Александр Дюма–старший считал, что история — не более чем гвоздь, на который можно повесить все, что угодно. Увы, с подобным отношением к белорусской истории сталкиваешься сплошь да рядом. Литератору, создающему красивый, романтический миф, это можно простить, но, к сожалению, и в научных книгах можно встретить разное... К тому же об истории, как и о философии или о политике, говорить любят многие. Уверенно, азартно, однако не более компетентно, нежели рассуждали «пикейные жилеты» в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова. Но разговор, а еще лучше дискуссия людей знающих — это дело иное. Слишком много в нашей истории недоговоренного, слишком много белых пятен... К тому же давно назрела необходимость «исторического ликбеза» для массового читателя, гораздо больше знающего об интригах двора любвеобильной Екатерины II или о борьбе «магического» диктатора Саурона с храбрыми хоббитами, чем о Полоцком княжестве и князьях Радзивиллах.Сегодня ведут диалог о древней белорусской истории два недавних лауреата премии «За духовное возрождение» проекта «СБ» «В поисках утраченного». Владимир Лиходедов: Я — собиратель. Мотаясь по разным странам в поисках открыток с видами Беларуси, я не единожды бросался в спор. Все — и поляки, и литовцы, и русские — делят между собой наши исконно белорусские земли. Теперь, когда встречи повторяются и меня знают как белоруса, агрессию свою чужестранцы прячут и оскорблений белорусского при мне не допускают. Но наверняка думают по–прежнему. И поэтому в отличие от иных угодливых историков молчать мне тяжело...
Алесь Карлюкевич: Владимир, и все–таки, если попытаться докопаться до какой–то, хотя бы относительной истины, где же белорусов корни?.. Судя по обилию исторической литературы, которая сегодня приходит к читателю, получается, что где–то во временах Великого княжества Литовского... Многие считают, особенно в молодежной среде, что до ВКЛ будто бы ничего и не было. Что только ни говорят, долго не думая: мы — русские, мы — поляки, литовцы, украинцы...
В.Л.: Великое княжество Литовское, Русское и Жамойтское — всего лишь один из фрагментов белорусской государственности. А корни ее, начало мне видится в конце первого тысячелетия. Может быть — и в середине. Жаль, что не до всего докопаться в тех седых временах можно. Потому приходится делать такой «допуск»...
А.К.: Раньше ведь как получалось... Все время изучали мы историю по какому–то определенному алгоритму. Существовало одно определенное мнение.
В.Л.: Согласен. Даже такие известные историки, как Греков, Лихачев, Шахматов, Рыбаков, которые, несомненно, внесли большой вклад в изучение прошлого, были в значительной степени ограничены, стеснены определенными рамками да и оглядывались на «идеологические установки».
А.К.: Хотя, казалось бы, уровень открытий Штыхова, Алексеева, Пашуто позволял произвести немало интересных гипотез...
В.Л.: С уважением относясь к сделанному ими, следует заметить, что они почему–то мало внимания обращали на размышления Сапунова, Татищева, Говорского, Беляева, Шлецера и других. И еще один важный момент я не преминул бы отметить. Чтобы изучать историю родного края, надо изучать историю сопредельных земель, государств. Очень много сведений можно почерпнуть, открывая летописи, документы Германии, Византии, Пруссии, Скандинавии.
А.К.: Ты как полочанин, знаю, ревностно относишься ко всему, что позволяет пролить свет на полоцкую историю. А сегодня как раз то и дело информационные агентства сообщают о разного рода археологических открытиях на раскопках в Полоцке...
В.Л.: Мне довелось поучаствовать в этих раскопках, которые проводятся под руководством талантливого археолога, кандидата исторических наук Дениса Дука. И думаю, что высказываю не только свою точку зрения, называя некоторые находки полочан настоящей сенсацией.
