На Олимпийские игры в Пекине Алим Селимов не попал из–за травмы. Четыре года назад вообще было не ясно, сможет ли Алим продолжать карьеру, он больше лечился, чем тренировался, и бороться ему приходилось не с соперниками на ковре, а с навалившимися проблемами. Чемпион мира 2005 года по греко–римской борьбе старался, но руки опускались. Сегодня он говорит, что ему помогли поддержка родных и близких и, конечно, Аллах: Селимов — мусульманин и вера для него вопрос очень серьезный. Он выстоял, сумел подняться и снова стать сильнейшим в мире.
Для уроженца Дагестана у Алима довольно необычное отчество — Максимович. Своего отца, правда, наш двукратный чемпион мира помнит смутно — папа рано ушел из жизни и воспитывали его мама и старший брат. Что интересно, несмотря на то, что в Дагестане, говорят, дети рождаются, уже имея первый разряд по борьбе, Селимов о лаврах чемпиона не мечтал: он ходил в музыкальную школу, слыл любителем гуманитарных наук и посещал кружок изобразительного искусства.
Это в нем, вероятно, отцовские гены. Алим говорит, что папа не очень интересовался спортом, зато музыкой — вполне. А страсть к борьбе взыграла в нем зовом предков самостоятельно: один раз зайдя в борцовский зал, мальчик пришел домой с твердой уверенностью — буду бороться.
— Я не могу назвать нашу семью слишком спортивной. Такого не было, чтобы с маленьких лет я видел себя только чемпионом. Я неплохо учился в школе, получал хорошие отметки по русскому языку и литературе. Хотя моя мама, учительница как раз по этим предметам, относилась ко мне очень строго и поблажек не делала никаких. А вместо борьбы я играл в музыкальной школе на национальных дагестанских барабанах. Правда, недолго — с неделю. А потом соседка, которая в местной ДЮСШ волейбол преподавала, отвела меня к себе на занятия. Рядом был борцовский зал, и я зашел туда из любопытства, посмотрел. А там — настоящие мужчины, от пота — туман. Вся эта атмосфера произвела на меня впечатление неизгладимое. Я пришел домой и сказал маме, что на музыку больше не пойду. И в художественную школу тоже.
— Признаться, сегодня трудно себе представить Алима Селимова художником, в берете и с кисточкой в руках. Ты хорошо рисуешь?
— Рисую, когда дочка просит. Сидим с ней, мелками балуемся, картинки всякие — кошки, собачки, зайцы. Она и сама разукрашивать любит, акварель вот ей купили.
— А каким было твое детство?
— Мои воспоминания о нем больше с природой связаны. У нас места потрясающие: горы, лесные массивы, реки. Южный Дагестан прекрасен, это в северном в основном голые скалы, а тут — все зеленое, красота! Я никогда не надевал обувь, ждал лета, чтобы босиком бегать по горам, речкам. В футбол играли, в казаки–разбойники в этих лесах. Горный воздух, его очень иногда не хватает. Много времени мы проводили на улице, но возвращался домой всегда вовремя, потому что знал: ждут мама и старший брат.
— Брат был строг?
— Очень! Я его боялся как огня, без его разрешения никуда не ходил. У него был свист пронзительный, я мог узнать его из тысячи. Он меня никогда не звал, а просто выходил на крыльцо и свистел. Этот звук я за 5 километров слышал.
— На море много времени проводил?
— От дома до моря минут 20 езды на машине. Но бывал я там редко. Когда живешь возле моря, как–то и не ценишь это соседство. Два–три раза за лето съездишь и все. Это здесь, вдалеке, скучаешь по нему. Может, поэтому я и к рыбалке не прикипел — это не моя стихия. Я то ли не умею ловить, то ли мне не везет. Хотя иногда хочется, когда перегружен, когда проблемы, просто выехать на природу, забросить удочку, посидеть. Но надолго меня не хватает: не могу, когда не клюет.
