Помните? Ноги в Литве, а голова в Беларуси. И что делать? Патовая ситуация. Границу нельзя нарушать. Нашим пограничникам отдали команду — вытащить этого парня. Десять минут — и он бы погиб. Сделали укол, отвезли в больницу.
— Это что такое, когда у тебя на глазах умирает человек и просит помощи? И вы нас в чем-то упрекаете? — справедливо задал вопрос Президент.
Меж тем днями на участке Сморгонской пограничной группы литовские пограничники бросили беременную женщину без сознания на линию границы. Это снимал один из беженцев. А если не на камеру, может, сапогом в живот ударили бы? Сейчас она в белорусской больнице.
Истории на нейтральной полосе напомнили мне оскароносный фильм боснийского режиссера Тановича «Ничья земля» о гражданской войне. Два боснийца и серб попали на нейтральную территорию между воюющими сторонами. При этом один из героев, раненый босниец, лежит на мине. Она, как оказывается, не подлежит разминированию. Сразу же взорвется, если тот сдвинется. Двое попавших в западню «врагов» учились в одной школе, но не перестают выяснять, кто первый начал братоубийственную войну… А мина замедленного действия может в любой момент взорваться.
Такая мина, по сути, сейчас на литовской границе. Мы открыто говорим, что «мяч на той стороне», нужно договариваться и разминировать. А там пока звучат совсем другие песни. Для белорусского уха — дикие и абсурдные.
На днях мне написала знакомая из Каунаса, всерьез озабоченная происходящим на границе. В ее сообщениях очень ярко отразилась «кривая правда», которую транслируют нашим соседям, да и их установки. Начался разговор с претензий: мол, почему от вас так легко проходят к нам. «У литовцев денег нет обустроить эти 500 километров». Пришлось напомнить, что наша страна не обладает нефтяными и газовыми богатствами. При этом защищать приходится около 1100 километров границ с Украиной, 680 — с Литвой, почти 400 — с Польшей и 170 — с Латвией. И что-то не припомню, чтобы наши умоляли сделать им скидку «на бедность».
Без прикрас и даже стеснения о беженцах литовка пишет так: «Видно, что их почетно привозят пограничники. Они появляются у нас чистые, красиво одетые и в сияющих ботинках. Одну школу им отдали и другие готовят, наши дети подождут, ищут средства и дома. Несколько экипажей скорой помощи уже не едут к литовцам, а стоят около них, потому что, если комар какой-то укусил, они сразу медиков требуют. Наши очень боятся Европу и не будут их бить, а хорошо было бы». Я напомнила ей, что, к сожалению, уже есть случай гибели мигранта. Ответ поразил абсурдностью, но он полностью вписывается в антироссийскую риторику прибалтов: «Черт знает кто он был. Может, из морга привезли кого-то? Да и вообще, начинаются учения. У вас много русских солдат, которые близко от границы…»
Бессмыслица, абсурд, но факт остается фактом. Человек погиб, а его пытаются использовать в политической игре. Почему литовка мне написала? Мне кажется, внутри человек интуитивно чувствует, когда его грубо дурят. Он пытается найти первоисточник, «разминировать» это напряжение.
Происходящее на границе — во что может вылиться? Это тревожит матерей по обе стороны рубежа. Я могла ей ответить только одно: донесите своим лидерам, что с соседями нужно жить мирно. Минные поля и поиски виноватых не делают жизнь лучше.
«Еще раз повторяю: давайте сядем, возьмем голову в руки и подумаем, как выходить из этого положения», — подчеркнул белорусский лидер на Большом разговоре. А наша беседа с гражданкой соседней страны закончилась так. Обе, не сговариваясь, написали: этот кошмар пора остановить.
