захоронений на кладбище в д. Слабсны Кореневского сельсовета не предусматривало устройство ступеней, Сморгонский районный исполнительный комитет обязует Карусевич Т. И. убрать самовольно возведенные ступени».
– Как? – удивляюсь я, – ведь на проекте нельзя не заметить ступени. Они там четко обозначены.
– Как выяснилось, в сельсовет на меня поступила жалоба, мол, я нарушила некие санитарные нормы. Жалобу с требованием снести ступени и перенести стену влево на 60 сантиметров написала жительница Минска, отец которой похоронен рядом с родственниками Татьяны.
Мы ухаживали за могилой ее отца, потому что она около 12 лет здесь не появлялась. А сейчас эта женщина вдруг захотела поставить ограду и посчитала, что моя ограда ей помешает. Хотя места достаточно. Не понимаю, почему сельсовет ополчился против меня, а не пытается урегулировать конфликт. Неужели им станет легче, если я разрушу ограду, которая стоила мне 50 миллионов. Почему же когда работы были только начаты, мне никто об этом не сказал?! – недоумевает Татьяна. – Мы навели порядок на кладбище, обкашиваем траву и убираем заброшенные могилы, а в ответ – непонятное отношение со стороны сельсовета. Если бы знала, то сфотографировала кладбище два года назад, когда о санитарных нормах никто не вспоминал.
Кроме этого, по словам Татьяны, председатель сельисполкома обвинила ее в том, что возведенное «сооружение» портит эстетический вид кладбища. В то время как свалка в нескольких метрах от деревни, на которую мы наткнулись, отправляясь в Сморгонский райисполком, наверное, придает деревне некую самобытность и колорит?!
В райисполкоме мы встретились с начальником отдела жилищно-коммунального хозяйства Еленой Отцецкой, которая не единожды лично выезжала на кладбище в Слабснах. По ее мнению, никаких санитарных норм Татьяна Карусевич не нарушила.
– В постановлении «Об утверждении правил содержания мест погребения» указано много различных требований к содержанию городских кладбищ, в то время как для сельских всего лишь несколько предложений. Но никаких цифр или расстояний от могил там не прописано. Единственное, при оформлении отдельных участков кладбищ должны учитываться общая композиция и единый архитектурный и художественный стиль оформления всех объектов и в целом кладбища. Не вижу со стороны Татьяны таких нарушений. Тем более в данном случае речь идет о старом, неперспективном кладбище. Такого же мнения придерживается и заместитель председателя. А о сносе ступеней и речи не должно быть. Главная проблема в данном случае – человеческий фактор, – уверена Елена Отцецкая. – Думаю, что этот вопрос должен быть решен в пользу Татьяны – человека, который собственными силами привела это кладбище в божеский вид.
P. S. По дороге в Минск мне не давал покоя один вопрос: неужели в нашей жизни не существует других проблем, кроме как заниматься дележкой земли на кладбище?
Если вы столкнулись с проблемой, которую не можете решить самостоятельно или хотите рассказать нам интересную историю, звоните на горячую линию «Знаменки» по телефону в Минске (8–017) 287–16–84.
Николай МАЧЕКИН, «ЗН» (machekin@pochta.ru), фото Полины ГРАДСКОЙ
