Поймал себя на мысли, что почти 100 лет истории Родины ассоциируются у меня с конкретными людьми. Их воспоминаниями, рассказами, действиями, мыслями, эмоциями.
Я был совсем маленьким, но запомнил рассказы деда Язепа Покладка из соседней деревни Тяпинцы о Первой мировой войне, в которой он принимал участие. Наполненные жуткой грязью траншеи. Разлагающиеся трупы на брустверах. И полная растерянность. Зачем? Ради чего?..
Накануне 7 ноября 1967 года в наш сельский клуб привезли старика по фамилии Баслык. Оказалось, он — активный участник октябрьских событий 1917 года и гражданской войны. Баслык сидел на сцене, слушал речи, поздравления с 50–летием революции и... молчал. После торжества мужики засыпали его вопросами: «Дык як яно ўсё ж было?» «Страшно», — только и сказал старик.
Лишь в конце 80–х мама рассказала мне о троих своих старших братьях. В начале 30–х парни ушли из Западной Белоруссии, где режим Пилсудского считал их людьми второго сорта, в СССР. Там дали жилье, предоставили хорошую работу. В 1937–м двоих расстреляли как польских шпионов. Третий 16 лет валил лес в Сибири. После смерти Сталина был амнистирован, реабилитирован. И через 3 года умер от полученной в лагерях тяжелой болезни. Посмертно сняли обвинение и с братьев.
Воплощением военного поколения для меня навсегда остался наш деревенский сосед Андрей Александрович Гомолко. С фронта он вернулся инвалидом. Но я не знал человека более участливого, доброго, жизнерадостного и оптимистичного. Мол, что все беды и напасти в сравнении с той, что минула!
Отец в конце 50–х на несколько месяцев был командирован на целину. Обо всем, что видел, говорил с восхищением. Палатки и тысячи тракторов в степи. Волнующий запах поднятого плугом пласта разбуженной земли. Вселенский размах комсомольских свадеб...
60–е — это космос. Юрий Гагарин. В 1984–м по заданию редакции я готовил материал к 50–летию со дня рождения первого космонавта. Соратники — Петр Ильич Климук, Павел Романович Попович, Алексей Архипович Леонов. Друзья детства Гагарина. Мама Анна Тимофеевна... Никогда не забуду вьюжную февральскую ночь. Залитый ярким светом прожекторов памятник Гагарину в его родном городе, у которого остановился, возвращаясь в гостиницу после встречи с братом Юрия Валентином Алексеевичем. Я тогда понял, что нашел ответ на мучивший много лет вопрос: почему первым в космос полетел именно Юрий Гагарин, а не кто–то другой, ведь подготовленных и достойных было множество? Гагарин был ярчайшим воплощением души народа. Необыкновенно земной. Трепетно–возвышенной. Несгибаемо стойкой. Мягко–сентиментальной. Настежь распахнутой. Отчаянной до бесшабашности. И такой огромной, что невозможно объять никакими мерками и понять до конца самому мудрому мудрецу.
Мой друг Вася Рощин в стройотрядовской форме, улыбаясь, машет из окна вагона. Он едет строить БАМ. Для меня это настроение 70–х. Братья Булойчики — Владимир, Михаил и Александр — из деревни Гореничи Березинского района. Красные флажки на их грузовиках с зерном. Просторные дома братьев. Сараи, полные живности. Хлебосольные застолья на берегу речушки Клевы. Это экономика. Хрупкая, почти воздушная Женя Янищиц читает такие же, как и сама, парящие в небесах соловьино–звучные стихи в кафе в Курасовщине. Здесь с легкой руки секретаря комитета комсомола ПО «Интеграл» Саши Михневича проходят вечера музыки и поэзии. Вход — платный. Зал — битком. Это — взлет и востребованность культуры того времени.
80–е. Сергей Гомолко, сын того самого фронтовика Андрея Александровича. До перестройки он работал слесарем. Из Молодечно ездил на сессии в Воронеж, где заочно учился в техникуме. Летом целый месяц путешествовал на велосипеде по Кавказу. Там никто ни в кого не стрелял, никто никого не похищал, не убивал. А угощали вином и благословенными плодами щедрого юга.
Из непроглядного мрака 90–х смотрят на меня лица друзей детства. Ваня Желнерович, Петя Дурович, Леша Чаевский. Они не выдержали безжалостной ломки эпохи и в расцвете жизненных сил один за другим ушли в небытие.
Сейчас я не могу с уверенностью сказать, кто для меня олицетворяет нулевые. Знаковое, на мой взгляд, десятилетие. Когда Беларусь поднялась с колен и начала расправлять спину. Прав был поэт: «Большое видится на расстояньи...»
Естественно, у многих и многих свой, возможно, абсолютно иной взгляд на последние 100 лет нашей истории. Другие лица, другие впечатления... Но какими бы они ни были, мне кажется, всем без исключения следует в благоговении замереть перед нетленной иконой, коей представляется мне история народа, Родины. Трагическая и героическая. А потому великая. И понимать: ее продолжение пишет каждый из нас. В каждом из нас — вздох, звук, эмоция, штрих нашего времени.
