Ясно, обитатели кабинета — дамы. Впрочем, у ежедневника белорусской творческой интеллигенции давно женское лицо. На смену поэтессе Татьяне Сивец, сегодня возглавляющей «Медицинский вестник», на пост главного редактора пришла известная журналистка Лариса Тимошик. Кстати, в «Маладосцi» редактор — Светлана Денисова, в «Бярозцы» — молодая писательница Катерина Захаревич, в «Полымi» — Евгения Мальчевская, в журнале «Алеся» — Лариса Раковская, и перечислять можно еще долго. Женщины доказали, что могут блестяще справляться и с редакторским делом, и с литературно–художественной критикой. Недавно «ЛiМу» исполнилось 85 лет. Поэтому мы и собрались в его редакции поговорить о женщинах–критиках, женщинах–редакторах и женщинах–авторах, коими являются и участницы «Триолета»: главный редактор «ЛiМа» Лариса Тимошик, редактор отдела критики Анастасия Грищук и я, писатель–обозреватель Людмила Рублевская.
Л.Тимошик: У нас только один мужчина в коллективе — фотограф. «ЛiМ» сегодня — газета с критическим взглядом, и этот взгляд женский. Женщинам вообще более свойственен критический взгляд, внимание к деталям, принципиальность, хотя и с превалированием эмоционального аспекта...
Л.Рублевская: То есть вы считаете, что особенность женской критики — эмоциональность?
А.Грищук: Не согласна. Меня часто упрекают, что я как критик слишком радикальна, но мне кажется, дело не в том, что я родилась девушкой, а в том, что за последние несколько лет все свыклись, что критик — это апологетик. И когда появляется материал, который на самом деле критичен, реакция на него странная.
Л.Тимошик: Считается, что раз СМИ должны поддерживать культуру, значит, обязаны всегда писать положительно. Поэтому профессия критика в Беларуси такая редкая.
Л.Рублевская: Будем говорить откровенно: когда из профессии уходят деньги, оттуда уходят мужчины. И их место занимают женщины, которые владеют не меньшими профессиональными навыками, но привыкли терпеть и тянуть «за идею». Архивы, библиотеки, музеи, школы... Маленькие зарплаты, большой энтузиазм, много женщин, мало мужчин.
А.Грищук: Я еще на журфаке была уверена, что буду работать в «ЛiМе». А преподаватели мне говорили: «Зачем тебе это? Там такие зарплаты маленькие...» Меня это очень удивляло, потому что складывалось впечатление, что люди работают в журналистике не для того, чтобы делать то, что нравится, а чтобы больше денег получать.
Л.Тимошик: Когда я училась на первом курсе, «ЛiМ» был газетой, куда я даже не мечтала попасть, оценивая себя более скромно. В восьмидесятых, начитавшись статей оттуда, мы всем курсом пошли в Куропаты. Это была первая газета, которая не побоялась поднять вопрос о захоронениях жертв репрессий.
Л.Рублевская: Сегодня тему Куропат, по–прежнему острую, поднимает «СБ».
Л.Тимошик: Тогда в «ЛiМе» был мужской коллектив...
Л.Рублевская: Как сказать... Когда я пришла туда заведующей отделом критики, а это было в середине 1990–х, со мной работали театральный критик Жанна Лашкевич, искусствовед Наталья Шарангович, музыковед Светлана Берестень, поэтесса Галина Корженевская, отдел писем вела Мария Гилевич.
Л.Тимошик: Да, это все высокие профессионалы!
Л.Рублевская: А эмоциональная составляющая — это же и делает критику искренней!
Л.Тимошик: Именно на принципиальные выступления наших молодых критикесс более всего отзывов.
А.Грищук: Поддерживать кого–то из авторов только по гендерному признаку — дурость. Раздел литературы и критики на женскую и мужскую только создает проблемы на пустом месте. Раздражает, когда начинают подсчитывать, сколько в составе жюри мужчин, сколько женщин. Недавно в США, в каком–то книжном магазине провели акцию: все книги авторов–мужчин повернули корешками внутрь полок, чтобы больше покупали женщин–авторов. Но, по–моему, это свидетельствует о том, что есть женщины, которые считают себя в творчестве слабее мужчин. Единственное оружие на этом ринге — талант и мастерство.
Л.Тимошик: Сегодня женщины пришли во все творческие профессии. Там, где мужчины боятся рисковать, женщина может решиться сделать то, что хочется. Есть женщины–композиторы, режиссеры, дирижеры, карикатуристы, скульпторы–монументалисты.
А.Грищук: И вовсе не обязательно добиваться, чтобы названия профессий феминизировались: «режиссерша», «дирижерша»...
Л.Рублевская: Недавно смотрела фильм про художницу Марину Абрамович, которую называют «бабушкой перформанса». Она ставит людей перед фактом, что у них не изжита низменная потребность любоваться чужими страданиями, ощущать полную власть над кем–то. Марину ненавидят за то, что эта потрясающе красивая дама позволяет себе лишать зрителей состояния внутреннего комфорта. Что выступает обнаженной. Не боится осуждения.
