С другой стороны, какие секреты в наш век видео и фото? Вездесущие тележурналисты уже успели отснять и показать и вращающуюся конструкцию с винтовой лестницей, уставленную псевдо-античными статуями и увенчанную большим шаром — то ли елочным, то ли земным; и фикусы, и завесы из голубого макраме, и голубую ванну с полным набором сантехники, в которой, как уверяет режиссер Миклош Габор Кереньи, даже купаются.
Кто-то пустил ошибочный слух, что действие «Летучей мыши» происходит в наше время. Но это не так. Как сказал сценограф Тамаш Ракаи, «это будет спектакль без конкретной эпохи». А художник по костюмам Агнеш Ева Дярмати сказала: «Мы покажем эпоху безэпохальную, эпоху вне времени». А возможно, и вне пространства.
Но это не значит (как я думала вначале), что костюмы абстрактные или хуже того космические. В безэпохальном времени, как оказалось, носят русские юбки и кофты XIX века с меховой оторочкой, бальные платья, шелковые жилеты, фасонные пиджаки. И тут же крестьянки в фартуках и платках до бровей, танцовщики в венгерских костюмах, казачки в ливреях а-ля рюс, рогатые гарсоны, с чертовской ловкостью жонглирующие подносами. Отдельная история — Орловский, женщина в русской шелковой рубахе и огромной шубе внакидку.
Журналисты очень настойчиво расспрашивали Керо (театральная кличка Миклоша Габора Кереньи), чем минская «Летучая мышь» будет отличаться от его постановок в других городах — от Санкт-Петербурга до Мюнхена и Будапешта.
Оказалось, даже концепция другая.
— Я поставил много «Летучих мышей», — признался Керо, — но время не стоит на месте. В данный момент для меня очень важно, что люди, когда их обидели, всегда хотят отомстить. И это плохо, потому что человек, который задумывает месть, получит свой «кипяток на голову». Нынешняя постановка будет о лжи и о мести. Этим она отличается от остальных моих постановок.
Ради этой идеи было специально подготовлено либретто, в котором советская классика — разговорные диалоги Николая Эрдмана и песенные тексты Михаила Вольпина — перемешана с современными текстами Сергея Вольского и авторскими вкраплениями Миклоша Габора Кереньи.
Сценограф Тамаш Ракаи вообще считает, что для нашего Большого театра никакие готовые решения в принципе не подходят:
— Как только я увидел эту громадную сцену, да еще с наклоном, я сначала испугался. Потом первый испуг прошел, и я понял, что получил огромное пространство, где смогу играть в свои игры. Я не хотел проектировать тяжелые декорации. Здесь очень важна свобода, воздух. Тогда и мысли зрителя будут витать в свободных пространствах на сцене. Особо нужно сказать, что это пространство символическое. Это внутренний мир князя Орловского. И здесь так много мелких слагаемых, в которых каждый может найти свою собственную частичку.
— Для меня очень важно дать зрительному залу то, во что он влюбится, — признается Керо, — чтобы, посмотрев утром в зеркало, человек сразу вспомнил, как хорошо было вчера вечером.
Но этот взгляд в зеркало — еще и узнавание самого себя в героях спектакля.
— Меня всегда волнует, чтобы наряду с развлечением были и размышления, — усмехается Керо.
Недаром в спектакле будет нечто вроде лабиринта.
Все члены постановочной группы очень высоко оценили и наших певцов, и работу технических служб.
— Я много где работаю, но такую швейную мастерскую, как у вас, редко где в мире встретишь, — восхищается Агнеш Ева Дярмати. — Просто челюсть отвисает, какие они шьют костюмы! Они влюблены в свою работу, они очень хорошо понимают мои рисунки, мои замыслы, мой стиль.
Но почти никто не отметил удивительного человека, который специально приехал из Бреста, чтобы помочь нашему театру в работе с венгерскими специалистами. Петер Барас, математик по профессии и венгр по происхождению, в Беларуси живет с 1975 года. Знает множество языков, переводит прозу и поэзию с белорусского языка на венгерский.
— Это человек, который удивительным образом включается в ситуацию и переводит вместе с интонацией, — говорит дирижер Иван Костяхин, который вместе с итальянским маэстро Джанлука Марчано готовил музыкальную сторону спектакля. — Мою фразу он переводит режиссеру с моей интонацией, а фразу режиссера переводит мне с его интонацией.
При таком переводчике неудивительно, что никакого языкового барьера в работе вообще не чувствовалось.
Дополнительная сложность заключалась в том, что венгерский режиссер должен был научить наших оперных артистов правильно произносить русский разговорный текст. Но и здесь нашелся удивительный метод:
— Если ты верно улавливаешь настроение, ты чувствуешь, фальшиво звучит фраза или искренне, — делится секретами Керо. — Я стараюсь чувствовать вместе с актером.
Кстати, среди участников спектакля не только артисты оперы, хора и балета, но и главный Дед Мороз страны Владимир Радзивилов, который исполняет очень эффектную комическую разговорную роль. По традиции, ее отдают самому популярному комику страны. Как Радзивилов впишется в оперное окружение, мы увидим уже очень скоро, 16 апреля.
ФОТО: Михаил Нестеров