А.К.: А я уже, признаться, думал, что там все открыто и изучено. Полоцк упоминается в летописи под 862 годом. Известная дата, которая не подлежит сомнению. Упоминается поселение как один из первых городов всей Руси. Наряду с Киевом, Новгородом, Белоозером. Заглянув в «Повесть временных лет», читаем о Полоцке 862 года в связи с тем, что варяжский князь Рюрик, принявший власть над Новгородом, начал раздавать «мужам своим» города, а среди них и Полоцк. В тени более позднего государственного формирования Полоцк «теряется». А между тем образованное в XIII веке ВКЛ как княжество еще Русское и Жамойтское своим созданием во многом обязано влиянию Полоцка, уже к тому времени существовавшего как отдельное сильное государство...
В.Л.: Но давай обратимся к одной цитате: «Словене (Ильменские) почали держать свое княжение в Новгороде, а другое на Полоте, иже полочане». И еще: «От них же — кривичи, у которых город Смоленск. От них же — северяне...» В древних скандинавских сагах задолго до Рюрика есть, хотя и не совсем ясные, известия о Полоцке как богатом и сильном городе. Упоминаются даже каменные стены. Встречается там и имя князя Палтеса. Не прочитанными как следует представляются мне и многие летописи уже известные. На первой странице летописи Нестора — о пути по Двине, а Двина впадет в море варяжское. По Двине можно идти «из Руси в варяги». А затем «из варяг до Рима». Полоцк был яркой страницей в истории Древней Руси. Сильный, независимый город стал основой Полоцкого княжества, чьи земли распростирались на тысячи километров, занимая часть сегодняшних Польши, России. Не случайным мне представляется и то, что существуют две Березины, что есть Наровля и Нарев, две Менки, два Дрогичина, два Брянска... А как вам названия польских городов Плоцк и Пултуск (Полтеск)?
А.К.: Давай все–таки вернемся к нынешним полоцким раскопкам. В чем же их сенсационность?
В.Л.: Археологические раскопки на Рогволодовом городище в Полоцке свидетельствуют, что первоначально жизнь на мысовом холме на берегу Полоты, а это недалеко от впадения ее в Двину, зародилась на рубеже старой и новой эры. Сенсационной можно считать находку двух каменных топоров. Они принадлежат днепро–двинской археологической культуре и характерны для ранних этапов ее существования (вторая половина первого тысячелетия до н.э.). На городище жили древние балты. Не позднее IX века здесь селятся славяне. То есть можно говорить о том, что в XI — начале XIII века городище являлось местом, где жили полоцкие князья с дружиной. Ранее считалось, что со времени возведения Софийского собора (середина XI века) резиденция князя была перенесена на Верхний замок. В свете археологических открытий стало очевидно, что князья на полоцком городище жили в XI, XII и в начале XIII века. Это открытие также можно считать сенсационным. Судите сами: на небольшом по площади раскопе (4 х 10 м) в слое XII века толщиной 30 см было найдено более 350 индивидуальных находок! По сотне на 10–сантиметровый пласт!
А.К.: Насколько я понимаю, индивидуальной в археологии считается та находка, которая представляет наибольший научный интерес и встречается в ограниченном или единичном числе.
В.Л.: Во время раскопок открыты следы ювелирной и оружейной мастерских XII века. Найдены многочисленные бронзовые и медные раритетные предметы XI — XII веков, среди которых крест-энколпион (мощевик).
А.К.: В чем же особенная значимость этой находки?..
В.Л.: Мощевик — крест для хранения мощей — состоит из двух частей. Обычно с одной стороны — изображение Бориса. Со второй — Глеба. Поэтому и получил название «борисоглебский». Мы нашли только одну половину. Дук считает, что, возможно, на ней изображен князь, держащий уменьшенную копию Софийского собора. Не исключено, что на мощевике изображена княгиня Ольга. Но более точно об этом можно говорить после более детального иконографического изучения. Большим подспорьем в установлении истины могла бы стать находка второй половины этого креста. Еще с одной находкой мы вместе с известным полоцким реставратором Александром Волковым провели настоящее расследование. Поначалу посчитали, что раскопали великолепную накладку на Евангелие с изображением грифона. Грифон — мифическое животное — голова орла с ушами, а тело льва с крыльями. Очень часто с одной стороны изделия — грифон, а с другой — лев. Подумали, что накладка несколько деформирована. Но на самом деле она была изначально выгнута. Нечто подобное я видел в музее Прадо — накладки на посуде вельмож. Волков нашел и остатки дерева. А значит — это была накладка на княжеский деревянный кубок. Такую посуду мог иметь только знатный человек. Нашли и барельефные изображения Богоматери и апостола Иоанна, которые оплакивают Христа, ажурную окладку и котел для сервировки или приготовления пищи для княжеского стола, бронзовую фибулу (застежку для плаща) князя или знатного человека. Подчеркнем, что большинство вещей сделано в Полоцке — а это говорит о высоком уровне развития ремесел. Обнаруженная на городище ювелирная мастерская является пятой (!) известной в Полоцке X — XIII веков.
