Теракт в минском метро высветил моменты, которым прежде если и уделялось внимание, то, как показывают трагические события, явно недостаточное. Конечно, сегодня еще рано делать окончательные выводы. Общество переживает шок от случившегося. Погибли люди, многие из пострадавших находятся в больницах. Боль от утраты близких, знакомых, родных, да и просто человеческое сопереживание огромной беде сопряжены с большим эмоциональным всплеском. И эта наша общая рана еще долго будет напоминать о себе. Необходимо время.
Сейчас ведется следствие, задержаны подозреваемые, они дают показания. Но многое предстоит еще выяснить. К тому же только суд может признать задержанных виновными в теракте и вынести приговор. Лишь после этого картина трагедии будет восстановлена полностью. Вместе с тем уже сейчас крайне важно попытаться осмыслить случившееся, извлечь из него уроки и выработать комплекс мер, чтобы не допустить подобного в будущем. Каковы мотивы преступления? Почему оказались недейственными меры безопасности в метро? Как такое могло произойти: группа занималась изготовлением взрывных устройств, а никто этого не заметил?
Или заметил, но промолчал? Как воспитывать подрастающее поколение, чтобы у него превалировали позитивные ценности в жизни?
Об этом шла речь за круглым столом в “Народной газете”, вел который главный редактор газеты Владимир АНДРИЕВИЧ.
Юрий ШЕВЦОВ, политолог, директор Центра по проблемам европейской интеграции
Давид Ротман, директор Центра политических и социологических исследований БГУ
Сергей Пигарев, заместитель председателя РОО “Белая Русь”
Марина Глеб, кандидат исторических наук, доцент
Сергей Барановский, психолог
Феномен терроризма
“НГ”: Дата 11 апреля стала самой черной в новейшей истории Беларуси. Гибель мирных, ни в чем не повинных людей никого не может оставить равнодушным. В самые первые минуты после этого чудовищного злодеяния проявились лучшие качества белорусов. Никакой паники и искренняя взаимовыручка. Мы показали себя сплоченной нацией. На девятый день после трагедии, день особенно значимый для верующих христиан, “НГ” пригласила экспертов для того, чтобы попытаться понять, что произошло. Очевидно, теракт в Минске не похож на те взрывы, которые происходят в мире. Поэтому для начала, наверное, следует взглянуть на феномен терроризма в историческом и глобальном контексте?
М. Глеб: На самом деле терроризм зародился еще в первом веке нашей эры. Эта напасть коснулась практически всех государств. В начале XX века эстафету народовольцев в России подхватили эсеры, которые совершали до 50 покушений и убийств в год. Самое громкое из них — убийство Столыпина в 1911 году. Но современный терроризм как явление своими корнями уходит в 1968 год, когда группа палестинцев захватила пассажирский самолет с израильскими гражданами на борту. Тогда впервые терроризм приобрел характер так называемого коллективного наказания. Впервые теракт совершили для того, чтобы наказать государство посредством атаки на его граждан.
Вторая половина прошлого столетия печально известна тем, что в этот период зародились и действовали многочисленные террористические организации самой разной направленности. От леворадикального терроризма содрогались Германия, Япония, Италия, Латинская Америка. Праворадикальный терроризм ударил по Европе и США. На Ближнем Востоке в результате нерешенности огромного количества экономических, социальных и политических проблем возник исламский терроризм, который приковал к себе внимание мирового сообщества в конце прошлого тысячелетия — начале нынешнего. Организации, в основе идеологии которых лежат принципы радикального ислама, ваххабизма, совершили кровавые теракты 11 сентября 2001 года в США, в 2004 году в Испании, в 2005-м — в Лондоне. Беларусь избежала таких злодеяний, но это не означало, что мы находились в стороне от международной борьбы с терроризмом. У нас имеется и закон о борьбе с терроризмом, и разветвленная система органов, которые занимаются непосредственно этой борьбой. И глава нашего государства неоднократно подчеркивал, что Беларусь входит в ряды международной антитеррористической коалиции.
