Летописец белорусской диаспоры

— Григорий Николаевич, откуда берутся истоки вот такой непреходящей темы — миграции белорусов за границы своей страны? Очевидно, неспроста эта привязанность?..
— Как ни банально это звучит, но все мы родом из детства. И эта тема тоже. Представьте себе: шестидесятые годы ушедшего столетия. “Деревянная вёска” Пустая Гряда в глухом уголке белорусского Полесья. Недавно здесь отгремела война. В лесах еще не захоронены солдаты. По ночам возле самых хат воют волки. Но новые веяния доходят и в эти глухариные места. Начиналась эпоха Хрущева, во многом противоречивого политика. Но не надо забывать о том, что именно при Хрущеве люди вдохнули первый глоток свободы, сбросили с плеч тяжелую ношу сталинской тирании. Впервые колхозники получили паспорта. А с паспортами пришла и возможность выезда из родных мест. Тогда же в далекие российские регионы начали уходить крепкие белорусские мужики из моей деревни. Уходили от безденежья, от отсутствия жизненной перспективы. Уходили не одни — уводили семьи, чтобы на новом месте построить для себя счастливую жизнь. Для меня же это была трагедия. Грусть журавлиного расставания с друзьями детства, близкими мне людьми не проходила годами. Журавли — так те весной обязательно возвращаются на родину, а мои друзья оставались в далеком далеке почему-то навсегда. Вечерами меня, двенадцатилетнего пацана, приглашали в деревенские хаты при тусклом свете керосиновой лампы писать письма в Красноярский край, Пензу, Астрахань или же Карелию. После обязательных “во первых строках моего письма, во вторых строках...” под диктовку деревенских теток и бабушек в конце писем я давал волю своей самостоятельности, своей фантазии. Мне почему-то казалось, я был даже уверен в этом, что, прочитав мои концовки, друзья обязательно приедут в родную деревню. Но они не приезжали. И поэтому грусть в моей душе была тяжелее вдвойне...
— И когда же вы сказали себе что пора заняться литературным творчеством?
— Это случилось уже во времена перестройки. В 1996 году в Гомеле создал литературно-исторический журнал “Полесье” и стал его главным редактором. Журнал был ориентирован на аудиторию трех славянских государств — России, Украины и Беларуси. Материалы в журнале печатались соответственно на родных языках этих государств. Учреждал журнал не без тайной надежды, что сумею разыскать в России друзей детства, давних знакомых, о которых расскажу в своих очерках. А через несколько лет уже издал в Москве свою первую книгу “Белорусы в России”. Она переросла мой ностальгический замысел. Это была книга о белорусах, которые стали гордостью не только нашей земли, но и России. Среди них — руководитель комитета по реформированию оборонных предприятий Москвы, президент национально-культурной автономии “Белорусы России” Франтишек Коврига, известные ученые и банкиры Яков Дубенецкий, Анатолий Милюков, Виктор Букато, председатель Совета директоров международной космической компании Артур Усенков, крепкие промышленники Александр Гоев и Валерий Журавлев, писатель и ученый Михаил Рассолов, бывший начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота Николай Иванович Шляга, к сожалению, уже ныне покойный. Он надорвал свое сердце, служа белорусской идее: Николай Иванович был создателем и первым председателем национально-культурной автономии “Белорусы Москвы”.
— Как быстро пишете книги?
— Документальную повесть “Разведчик Генерального штаба” написал буквально за три недели. Мною двигали страсть и чувство справедливости. Еще быстрее ее издали в Воениздате — за пять дней. В Главном разведывательном управлении есть зал, где вывешены портреты асов советской военной разведки — Рихарда Зорге, Льва Маневича, Ходжи Мамсурова...  Есть здесь портрет и легендарного разведчика “Олега” — под таким засекреченным именем в тылу врага во время войны действовал ныне широко известный российский писатель Иван Андреевич Колос. За боевые заслуги, безупречное выполнение боевых операций он награжден пятнадцатью боевыми орденами и медалями СССР, Польши и Германии. А 29 ноября 1994 года указом Президента РФ полковнику в отставке Ивану Колосу было присвоено звание Героя Российской Федерации. Но не все знают, что Иван Колос — родом из Беларуси, из деревни Картыничи Лельчицкого района Гомельской области. А если кое-кто из земляков и знал об этом, то старался сделать все возможное, чтобы предать его имя забвению. Хотя Иван Колос в годы Великой Отечественной войны в тылу врага создал четыре партизанских отряда и стал самым молодым партизанским комбригом на Белорусском Полесье — ему было в то время только двадцать лет. Об удивительной судьбе и жизненных перипетиях легендарного разведчика и рассказывает эта книга, написанная так быстро. Всем своим пафосом она утверждает, что подвиг человека должен быть отмечен. И, возможно, недалеко то время, когда белорусское государство по достоинству наградит партизанские деяния Ивана Колоса.
— Были ли в вашем творчестве приятные неожиданности, когда, как говорится, материал сам пришел в руки...
— Мне иногда приходится по писательским делам бывать в Москве. Там часто слышу фамилию Ресин. Вместе с мэром Москвы Юрием Лужковым они обновили лик Москвы, сделали ее красивой и удобной для проживания. Ресин и Ресин... Мне-то что до него? Ведь наши пути никогда не пересекались. Ошибался. Вдруг что-то зацепилось в памяти: а не имеет ли отношение Владимир Ресин, московский градостроитель, к тем самым Ресиным, в дом которых я не один раз прибегал в годы моей журналистской юности? Оказывается, имеет. В том доме как раз жил его родной дядя. Сюда, в этот дом в Речице, привозили из Минска от греха подальше и маленького Владимира, когда его отца Иосифа Ресина арестовали в 1937-м и почти год держали в тюрьме, пытая электрическим током и сдирая ногти с пальцев ног. Так неожиданно пришел материал о Ресиных из речицкой земли. Многие из рода Ресиных трагично завершили свой земной путь на белорусской земле. Двое братьев отца погибли под осколками артиллерийского снаряда в годы белопольской оккупации. В противотанковом рву были расстреляны дедушка и бабушка Владимира Иосифовича Ресина. Теперь на том месте стоит памятник с лаконичной надписью: “3000. За что?”. О судьбе Ресиных я написал очерк, который будет напечатан в новой книге.
— Как будет называться книга? И о чем она?
— Книга называется “Две родины”. Она снова продолжение непреходящей моей писательской темы — белорусы в России. Здесь впервые попытаюсь дать арифметическое среднее того, сколько же белорусов со времен Киевской Руси и до наших дней выбрали Россию своей второй родиной. Что они привнесли в ее материальную и духовную культуру. Коснусь и фамилий известных исторических людей России, которые тем или иным образом были связаны с Беларусью. О том, как написана книга, уже судить читателю. Она выйдет в начале следующего года в Москве в Воениздате.