А.К.: Просто сражают такие итоги... Можно только удивляться, почему не были продолжены археологические изыскания еще 20 — 30 лет назад... Среди открытий сенсационного характера археологического лета–2007 в Полоцке — и подвеска, отлитая из белого металла...
В.Л.: Думаю, что со временем она станет предметом споров, размышлений для многих специалистов по древней истории. Подвеска представляет собой компактную композицию, состоящую из двух распускающихся и двух распустившихся стилизованных бутонов. В дохристианское время такое изделие могло носиться как оберег.
А.К.: Или все–таки это украшение?
В.Л.: В том–то все и дело, что оберег, символизирующий зарождение и возникновение новой жизни. В пересечении осей распустившихся и распускающихся бутонов образуется крест, поэтому данная подвеска могла использоваться и в христианскую эпоху, когда языческие символы обретали христианский характер. Освященные христианско-догматическим богословием, новые значения привычных символов кардинально не менялись. Могли легко уживаться в разрезе новой христианской концепции. Так, символы новой жизни могли восприниматься как облечение во Христа, в таинство крещения. Владелец такого оберега вступал в новую жизнь, происходило обретение человеком новых морально-нравственных принципов. Но в стремлении утвердить с крещением новое духовное возрождение наши пращуры, еще помнившие язычество, старались не прогневить старых богов. Принятие новых не было для язычников великой проблемой, но вот расставание со старыми... Городище, безусловно, является средневековым памятником археологии номер 1 не только в Полоцке, но и в Беларуси. По богатству находок резиденция полоцких князей не уступает таким известным княжеским резиденциям Древней Руси, как Новгород и Киев. Можно представить, какие сокровища, не побоюсь сказать в прямом смысле этого слова, ожидают будущих исследователей, если учесть, что в настоящее время из 10.000 кв. м этого памятника археологии исследовано только около 100! Символично, что первые раскопки на городище были сделаны отцом белорусской археологии Александром Левданским в 1928 году, продолжены известным ученым, археологом Георгием Штыховым в 1960 и 1962 гг. Поэтому продолжение раскопок Денисом Дуком — учеником Георгия Васильевича и является своеобразным подарком к 80–летнему юбилею доктора исторических наук, профессора Штыхова. В ближайшее время археологи надеются узнать точную датировку ранних напластований полоцкого городища. В том числе и многочисленных прослоек пожарищ, с помощью современных физических методов исследований. Тогда можно будет с уверенностью говорить о том, что Полоцк был основан не позднее IX века именно на городище. Также среди многочисленных прослоек станет возможным обнаружить пожарище, оставленное завоевателем Полоцка князем Владимиром, который тут пленил Рогнеду и убил ее малолетних братьев и отца — князя Рогволода. Благодаря таким же источникам Киев отметил в 1998 году свое 1500–летие. Киев, повторяюсь, из одного с Полоцком исторического ряда. А мы как–то пригибаем плечи и боимся своего, полоцкого исторического величия.
А.К.: Как будто из Москвы или Варшавы не получили «добро» на то, чтобы Полоцк «повзрослел»... Я вот убежден, что давно назрела необходимость в серьезной государственной программе по археологии. Думаю, что никаких материальных вложений не стоит жалеть, чтобы раскрыть глубину исторической памяти...
В.Л.: И еще. Государство должно оказывать всемерную поддержку таким молодым ученым, как Денис Дук, реставратор Александр Волков. Вот тогда извечный вопрос: «Кто мы, откуда, куда идем?» станет для белорусов более понятным.