“НГ”: Вы говорили о зарождении терроризма в первом веке, где идеологии еще не было. Можно также вспомнить Раскольникова с его принципом “Я хочу быть Наполеоном”, непомерные амбиции Герострата, который сжег седьмое чудо света и тем самым вошел в историю. Современный терроризм чем-то отличается от терроризма в прошлом?
М. Глеб: Во-первых, это атаки на крупные городские центры. Во-вторых, стремление вызвать как можно большее количество жертв. В третьих, нападение на объекты инфраструктуры. И все это с применением новых технологий и тех средств, которые сложно заранее обнаружить и обезвредить. То есть в основе современного терроризма — стремление нанести максимальный урон государству, но еще больше — оказать психологическое влияние на людей, создать в обществе атмосферу страха, бессилия, чтобы люди пострадали не только физически, но и морально. Вспомним 11 сентября 2001 года в США. Да, пострадало огромное количество людей, но еще более значительной была та атмосфера, в которой оказались правовые службы страны. Каждый обвинял их в том, что они допустили теракт. Моральный, психологический эффект атаки на башни-близнецы оказался весьма обширным.
С. Барановский: В психологии есть понятие механизма компенсации. Он срабатывает, как правило, у маленьких ничтожных людей, которые в стремлении доказать миру свою значимость, свое могущество (“вы слабые, я сильный”) идут на подобные преступления.
Комплекс неполноценности
“НГ”: Вы хотите сказать, что таким образом они хотят самоутвердиться. Но, наверное, в момент совершения злодеяния они об этом совсем не думают. Что же толкает этих людей на убийство других? Какими мотивами они чаще всего руководствуются?
Д. Ротман: Есть терроризм, который побуждается определенными политическими мотивами. Но бывает и так, что виной всему элементарный комплекс неполноценности у человека, который решил показать, что его не признают. Вспомните эпизоды, происходившие в гимназиях, лицеях США или Германии, когда пацаны брали пистолеты и расстреливали учителей, сверстников. Это политический терроризм? Нет, конечно. Налицо банальная самореализация, желание показать, что я чего-то стою в этом мире. И если меня не замечают, не признают, то я либо должен отомстить, либо доказать, что у меня есть воля, сила и так далее. На мой взгляд, никакой политики во взрыве в минском метро не было. Но от этого теракт не становится менее опасным. Скорее, наоборот. Проблема может возникнуть в любой момент со многими людьми, если с ними не работать. Скрытую патологическую агрессивность у ребенка родители, воспитатели, преподаватели должны отслеживать с раннего детства. Мы рассуждаем о неадекватном поведении ваххабитов (представителей террористических группировок), но не говорим о неадекватном поведении больных людей, у которых сформировался комплекс неполноценности.
Ю. Шевцов: На мой взгляд, трагедия в Минске напоминает явление, с которым столкнулись развитые государства несколько раньше. Мировая практика знает немало подобных актов немотивированной жестокости, которые совершаются вне особой связи с политическими процессами, когда реальная угроза приходит не из политизированных слоев, а из тех аполитичных групп, внутри которых могут происходить самые деструктивные психические явления и процессы. Кто-то играет в компьютерные игры, кто-то коллекционирует марки или ходит на рыбалку. А есть люди, которые могут увлечься разрушительной идеологией, причем настолько, что начать ее воплощать на практике.
Сегодня никому и в голову не придет, что, например, сосед, ведущий вполне нормальный образ жизни, по вечерам читает странную литературу. То есть в тени стабильности общества стали распространяться психические отклонения среди живущих спокойной жизнью обывателей, новые виды и неожиданные формы проявления свободно циркулирующих по миру идей.
