Тайны уникального Обольского болота хранит 84-летняя жительница деревни Вишня
Хутор Вишня Шумилинского района расположен всего в десятках метров от жемчужины Поозерья и всей Беларуси — Обольского болота, где едва ли не каждая травинка и зверь занесены в Красную книгу. В голову не придет, что здесь, в глуши, где спокойно бродят волки и медведи, среди брошенных старых хат отыщется хоть одна живая душа. К 84-летней Анне Штукиной заходит в гости всякий, кто приезжает посмотреть на уникальное болото. Не зайти к ней — проявить неуважение к этому месту, чьей хранительницей она считается.
В гости к единственной жительнице деревни Вишня едем вместе в директором Обольской школы Александром Штокиным. Александр Николаевич и Анна Сергеевна при встрече расцеловываются — они старые друзья.
— Как живется вам здесь, с волками-то? — спрашиваю.
— Нiчога жывецца. Ужо, лiчы, 85 гадоў тут. Тры гады, як адна, хазяiн памёр, сыны ў Полацку i Наваполацку. А што ваўкi? Прыходзяць калi-некалi. Закрычы — ён i пабяжыць. Мой хазяiн расказваў, як касiў тут недалёк. Ну косiць i косiць. I во — iдзе цераз дарогу мядзведзь. А ён яму кажа: «Хадзi, сябра, пасабляй». Той развярнуўся i да яго — во страху! Але ж ён, кажуць, нападае толькi тады, калi яго спужаеш.
— Анна Сергеевна, а вы знаете, что от медведя не убежать? Он нападает очень быстро, — предупреждает Александр Штокин.
— А мне здаецца, што непаваротлiвы, шыбка не пабягiць.
— Долго не побежит, но на короткие дистанции догоняет даже олененка или лося.
— Ого! Тады страшна. А воўк... засвiсцiш, у далонi захлопаеш — дык ён i пабег.
Анна Штукина живет, считай, на две хаты — свою и родительскую. Расположены они совсем рядышком, как это было принято здесь испокон веков. Своему дому — почти 60 лет, отцовскому — около двухсот, строил еще дед, используя вместо фундамента пни. По нему, прекрасно сохранившемуся, можно спокойно изучать историю Беларуси последних двух столетий.
— У гэтым домiку многа людзей жыло: спачатку дзед i тата з трыма братамi, потым, як сталi дзецi радзiцца, яны раздзялiлiся, свае хаты паставiлi. За гэта iх, як кулакоў, разарылi. Яны ўспелi сабе новыя хаты паставiць, але за гэта ў цюрмах адсядзелi. Адзiн тата адкупiўся. Во як!
Анна Сергеевна показывает мне чудом сохранившиеся после раскулачивания жернова. В те годы они считались признаком состоятельности и уничтожались. Нынешняя их хозяйка использует отцовские жернова по назначению — мелет зерно, а потом печет вкуснейший хлеб на стеблях аира.
— Як багацейшыя былi — на панскую мельнiцу малоць вазiлi, а калi гора прыходзiла — свае жорны патрэбны былi. Вось у гэтую дзiрачку зёрны засыпаеш i круцiш вось так, — демонстрирует жернова в действии хозяйка.
— А автолавка к вам ездит? — спрашиваю у нее.
— Ня ездзiць. Сыны тое-сёе прывозяць. Хiба мне многа трэба адной? Малака хлябну, масла якога. Як хазяiн быў жывы, усякае гатовiлi: баршчы, клёцкi, супы, дранiкi, бульбякi, блiны. А цяпер сыру зрабiла i думаю: калi я той сыр адна з’ем?
И в одном, и во втором доме стоят раритетные по нынешним временам печи — с деревянным фундаментом. Сейчас такие даже в старых хатах — большая редкость. Смотрю на потолок и удивляюсь — весь в дырках, как изрешеченный пулями.
— Ды не ад немцаў! — смеется Анна Сергеевна. — Гэта калыскi вешалi. Калi палiчыць, дык больш за дваццаць дзiрачак будзе. А ад немцаў тут таксама тое-сёе засталося. Да вайны гэты пакой быў падзелены шафамi i сундукамi на два. А пасля — нi вокан, нi дзвярэй, адны голыя сцены, усё палiцаi пазабiралi. Дык пераборачку з нямецкiх дасок зрабiлi.
