Пенсионерка Екатерина АГИЕВИЧ ходит за клюквой всю жизнь.Случайные здесь не ходят
Ближайшая к пограничному посту «Мутвица» деревня Дзержинск одновременно и последний оплот цивилизации. Лесную дорогу, которая потом почти 30 километров вьется среди болота, даже не на всех картах найдешь. Вскоре после моста через реку Ствига проезжающих останавливают: дальше начинается пограничная полоса, доступ в которую дозволен не всем. Благополучно преодолев этот рубеж, двигаемся дальше, а я не сразу соображаю, почему так странно выглядит вторая половина дороги — будто вспаханная, отделенная небольшими столбиками, без следов автомобильных шин и человеческих ног. Так вот ты какая, контрольно-следовая полоса!
Белорусский заказник и жителей украинского приграничья связывают сложные отношения. До 1961 года здесь существовало 16 хуторов, которые назывались Мерлинскими. Для создания военного полигона их расселили. Одни хуторяне перебрались в Столинский, Лунинецкий районы. А вот другие оказались на территории нынешней Украины в деревнях Дроздынь, Березовое, Старое Село, Заболотье, Познань. В белорусских угодьях остались кладбища, где покоятся их предки. Несмотря на границу, украинцы из приграничья считают Ольманские болота родными, а уж право собирать здесь чернику и клюкву — исконным и неотъемлемым. Соседи рвались в белорусские болота, их задерживали на границе или вылавливали уже на территории заказника и отправляли восвояси, в отношении злостных нарушителей составляли административные протоколы, но они не оставляли попыток проникнуть в ягодные места. В общем, проблема нарушений государственной границы стояла здесь весьма остро аж до 2011 года, когда между Беларусью и Украиной было заключено двустороннее соглашение, позволившее жителям десяти приграничных сел посещать Беларусь через пункты упрощенного пропуска.
— Жители населенных пунктов Обсичи, Дубно, Познань, Глинное, Хмель, Березовое, Заболотье, Грабунь, Дроздынь, Старое Село Рокитновского района Ровненской области Украины имеют право пересекать белорусскую границу и собирать дикоросы только по специальным пропускам, — уточняет Михаил Бут-Гусаим, официальный представитель Пинского погранотряда. — При этом передвигаться они могут лишь пешком или на велосипеде. Зайти на территорию нашей страны и покинуть ее необходимо в течение светового дня — с 6:00 до 22:00. Пункты упрощенного пропуска работают не круглогодично, а в сезон сбора черники и клюквы. Последний начался в этом году 1 сентября и продлится до 15 ноября.
Михаил БУТ-ГУСАИМ.Если до подписания соглашения границу могло пересекать от 20 до 40 нарушителей в год, то сейчас эта цифра заметно снизилась. Кстати, при обсуждении того, на каких условиях открывать границу для жителей близлежащих украинских сел, отдельно оговаривался вопрос незаконной вырубки леса. Раньше соседи откровенно браконьерствовали на наших землях: для частных лесопилок вырезали деловую древесину, забирая с собой четырех- и шестиметровые стволы и предоставляя лесникам убирать за ними высокие пни, ветки и верхушки деревьев. Если такое повторится, граница вновь закроется, а это самый страшный кошмар для украинских сборщиков дикоросов, многие из которых фактически живут за счет даров болота.
— Чтобы гражданам Украины попасть на эту территорию, им надо заблаговременно подать документы на посещение пограничной полосы, — продолжает Михаил Бут-Гусаим. — Пропуск на два года оформляется в Пинском пограничном отряде, стоит он 0,4 базовой величины — 11 рублей. Кроме того, несколько лет назад Столинский райисполком ввел плату за посещение заказника «Ольманские болота», которая составляет 10 БВ, или 275 рублей, для всех иностранных граждан. Срок действия этого документа год. С гражданами нашей страны украинцы практически не пересекаются: им дозволено углубляться в болото не более чем на десять километров, а наши обычно собирают клюкву с другой, северной стороны.
Когда украинские сборщики дикоросов пробирались к нам нелегально, в укромных местах они разбивали лагеря, где могли жить неделями. Собранные ягоды топили в болотной воде, а вывозили зимой. Сейчас для цивилизованного отдыха людей создано четыре стоянки, а разбивать лагеря запрещено. Во-первых, иностранные граждане могут находиться на болоте лишь в течение светового дня, во-вторых, такие стоянки негативно сказывались на экологическом состоянии заказника, несли пожароопасность. А огонь там страшен: он уничтожает лес, который помогает сохранить водный баланс в болотах, губит экосферу. Бороться с ним крайне тяжело ввиду затрудненного доступа.