С. Пигарев: Я вспоминаю высказывание героя одного из мультфильмов: “Это с ума сходят поодиночке, а гриппом болеют все вместе”. По материалам в СМИ о теракте в минском метро у обывателей сегодня создается впечатление, что мы имеем дело с устойчивой группой. Это не одиночка, а классическая Аль-Каида, в переводе “ячейка”. Почему мы боимся этого слова? Потому что ячейка совершенно независима от других. Но меня настораживают несколько моментов. Ведь исполнитель этого зверского преступления жил не в вакууме, хотя и вел довольно замкнутый образ жизни. Почему же никто из его окружения, в том числе сослуживцы, командиры в армии, не заметил в нем склонность к девиантному, явно агрессивному поведению. В отличие от тех же американцев мы живем в многоэтажных домах высокой плотности застройки. Здесь трудно скрыть свои преступные замыслы. А любое производство любого химического компонента в квартире или в гараже — это информация к размышлению для всех бабушек-пенсионерок о том, что тут что-то не так. Но никто из соседей не забил тревогу.
Мы до 11 апреля только декларировали, что ведем борьбу с терроризмом. Теперь вступили в ряды тех государств, которые уже ведут войну с ним. Наверное, нашим законодателям нужно крепко задуматься, соответствует ли наше законодательство по борьбе с терроризмом тем условиям, в которых оказалось государство после 11 апреля. Надо подумать и об оснащении, специфике работы спецслужб. Вполне возможно, что белорусский спутник, который планируется к запуску, мог бы выполнять некоторые военные функции в плане антитеррористической деятельности. Есть страны, которые достигли в этом огромного успеха. И беспилотники, которые пока предполагается только экспортировать, тоже могли бы принести пользу.
Но главное, конечно, люди. Если каждый человек осознает, что его личная, а в целом общественная безопасность во многом зависит от нас самих, от нашего неравнодушия, внимания к окружающим, мы сможем свести вероятность подобных трагедий к нулю.
Действовать на упреждение
“НГ”: Очень важно задуматься о том, что создает почву для проявления негативных тенденций. Всегда ли, например, родители внимательны к своим детям? Если подросток часами сидит у компьютера, знаем ли мы, что он там видит, что ищет? А какое психологическое давление оказывают на неуравновешенного человека безнаказанные события в Югославии, Ираке, Афганистане, Северной Африке...
Д. Ротман: Все это нужно изучать в комплексе, чтобы с раннего возраста формировать у детей определенные ценности, установки на правильное понимание происходящего вокруг. Если мы начнем это игнорировать и будем замечать только следствия, а не причины, то могут возникнуть еще большие проблемы. Здесь говорили, что 11 апреля мы начали войну с терроризмом. Но ведь фактически получается, что войну начали они, а мы почему-то вынуждены отвечать. А надо действовать на упреждение таких сценариев, не ждать, что кто-то все сделает за нас.
Правильно сказали насчет соседей. Запах химических веществ, пьянки и прочее — ну не могло это остаться незамеченным. Правильно сделали, что стали разбираться с теми людьми, которые проявили халатность и пропустили преступника в метро с тяжеленной сумкой со взрывчаткой. Но это точечная халатность. Надо посмотреть на вещи шире. Почему наши граждане в массе своей стали закрывать глаза на явные правонарушения, непонятные явления? Тебе мешают посторонние запахи — надень противогаз, шумят-стучат — заткни уши.
“НГ”: Получается, наша белорусская “абыякавасць”, толерантность, беспечность во многом и привели к трагедии, которой могло и не случиться. В обществе считается неприличным доносить друг на друга...
С. Барановский: У каждого участкового есть записная книжка, в которой указаны с десяток квартир с подозрительными личностями. И таких книжек больше тысячи у участковых по всей стране. Если еще призывать людей информировать о сомнительных квартирах, то на оперативные органы обрушится шквал звонков и доносов. Им еще придется успокаивать граждан, что опасность преувеличена. Другое дело — учить сотрудников милиции составлять психологические портреты потенциальных преступников. Когда я преподавал на кафедре милицейской психологии, мы обсуждали эти вопросы. Легко, например, высчитывается тяга к оружию, у многих людей есть скрытые, агрессивные потенции. Человек может всю жизнь прожить, не догадываясь об этом, но если ему попадется в руки оружие или взрывчатка, у некоторых из подсознания могут начать всплывать темные мысли.
