В 20 лет из гестапо он убежал в кармелитский монастырь
...Боль в сердце не отпускала несколько дней, но «скорую» он согласился вызвать лишь в самый последний момент. Когда 76–летнего монаха привезли в госпиталь в бессознательном состоянии, было уже поздно. Врач–кардиолог, осмотревший необычного пациента в сутане кармелитского монаха монастыря Стэллы Марии, развел руками и произнес: «Если б его доставили к нам хотя бы на день раньше».
Так 30 июля 1998 года в израильском городе Хайфа завершил свой земной путь отец Даниэль, он же брат Даниэль, он же Освальд Руфайзен. Над его могилой после отпевания в Латинской церкви в нижнем городе Хайфы читали христианские молитвы на латыни и заупокойную еврейскую молитву — кадиш.
Будь Освальд жив, он смог бы сделать то же самое: помолиться на разных наречиях — потому что сам в совершенстве владел восемью языками. В том числе и русским. Близко знавшие его люди прекрасно понимали: перед ними — человек–легенда. Впрочем, легендой он останется и после смерти. Потому что его жизненный путь — цепь загадок, парадоксов и даже чудес.
Пожалуй, самое главное чудо с ним случится именно на белорусской земле. Но прежде чем рассказать об этом, пожалуй, следует пояснить, кто же такой отец Даниэль.
Ненаписанный роман, или Встреча с Людмилой Улицкой
В 1993 году популярную российскую писательницу Людмилу Улицкую представили седобородому статному старцу–кармелиту. Встреча произошла у нее дома — благо гость решился покинуть святые места и направлялся в Польшу на встречу с выжившими узниками гетто. После беседы с отцом–настоятелем Улицкой захочется написать роман. О новом знакомце и его необычной судьбе.
Романа, увы, пока не получилось — только отдельная глава. «Потому что реальная жизнь сложнее литературных сюжетов», — так объясняет сама Людмила Улицкая творческую паузу.
Но она навсегда запомнила то, что услышала от мудрого старца.
Он родился в 1922 году в Галиции (по другим данным, в Польше. — Прим. автора) в еврейской семье. Поскольку его отец служил в германской, австрийской и польской армиях, Освальд с его помощью начал изучать иностранные языки. Больше всего ему нравился немецкий, как и германская культура в целом. Он и в школу немецкую ходил до войны.
Однако очень скоро Освальду пришлось разочароваться в хваленой немецкой культуре. Началась Вторая мировая война — и пришедшие на восточные территории гитлеровцы совсем не походили на шиллеровских или гетевских гуманистов. Спасаясь от ареста, Освальд бежал в Беларусь. Здесь ему и пришла в голову спасительная идея — выдать себя за выходца из польско–немецкой семьи. Он ведь в совершенстве владел немецким языком и совсем не был похож на еврея.
И произошло невероятное — 18–летнему парню немцы не только безоговорочно поверили, но и взяли в полицию переводчиком. А потом и в гестапо, присвоив звание унтер–офицера. Очень скоро в местном отделении СД он получил доступ к самой секретной информации. Полученные сведения о предстоящих карательных операциях Руфайзен стал использовать для спасения людей — евреев, обреченных на уничтожение, и местных белорусских крестьян, которых немцы казнили за связь с партизанами и помощь красноармейцам, пытавшимся выйти из окружения.
Электромонтер в монастыре, или Встреча с подпольщиками
Людмилу Улицкую заворожила фабула необычной судьбы, но мало о чем сказало прозвучавшее из уст монаха название — городской поселок Мир. Напрасно: название–то весьма символичное. Тем более что именно здесь развернулись самые главные события в жизни Освальда, которые поразят писательское воображение Улицкой.
Освальду по роду службы пришлось участвовать во многих операциях немцев. И при каждой возможности он старался принять самое гуманное, на его взгляд, решение — чтобы спасти жителей обреченных на уничтожение белорусских деревень.
А потом наступил день очень важного выбора в его жизни.
Руфайзен находился в Мирской уп
раве, когда туда доставили электромонтера–еврея для ремонта проводки. Переводчик и рабочий взглянули в глаза друг другу и поняли, что вместе должны совершить доброе дело. В древнем Мирском замке немцы устроили гетто, согнав туда сотни окрестных евреев. Руфайзен сказал монтеру, что согласен помогать этим людям, стать для них связником.
Он сдержал данное слово. Узнав о предполагаемом дне казни узников, Освальд сообщил об этом соратникам по подполью. Вместе они разработали план побега из гетто. Придумали отвлекающий маневр, чтобы полицаи ушли на облаву в ложном направлении, и организовали вооруженный побег. Оружие и боеприпасы для операции достал Руфайзен.