— В те времена доски пилили длинными пилами: один человек становился на «козла», другой оставался внизу. Представьте, сколько нужно было времени, чтобы обработать одну доску. А немцы, чтобы делать окопы, привезли циркулярные пилы, которыми здесь до этого никто никогда не пользовался. Вот из этих немецких досок и сделана перегородка в этом доме, — поясняет Александр Штокин.
После немцев остались у сельчан еще и покрывала, покрашенные... фашистскими ракетами. Оказывается, если разобрать сигнальную ракету, которых вдоволь было разбросано по болоту, и стереть ее в порошок, получались красители разного цвета: красные, зеленые, желтые. Вот их и использовали в хозяйстве вишневцы.
Обольское болото в нескольких десятках метров от порога дома Анны Сергеевны. Еще пару лет назад она была заядлой ягодницей, теперь здоровье не позволяет ходить по кочкам. Сейчас забота — огород, козы, куры да коты.
— Бывае, як ночы вялiкiя, прачнуся i ў дзве гадзiны, i ў тры — тады сяду i пшанiцу перабiраю, а потым лягу на печку. Калi заснеш, а калi i няскора. Ну цяпер, дзякуй богу, ноч маленькая. А ўдзень тэлевiзар гляджу...
Не понимает только Анна Сергеевна нынешнюю молодежь — как можно так себя вести и одеваться? Неужели это везде так?
— У нас было дзевяць двароў, i ў кожная хаце моладзь. Прыйдзем разам i танцуем кадрыль, польку, вальс, кракавяк, iспань, лявонiху, венгерку, месяц. Цiкава! А зараз што? Як гэтыя танцы называць? Шавялюха адным словам! Дык калi яшчэ адзенуцца па-людскi, а калi не...
Хоть и живет в этих глухих местах Анна Сергеевна совершенно одна, на жизнь никому никогда не жалуется. Правда, вспомнится иногда молодость, муж — защемит сердце. И кормильцев, коня с коровой, без слез вспоминать не может. Со своим супругом прожила Анна Штукина душа в душу шестьдесят лет. Как пришел из партизан и стал работать писарем в сельсовете — тогда и любовь началась…
— Яму некалi было ўхажваць за мной. Ён мяне да бярэзiны падвядзець — i дамоў. Мы не хадзiлi доўга. А што вы цяпер ходзiце доўга, а як ажэнiцеся, не успеецеся аглянуцца — развод. А цяперака ўсё ёсць, толькi гадуй сям’ю, не тое, што раней. Як успомню, калi мой большы нарадзiўся, дык дзiцёнка не было ва што ўкруцiць. Тады масты драўляныя былi, i мужыкам давалi ўзрыўчатку ў торбачках, каб лёд ламалi. Так з тых торбачак рубашонкi шылi. Эх, а калi пайшоў з жыцця гаспадар дома — знiкла ўсё. I конь, i карова. А ўсё трэба перажыць, усё пераплакаць.
Улетели и пчелы. Двенадцать домиков — и все пустые. Некому ими больше заниматься. Анна Сергеевна и ходить к ульям не ходит — чтобы не расстраиваться.
А в общем и целом, жизнью своей на хуторе Анна Штукина довольна. К сыновьям перебираться даже и не думает.
— Я калi езджу да аднаго i другога, дык ноччу стану i ў акно гляджу — калi той дзень, каб дамоў хутчэй.
Не может Анна Сергеевна без своего болотного царства, в котором прожила всю жизнь. И болоту нельзя без своей хранительницы, которая знает и помнит все его секреты.
Хозяйка Обольского болота Анна Штукина и директор Обольской школы Александр Штокин.
Этот дом строили не на каменном основании, а на пнях.
Из его окон смотрели еще около двухсот лет назад.
В столетнем колодце уже почти нет воды.
Анне Сергеевне есть что рассказать об этих замечательных местах.
А также и показать много интересных артефактов.
Вот так выглядит ступа.
Видели ли вы когда-нибудь печь на деревянном фундаменте?
На этих жерновах до сих пор мелют муку.
Колесо от телеги сбито из досточек.
А прямо за этим полем начинается уникальное Обольское болото.
Фото: Евгения БЕРЕЗЮК