“НГ”: Но в обеспечении безопасности нельзя делать ставку только на силовые структуры.
М. Глеб: Безусловно. В связи с этим приведу исторический пример террориста-одиночки Теодора Качинского в США, который более 20 лет закидывал офисы посылками со взрывающимися устройствами. Кто его нашел? Брат, прочитав манифест террориста, узнал стиль и обратился в ФСБ.
Второй пример. Тимоти Маквей, взорвавший правительственное здание в Оклахома-Сити. Его сообщниками была семейная пара Фортье. Жена закатывала в пластик его фальшивое водительское удостоверение, а муж помогал арендовать для исполнителя машину. Они знали мощность бомбы, предвидели последствия. Преступник покупал селитру у фермера, который удивился, зачем человеку, не имеющему отношения к сельскому хозяйству, такое количество селитры. Но фермер тоже не сообщил о своих подозрениях.
Через полтора часа после совершения теракта террориста задержал рядовой полицейский, который проявил бдительность и обнаружил, что водительские права фальшивые. А если бы за два часа до теракта его остановили на огромном грузовике, набитом взрывчаткой? А если бы семья Фортье сообщила о готовящемся преступлении вовремя?
Не контролировать, а направлять
“НГ”: Это еще раз доказывает, что общество, каждый из нас должны быть более бдительными, внимательными и ответственными к тому, что происходит вокруг. Но сегодня людей волнует и другой вопрос: “Может ли это повториться?” На какой почве произрастает терроризм? Общество не может быть однородным, необходимо уметь контролировать и направлять процессы, происходящие в нем. Скажем, на Западе во второй половине прошлого века определенные протестные настроения формировались в течения: хиппи, панки, рокеры, спортивные фанаты. Эти явления изучались многими институтами, организациями. Советская система предлагала иной вариант самореализации. Шлюзы молодежных настроений необходимо открывать и направлять потоки по определенным руслам в зависимости от общественной ситуации. В целом молодежная политика должна стремиться охватить как можно более широкой общественный слой...
С. Пигарев: Да, это сегодня одна из болевых точек. Где могут вызревать протестные настроения? Простой пример — противники строительства в Беларуси атомной станции. К “зеленому” движению неоднозначное отношение в мире, оно хорошо финансируется и работает на заказ. Если у финансовых групп сталкиваются интересы, привлекаются “зеленые”, начинаются акции протеста и так далее.
С. Барановский: Работа с молодежными течениями очень важна сегодня. Скажу более. Опытный организатор может повернуть ту или иную структуру в нужном направлении, и она будет работать на ту задачу, которую закажут. Правильное патриотическое воспитание — это не только игры в “Зарницу”. Кстати, немало моих коллег владеют методиками профилактики различных правонарушений. Как один из примеров: человек в погонах протягивает ребенку пакетик с “наркотиками” и подводит его к ответу “нет”. “Нет” становится условным рефлексом на предложение употребить наркотик. Крикнуть “нет” — и ты будешь следовать тому, что ты сказал. Малыш это “нет” усваивает некритически, повзрослев, он с высокой долей вероятности скажет “нет”, а потом подумает и обоснует.
Мощный идеологический блок со стороны министерства образования, поддержка государства и общественных организаций — это эффективный рычаг. А по отдельности общественные структуры по сути бессильны, они могут контролировать (да и то не все), но не направлять.
Д. Ротман: Главное, не перейти в другую крайность: переусердствовать с ограничениями и контролем. Одно дело, когда снизу рождаются идеи, возникает энтузиазм. А другое дело, когда начнут говорить, кому и что делать. Необходимо формировать установки, и чем раньше, тем лучше. Если мы этого не сделаем, то последствия предсказать не трудно. Террористические проявления есть во многих государствах, а у нас этого не было, что и породило успокоенность и безынициативность. Нужно продумать, как объяснить людям, что необходимо делать и как делать, а они будут проявлять инициативу в поиске методов реализации этой идеи. Такой опыт работы с молодежью есть во многих странах. Теракт в минском метро показал, что нам нужно мобилизоваться. И здесь важно такое понятие, как ценности. Наш центр участвует в исследованиях, касающихся мировых и европейских ценностей. Они мало отличаются от культивируемых в Беларуси: семья, работа, друзья, религия и так далее. Мы отследили ситуацию у нас с 90-го года и выяснили, что никаких особых изменений в системе базовых ценностей за минувшее время не произошло. Но это не значит, что можно самоуспокоиться. Главными ценностями должны быть не только семья, работа, друзья, но и безопасность жизни. И это надо объяснять уже сейчас, потому что эта ценность будет формироваться достаточно долго.