Спасенные, многие из которых нынче живут в Израиле, благодарны своему спасителю — Освальду Руфайзену. А отец Даниэль, рассказывая Улицкой о тех далеких днях, скажет фразу о том, что до сих пор слышит крики не успевших уйти из гетто и кого немцы расстреливали прямо под сводами замка.
Теологический диспут, или Встреча с папой Иоанном Павлом II
Гитлеровцам вскоре стало ясно, кто стоял за дерзкой операцией по спасению Мирского гетто. Они арестовывают своего переводчика с безупречным арийским выговором. Но удивление немцев оказалось столь велико, что они сделали перерыв в допросах и отпустили Освальда. И парень, уже смирившийся с мыслью, что жизнь закончена, бежал из Мира и обрел приют вначале у четырех монахинь ближайшего монастыря, у которых попросил найти того, кто сможет крестить его. Монахини попробовали отказаться, но что–то в глазах беглеца убедило их, что тому надо обязательно помочь. Освальд принял крещение. Следующий этап — он постучался в ворота кармелитского монастыря.
Кармелиты, как известно, открывают свою дверь далеко не каждому. Но именно этому беглецу они, рискуя жизнью, открыли свои ворота, предложили кров и еду. Больше года, целых 15 месяцев, кармелиты заботливо ухаживали за пришельцем, понимая, что не только его телу нужно исцеление, но и душе.
В келье, где поселили Освальда, лежали религиозные книги и журналы. Освальд пробегает глазами тексты: случаи чудесного спасения поражают его воображение. Окружающие его монахи ежедневно молятся о спасении мира и здоровье беглеца. Рассказывают тому доходящие до них новости: как за укрытие евреев немцы расстреляли ксендзов Браслава, Бреста, Вилейки, Гродно, Молодечно, Пинска.
Христианская мораль все больше завораживает его душу — Освальд Руфайзен решает принять монашество. Так он становится вначале братом Даниэлем, а потом и отцом Даниэлем, вступив в 1945 году в католический орден кармелитов.
В 1985 году, когда имя его будет широко известно верующим–христианам, он встретится с папой Римским Иоанном Павлом II. Почти полтора часа два мудрых и много повидавших в своей жизни человека общались друг с другом. Тогда же отец Даниэль высказал главе Римско–католической церкви свое видение возрождения в Израиле древней формы христианства, восходящей прямо к апостольской традиции. И Святой Престол призвал к установлению дипломатических отношений с еврейским государством.
Великому гуманисту Иоанну Павлу II пришлись по душе многие высказывания отца Даниэля. Например, почти афоризмы такого рода: «Обязанность христианина — нести свой крест, а не носить свой крестик». Или его несогласие с термином «Святая земля». «Земля сама по себе не может быть святой или грешной. Только если мы будем святы, будет свята и земля, на которой мы живем», — говорил отец Даниэль.
Вместо эпилога
А с самим Израилем, который Освальд очень любил, у отца Даниэля складывались весьма непростые отношения. Возвращение на историческую родину оказалось для еврея по крови Руфайзена сложной процедурой. Отцу Даниэлю, добровольно сменившему веру предков — иудаизм на христианство, а потому взявшему себе и новое имя, пришлось даже подавать иск в верховный суд Израиля, оспаривая полученный в 1960 году отказ в предоставлении гражданства. И сегодня в истории израильской Фемиды этот иск под названием «Руфайзен против Государства Израиль» стал тоже в некотором роде знаменитым юридическим казусом.
Парадокс ситуации заключался еще и в том, что Освальду Руфайзену, спасшему во время Холокоста сотни евреев, отказали также в присвоении звания «Праведник народов мира», мотивируя отказ тем, что оно присваивается только неевреям.
Но несмотря ни на что, отец Даниэль до конца жизни продолжал творить добрые дела. Он создал в городе Нагария дом престарелых для «Праведников народов мира», всегда служил мессы по просьбам тех, кто к нему обращался, утешал скорбящих. В городе Хайфа, где он жил последние годы, кармелитский отец–настоятель всегда вставал в четыре часа утра, принимал верующих любой конфессии, водил их на экскурсии, сам управлял автомобилем и выглядел совсем не ортодоксально. Каждому приходящему к нему в гости он любил говорить: «Здесь мы находимся у истоков христианства. Здесь нет места разделениям».
ЗУБОРЕВ Леонид.