Селимов — лезгин, родом из села Касумкент. Это его малая родина, потому что он давно уже стал белорусом (насколько, конечно, может стать белорусом лезгин). Его судьба — пример истинного борца, Алиму ничего в жизни не давалось легко, все свои награды он выстрадал, отработал, заслужил. Начинал свой путь в вольной борьбе, а стал в итоге первым в Дагестане чемпионом мира по греко–римской. Двукратным! Но шел к своему «золоту» Алим путем тернистым и извилистым.
— Когда–то в детстве со мной приключилась такая история. Брат мне всегда строго–настрого наказывал, чтобы после тренировки я шел домой. Но я однажды вместо этого стал баловаться: пируэты разные крутить, сальто делать. Неудачно приземлился и сломал руку. Пришел домой, допрос: «Что с рукой?» Так, мол, и так: сломал, говорю. Он мне пинка под зад и выговор: «Я же говорил, чтобы сразу домой! Такой ты сякой — мешок! Никогда из тебя борца не выйдет!» Задели меня такие слова. И я ответил: «Будет! Я тебе докажу. Вот увидишь, стану чемпионом мира!» Много лет прошло, но чемпионом я стал.
Но мог ли об этом думать 16–летний парнишка, одетый явно не по сезону, который сидел на вокзале города Гомеля, ожидая автобуса в незнакомый ему Мозырь? Что творилось тогда на душе у Алима Селимова, знает лишь он один. Это был смелый шаг: приехать в незнакомую страну, где нет ни друзей, ни знакомых, и начинать здесь свой путь с нуля.
— Какая мама захочет отпускать несовершеннолетнего пацана за тысячу километров от дома?! В страну, где и люди, и нравы другие... Но старшему брату удалось уговорить маму. Сначала она переживала, а потом свыклась. Мне же не хотелось упускать такой шанс.
Опеку над Алимом взял в Мозыре тренер Малик Эскендеров. Ему сегодня и нужно говорить спасибо за то, что Беларусь имеет двукратного чемпиона мира по греко–римской борьбе. Он Селимова у себя приютил, он же и отправил его в Гомель, в училище олимпийского резерва.
— Мозырь — маленький уютный зеленый городок. Таким он остался в моей памяти. Хотя когда впервые его увидел — зимой, было очень холодно. А я — в кроссовках и спортивных штанах. Первое время было очень тяжело, чувствовал себя не в своей тарелке. Думал, что доставляю всем кучу неудобств. Денег не было совсем, бывало, недоедал, замерзал... О собственном жилье и автомобиле мог только мечтать!
Он уникальный спортсмен. Его жизнь и карьера — как пример для подражания. Впервые Селимов стал сильнейшим в мире в 2005–м, но потом жизнь пошла кувырком, травмы сыпались одна за другой, на его прооперированных ногах сегодня нет живого места. Алима уже много раз списывали со счетов, в него почти никто не верил, да и сам он, кажется, стал приходить к выводу, что, возможно, скоро придется завязать. Но он ждал. Надеялся и верил. А Бог любит терпеливых. И вот Стамбул, 2011–й. Чемпионат мира. И он снова первый!
— Семь лет назад очень многие говорили, что Селимов выиграл случайно. И все это время я ждал момента, чтобы доказать обратное. Просил Бога дать мне здоровья, чтобы год оттренироваться без травм. Он услышал меня. И я доказал. Думаю, двукратным чемпионом мира случайно не становятся.
— Твой накат в финале, которым ты победил поляка Дамиана Яниковского, был неповторим! Три секунды до конца схватки оставалось, а поляк никак не поддавался!
— Я его расслабил. Один раз дернул, второй раз, а потом просто лег на него всем телом и расслабился. И тут же ощутил, что и он, поддавшись на мою хитрость, потерял концентрацию. Я прямо почувствовал, как расслабились мышцы соперника. Оставалось четыре секунды, три... Я сказал себе: «Или пан, или пропал». И выполнил накат. Наверное, это опыт.
— Сейчас травмы не донимают?
— Скажу так: со здоровьем не отлично, но хорошо. Мелкие травмы есть, но с ними можно жить. В январе был подвывих плеча, сейчас вроде ничего.
— А у твоего друга Тимофея Дейниченко? Вы ведь на тренировках всегда в паре работаете, несмотря на то, что Тима выступает в категории 96 кг, а у тебя — 84.