Ю. Шевцов: Произошедший теракт находится в одном русле с паническими вспышками, которые последние месяц-два наблюдаются в обществе. Мне кажется, это произошло и потому, что во многих сферах начался процесс, который у нас называли либерализацией, — ослабление государственного контроля за многими общественными сферами. Наше общество оказалось не готово к либерализации в тех формах, в которых это ослабление контроля началось. Ведь если убирается степень централизации, то надо быть готовым это чем-то заместить. Это могут быть партии, другие социальные элементы, которые не дадут обществу разбалансироваться. Разница между психозом на валютно-продовольственном рынке и взрывом — в степени экспрессивной реакции. Во многом это события одного порядка. Сейчас главное не пытаться в экспертном кругу выполнить работу спецслужб и придумать, как предотвратить возможный следующий теракт, а определиться в путях дальнейшего развития. Если остается нынешняя система, достаточно устойчивая — это одно, а если привносятся элементы либерализации, то нужен весь комплекс социальных институтов гражданского общества. И обязательно нужно развивать сферу психотерапевтических услуг, должна возрасти роль церкви, СМИ и так далее. У нас есть проблема культурной регуляции в обществе. Например, голливудские фильмы на Западе выстроены в систему. Транслируются боевики, но есть и семейные фильмы. Культурная политика должна быть гармонизирована, а не вырываться частями. Потому что по отдельности каждая часть оказывает на общество влияние, отличное от влияния целого. Так появляются те же маньяки. И нужен культурный продукт, который изменит ситуацию.
С. Барановский: Мы столкнулись с потрясающей вещью — почти вся наша страна переживает посттравматическое стрессовое расстройство. Во всем мире оно известно и ведет к депрессии, неактивности, но бывает, что и к агрессии, желанию причинить вред другим. По мнению психологов, стрессовое расстройство начинается приблизительно через шесть месяцев после самого события. А потом эта волна будет спадать еще несколько лет. И правильно делают те, кто говорит, что нельзя показывать кровавые сцены произошедшей трагедии. Зачем это показывать? Это оказывает влияние на сознание.
С. Пигарев: “Белая Русь” до этого момента нигде не говорила о той помощи, которую мы оказывали. Но наши активисты обошли все медучреждения, где находятся пострадавшие. И оргструктуры объединения приняли решение установить шефство над теми, кому после выписки из больниц придется труднее всего. Мы перечислили немалые средства и на благотворительный счет. Это было общее решение, общий порыв. И так поступили многие в Беларуси. Но не может не настораживать другое. Сценка в метро: место взрыва; новые плитки; все их обходят стороной. И вдруг молодая пара прибегает. И там, где еще совсем недавно рвануло, начинают обниматься, целоваться, словно не замечая окружающих и не задумываясь, что на этом месте произошла жуткая трагедия. У людей шок. Или другая ситуация — около входа в метро парень с табличкой: моя мама погибла в метро, дайте деньги на похороны. И на этом спекулируют.
“НГ”: А у подъездов бабушки-старушки, обсуждающие, кому и в каком размере оказали материальную помощь. Это что, зависть? И другой срез проблемы — градус агрессивности в обществе стал выше?
С. Пигарев: Да. В обществе, конечно, есть люди, которые могут совершить похожий патологический поступок. У них может сработать спортивный синдром: кто-то совершил и его поймали, а я сделаю — и не поймают. И это может быть еще более страшный и продуманный теракт. Нашим правоохранительным органам нужно многократно усилить работу, чтобы предотвратить подобные преступления в будущем.