А.Грищук: Кстати, заметила, что авторы возмущенных отзывов на мои рецензии — почти все мужчины! Может, это связано с мужским самолюбием?
Л.Рублевская: Ой, не нужно обобщать. Хватает писем и от барышень–авторов, да еще каких агрессивных! Проблема в том, что история женщин еще не написана. Только недавно вышла книга, составленная Оксаной Данильчик, «Блiскавiцы» — о белорусских поэтессах, творивших в период между войнами, то есть в 1920 — 1930–е гг.
А.Грищук: Интересно было найти там стихи Павлины Меделко, музы Купалы, мне показалось, что она подражала Купале. Много авторов, которые ранее не печатались, например, Ида Чырвань, первая жена Кузьмы Чорного.
Л.Рублевская: Из–за которой Кузьма Чорный полез в петлю... Знаете эту историю? Как приехали в Слуцк по приглашению футуриста Павлюка Шукайло белорусские литераторы Язэп Пуща и Кузьма Чорны, встретили двух подруг, в которых влюбились и вскоре забрали их в Минск. Стася стала верной женой Пущи, носила ему в тюрьму передачи за много километров. А Ида не выдержала испытания большим городом и богемной жизнью...
А.Грищук: Представлена в сборнике и расстрелянная во время репрессий поэтесса Валентина Козловская. У нее было двое детей, но никто не смотрел на гендер. Детская поэтесса Эди Огнецвет там с революционными стихами.
Л.Рублевская: Огнецвет была тогда из активисток, пылкая комсомолка.
Л.Тимошик: Идейная была. Написала поэму «Феликс Дзержинский». Кстати, в «ЛiМе» за 6 апреля 1938 года эту ее поэму раскритиковал Петро Глебка. Бедность языка, клише...
А.Грищук: Не все псевдонимы белорусских поэтесс того времени расшифрованы. Хмарка, Роса, Вера Былинка, Татьянка... Мило. Хотя одна подписывалась «Работница Климова». А «Блiскавiцы» — потому что много гражданской лирики...
Л.Рублевская: Белоруски никогда не сидели в теремах. Когда боярин Андрей Курбский, перебежав к польскому королю, женился на княгине Гольшанской. Но начались ментальные проблемы. Курбский не понимал, как это женщина может общаться с другими мужчинами, кроме мужа, сама управлять имениями. Княгиня ославила его на всю страну за тиранство — бил–де ее, держал под замком. Кончилось разводом...
А.Грищук: Кстати, во время презентации «Блiскавiц» критик Анна Янкута заметила, что критики–мужчины долго отвергали литературу, написанную женщинами, потому что не могли понять всех ее нюансов.
Л.Рублевская: Печально, что у наших литературных редакций и издательств нет денег, но, с другой стороны, это делает отношения честнее. К сожалению, всегда были люди, готовые ради славы на все, и те, кто использовал служебное положение — в театре, научной организации, в редакции. И тут не только сексизм, но и просто «дедовщина». Вспомните «Сказ пра Лысую Гару»: молодые поэты строят бесплатно дачу маститому редактору, а он потом «открывает их имена» в своем журнале...
А.Грищук: Да, встречала со стороны некоторых представителей старшего литераторского поколения этакое фамильярное отношение, поглаживания по плечу. Видимо, для них это привычно. Но меня возмущает. Извините, но почему вы мне тыкаете, почему позволяете нарушать мое личное пространство? Потому что я молодая девушка?
Л.Рублевская: Особенно отвратительно, когда мужчина пытается оправдать успех женщины, сделавшей что–то лучше его, какими–то низменными причинами. А вот любопытно, как сейчас выглядит среднестатистический лимовский автор? Это женщина?
Л.Тимошик: Нет, мужчина пенсионного возраста, несколько консервативный. А вот среди женщин большинство — молодые поэтессы. Они ищут, экспериментируют...
А.Грищук: Часть наших читателей, которые выписывают «ЛiМ» многие годы, хотят, чтобы он оставался, как во времена их молодости. Но это невозможно и неправильно. Приносят тексты, которые могли быть написаны тридцать лет назад, и обижаются, когда ты пытаешься их улучшить. А такие тексты отпугивают молодежь.
Л.Тимошик: Мы ведь отличаемся в подходе к освещению культурных событий от многих газет, у нас не просто информация, а культурная аналитика. Нужно меняться, и не только технологически. У нас есть круг немолодых авторов, которые привыкли стабильно видеть свои имена в «ЛiМе», но читателей они нам не прибавят... Без обид, как говорится, но это так.
А.Грищук: К 8 Марта мы делали опрос с подзаголовком «Несвяточная апытанка». Украинская поэтесса Алена Степаненко напомнила, что это поэтесcа Пчилка придумала в украинском языке слова «мрия» и «мриить» в современном смысле, что подтверждает, что женщины — первооткрывательницы. А дагестанская поэтесса Миясад Муслимова утверждает: «Женщина–поэт может раскрыть так глубоко мир личных переживаний, как никто из мужчин».
Л.Рублевская: Что ж, увидим, как это докажут публикации восьмидесятипятилетнего «ЛiМа».