Периодически в болоте встречаются вот такие гати. Полностью автономен
С тех пор как украинские граждане получили право приходить в Беларусь за ягодами, возле деревни Дзержинск появился пограничный пост «Мутвица». Это единственное в стране полностью автономное подразделение: жизнедеятельность обеспечивают дизельные генераторы, которые работают попеременно, автоматически сменяя друг друга. Благодаря им на пограничном посту есть электричество, горячая и холодная вода, работает система видеонаблюдения.— В настоящее время все граждане Украины, которые пришли для сбора дикоросов, находятся на болоте, — докладывает Максим Матусевич, заместитель начальника пограничного поста «Мутвица». — За день на участке ответственности нашего поста и соседнего проходит около 400 человек. В субботу и воскресенье у сборщиков выходные дни. Максимум они могут прийти и забрать собранные накануне и припрятанные ягоды. Самые напряженные часы работы — с 7 до 10 утра, с 17 до 19:30 вечера. Сегодня только через наш участок прошло 180 человек: взрослые и дети, мужчины и женщины — все, кто свободен, у кого выходной или нет работы. В месте упрощенного пропуска гости страны, входя, оставляют документы, а покидая нас, забирают их. Если в конце смены обнаружится, что документ остался невостребованным, значит, его обладатель все еще на болотах. В таком случае сразу же оповещается сопредельная сторона и организуются поиски. Всякое ведь может случиться: например, человек заблудился или ему стало плохо. Мобильной связи на болотных просторах, разумеется, нет. По сухим участкам пограничники ездят на уазиках, а в местах, где не пройдет техника наземного вида, используется снегоболотоход. Для тех же, кто норовит обойти пункт пропуска тайными тропами, организована система рубежей. Контрольно-следовая полоса позволяет определить, ходили ли по ней люди. Преодолеть ее, не оставив следов на специально обработанном песке, может разве что прыгун с шестом. Полоса эта проверяется постоянно. Обнаружены следы — есть основания полагать, что граница нарушена, сразу начинаются поиски. В этом пограничникам помогают три овчарки.
Максим МАТУСЕВИЧ.К слову, умышленное незаконное пересечение государственной границы или покушение на него влекут предупреждение с депортацией либо наложение штрафа в размере от 10 до 100 базовых величин с депортацией или без нее. Это подразумевает выдворение с нашей территории и запрет возвращения на определенное количество времени. Повторное нарушение может повлечь уголовную ответственность.
|
|
Не разбирая дороги
Сборщики ягод отправляются в болото на своих двоих, оставляя велосипеды в местах посуше. Двухколесная лошадка — их неизменный спутник. Ведь многие набирают за день от 30 до 40 килограммов клюквы, а на плечах такую добычу не унести. Мы же будем знакомиться с неземным ландшафтом с борта снегоболотохода «Шерп». На пограничный пост он поступил только в августе, однако уже снискал уважение. Вездеход-амфибия на шинах сверхнизкого давления преодолевает самые непролазные топи. Он может доставить в любую точку Ольманских болот пять-шесть человек с продуктами, необходимым оборудованием, вывезти больного.
На плечах мешки с клюквой не унести, поэтому все приходят с велосипедами.По сравнению с громадными колесами салон вездехода кажется совсем маленьким, но в нем без труда размещаются водитель, штурман, есть место для нескольких пассажиров. Кажется, на гравийной дороге снегоболотоход чувствует себя не слишком уверенно, зад то и дело слегка заносит, а вот в болоте он оказывается в своей стихии. Высокие поперечные рубцы протекторов будто вгрызаются в рыхлую топь. Вот машина приостанавливается перед… Это что, дорога такая — две глубокие и заполненные водой канавы в грязи? Можно я выйду? После неприятного инцидента с застреванием машины в детстве я сравнительно недавно избавилась от панических атак при виде даже безобидной лужи на пути… Опускаясь на эту «дорогу», вездеход становится практически вертикально на нос, секунду кажется, что сейчас он ляжет на крышу, но нет: деловито жужжа, машина двигается вперед, неторопливо молотя колесами по топкой жиже.
— Особенность этого года в том, что впервые за последние пять или шесть лет болото наполнилось водой, до сих пор было суховатым, — Михаилу Бут-Гусаиму приходится перекрикивать шум мотора. — Урожай клюквы хороший. Сборщики дикоросов сетуют, что ягоду тяжело собирать, но ведь болото и не живет, если в нем нет воды.