— Да, мы оба — гомельские и работаем в одном зале. Но Тимофей сейчас большой стал, весит за сто килограммов, вес еще не гоняет, поэтому в паре работать тяжело. Хотя иногда все равно стоим.
В 2005 году, когда Селимов завоевал свой первый титул, в финальной схватке он победил не кого–нибудь, а олимпийского чемпиона Алексея Мишина. И у меня к Алиму назрел вопрос: является ли Мишин для него принципиальным соперником? Ведь на недавнем Кубке мира в Саранске они встретились на ковре вновь. Селимов россиянину уступил, а Мишин при этом сказал: «Семь лет назад меня засудили на чемпионате мира в схватке с Селимовым. С тех пор ждал возможности вернуть ему должок».
— Он хороший спортсмен, но болтун. К сожалению, из–за своей не оптимальной готовности и последствий не до конца залеченной травмы я ему уступил — он просто в третьем раунде сумел вытолкнуть меня с ковра. У меня с ним нет никаких счетов. Так что он может говорить все, что хочет.
После Кубка мира Алим ненадолго заскочил в Гомель, к семье. Эти редкие побывки с семьей для борцов большая редкость, а потому — настоящее счастье.
— Ты строгий папа?
— Стараюсь быть строгим. Но я за полгода только несколько недель дома побыл. Приезжаю, дочка не слезает с меня, какая уж тут строгость...
— Дочь зовут Эльнара. Что значит это имя?
— Это значит «свет родины». Я далеко от родных мест, поэтому так назвал.
— А имя Алим?
— Это арабское имя и ударение вообще–то на первую букву. Но меня все даже на родине называют с ударением на второй слог. А дословно это переводится, как знаток ислама, «тот, кто знает, грамотей, ученый».
Алим действительно интеллектуал, вот и говорите после этого, что имя не накладывает на человека отпечаток. Он вообще очень приятен в общении, с ним поговоришь — и настроение улучшается: рассудительный, интеллигентный, добрый и честный парень, без малейшего намека на заносчивость. Удивительное дело, но скромности у двукратного чемпиона мира может поучиться каждый из нас — уверяю вас. Не раз ловил себя на мысли, что в разведке о таком напарнике можно только мечтать — надежный Селимов, как Китайская стена.
В школе Алим очень любил гуманитарные науки, но особой страстью пылал к истории, биологии и анатомии. «Если бы не спорт, стал бы врачом», — говорит он о себе, а сейчас учится на факультете истории и социологии Гродненского университета.
— На родине давно был?
— В декабре ездил. Теперь — только после Олимпиады.
— Барана сможешь зарезать?
— Да, резал. Первый раз было очень непривычно, тяжело. Я начинал неправильно что–то делать, мне говорили: отойди. А второй раз уже проще. Когда мы были маленькими, для нас это был праздник, когда резали барашка: собирались рядом, смотрели, помогали. Мы не думали о животном, а лишь о том, что будет после — о шашлыках, о еде. Помню, у нас был волкодав большой, ему давали кровь баранью пить. Это нормально, так принято.
— Любимое блюдо?
— Национальное — хинкал. Пироги с картошкой. Из белорусской кухни — колдуны, грибной суп.
— Лезгинку умеешь танцевать?
— Да, это наш национальный танец. В последний раз танцевал месяц назад на свадьбе у одного друга в Минске. Пригласил, говорит, как же ты уйдешь, не станцевав? Я станцевал.
— Когда в последний раз испытывал страх? Чего вообще боишься?
— Сразу и не припомню. Человек, если не боится чего–то, значит, он ненормальный. Каждый боится. За своих родных, близких. А страх... Был момент недавно. На дороге. Ехал домой и в машине лопнуло колесо. Повело меня в сторону, но я смог удержать машину. Остановился на обочине, вышел, выдохнул. Было страшно.
— Продолжи фразу: «Увидеть Лондон и?..»
— И победить, конечно.
Побыв в Гомеле неделю, Алим Селимов снова отправился на сбор. Настала горячая пора, скоро Олимпиада.