Нужны новые установки
“НГ”: Мы должны анализировать произошедшее. И не нужно бояться словосочетания “идеологическая работа”. Государственная информационная политика состоит из нескольких элементов: как подаются новости, как освещаются события культуры, какое кино снимается, какие книги издаются, какие спектакли ставятся. Еще один важный элемент — система образования, то есть восприятие имиджа своей страны подрастающим поколением, воспитание патриотических чувств. Большую роль играет в этом такой фактор, как государственая социальная реклама. У нас много хороших роликов, билбордов на тему патриотизма, любви к своей стране. Все это работает на имидж государства, задает морально-этические нормы обществу.
С другой стороны, мы говорим, что агрессивность повысилась. А сколько информационных вбросов было после трагедии! Как на этом фоне будут приживаться либеральные перемены? Часть общества привыкла, что кто-то решит за них все проблемы. А нужно привыкать отвечать за себя и решать вопросы самостоятельно. Но все же что необходимо сделать, чтобы не допустить подобного впредь?
Д. Ротман: Мы, к сожалению, нередко отстаем в объяснении того или иного острого события. Но людям нужен четкий и ясный посыл: для решения данной проблемы по такой-то причине необходимо сделать то-то и то-то, давайте напряжемся. Это и есть налаженная разъяснительная работа. Пустоты в природе не бывает. Пространство, которое не заполняется объективной и достоверной информацией, скорее всего заполнится слухами, содержание которых может повышать уровень социальной напряженности, формировать протестные настроения. А если будут расти протестные настроения, к чему это может привести?
С. Пигарев: СМИ должны разъяснять, что делается и почему. Общественным организациям и всему гражданскому обществу нужно помогать средствам массовой информации и тоже разъяснять.
М. Глеб: Ученым необходимо простыми словами рассказывать о сложных явлениях так, чтобы это было всем понятно. К примеру, паника вряд ли может начаться, когда люди знают факты и могут аналитически все осмыслить, а не выдергивать информацию неизвестно откуда.
С. Барановский: Сегодня нужна консолидация общества на основе нашего общего дома под названием Беларусь. Когда общество консолидировано, вряд ли возможно, чтобы кто-то изготавливал бомбы и об этом не поступило тревожного звонка в милицию. У психологов есть тест на ценностно-ориентационное единство. А почему бы не продолжить — ценностно-ориентационное единство нации. Если продумать такую программу и начать ее аккуратно реализовывать, она будет сплачивать общество. И тогда многие меры, которые принимаются государством, будут понятны и поддержаны.
Ю. Шевцов: Коль у нас запущен механизм рыночных преобразований, принята Директива № 4, значит, дан старт капитализму. Капитализм — это энергия отдельных индивидуумов, но все-таки солидарных между собой в рамках нации. Поэтому нам необходимо пересмотреть идеологическую систему. Установка на стабильность должна смениться чем-то более энергичным, например установкой на творчество, инициативу, предприимчивость. Поскольку раскрепощается предпринимательская инициатива, значит, в обществе на первый план выходят люди энергичные, амбициозные. И идеология должна представлять этих людей героями сегодняшнего дня и на их модель поведения ориентировать все остальное общество. А в целом нам надо всей солидарной массой решить какую-то одну большую, общую задачу, как когда-то сделали страны Юго-Восточной Азии. Это может быть, например, совместное движение к новым рынкам сбыта.
Д. Ротман: Надо, чтобы каждая структура управления, входящая в вертикаль власти, начала проявлять творческие подходы, самостоятельность в принятии конкретных решений на своем уровне. И еще. При каждой структуре властной вертикали целесообразно создать общественный совет из ведущих юристов, политологов, экономистов для того, чтобы обсуждать проблемы, требующие принятия творческих управленческих решений, вносить предложения, генерировать идеи и так далее. Тогда принимаемые решения будут более аргументированными и обоснованными.