Вездеход-амфибия преодолевает самые непролазные топи. Вездеход переваливается с кочки на кочку, в нем нещадно трясет. Александр Шабунько, техник пограничного поста, дорогу особенно не выбирает, да и нет ее в болоте. Куда ни глянь, простираются кочки, поросшие жесткой травой, среди которых торчат безжизненные и безлиственные стволы березок, взошедших, но проигравших битву за жизнь. На более сухих местах то и дело встречаются черные проплешины, обугленные стволы деревьев — свидетельства пожара, бушевавшего здесь весной минувшего года. Среди однообразных взгорков я даже не сразу замечаю согбенную фигуру человека.
— Ой, дочечко моя, не здымайте мени! — машет руками Катя Агиевич, жительница деревни Дроздынь, которая на болоте с семи утра. Фотографа она стесняется, но в разговор вступает охотно. — Гарно набрала, вот уже десято ведэрочко. Скильки то? 16–18 кг, я думаю.
Ягоды сразу в глаза не бросаются. Но если наклониться, заглянуть в мох и желтую траву, можно увидеть, как они пунцовеют на зеленом бархате, цветом и размером с крупную вишню… Руки сами тянутся к ним, глаза ищут свободную тару.
На зеленом бархате мха пунцовеют ягоды размером с крупную вишню.Катя — пенсионерка, ей 66 лет. На болото за клюквой она выбирается частенько, хоть и не каждый день. Говорит, по Ольманским просторам разбрелось много жителей деревни:
— Багато у нас пропусков, дочечка. Дзяковать богу, нема чого грешить.
Сейчас клюкву в Украине принимают по 35 гривен за килограмм. Для сравнения: один доллар стоит 28,5 гривны. Поэтому сборщики дикоросов не торопятся сдавать ягоду, хранят ее дома, дожидаясь зимы, когда цену могут поднять от 45 до 60 гривен. Для Кати это очень хорошее подспорье, ведь пенсия у нее 1730 гривен — 60 долларов. Хотя работа нелегкая: целый день приходится стоять согнувшись, фактически по колено в воде.
— В тым року заработала, дочечко, и копейки нема нидзе уже. Я не знаю, дзе воны, як прийшли, так и пошли тыи грошы, — смеется Катя. Голос у нее молодой, улыбка хорошая. — Сама живу, мой чоловик помер, я вдова. Две дочки живуть отдельно. Младшая дочка ездит на заработки, у старшей детей много. Всю свою жизнь ягоды собираю, а я с 1954 року.
Для многих сбор дикоросов — хорошее подспорье или даже единственный источник существования.Переходя на серьезный тон, женщина рассказывает, что их Дроздынь — большое и красивое село, вот только работать там негде. Внуки ее, окончив школу, уехали работать в Польшу, Чехию, много знакомых трудится и в Беларуси.
На прощание Катя отсыпает нам немножко клюквы и с опаской интересуется, не связана ли наша прогулка с намерением закрыть для них границу, ведь тогда многие лишатся средств к существованию. Вояж по болоту продолжается. Думаю, после него вполне смогу отправиться на какой-нибудь космический репортаж и без специальных тренировок: с вестибулярным аппаратом у меня точно все в порядке. Между тем встречается все меньше деревьев, водитель старается объезжать обманчиво спокойные зеленые полянки, а перед колесами вездехода будто волна идет: под нами колышется настоящая трясина. Против воли в памяти всплывает эпизод гибели Лизы Бричкиной из фильма «А зори здесь тихие…». Хорошо, отвлекает встреча еще с одним сборщиком клюквы.
Геннадий Ковель тоже из Дроздыни, ему 26 лет. Парень говорит, что в Ольманы ходит лет с восьми, и это заметно: клюкву он собирает очень быстро. К слову, раньше на болото ходили всей семьей, сейчас детей здесь встретишь редко: во-первых, родители задумались о ценности образования, во-вторых, пропуск стоит недешево, выгоднее оформить его для опытного взрослого сборщика. Геннадий знает это не понаслышке, ведь по образованию он учитель физкультуры. Но в школе преподавать не хочет, зарплата в 200 долларов его не устраивает. А другого занятия нет, разве что уезжать на заработки.
— Я здесь 15-й день. Собираю килограммов по 30–40 за день. А в прошлом году сходил 68 дней. Килограммов 800 набрал… — прикидывает он.
За день Геннадий собирает до 40 кг клюквы. Кажется, парень лукавит. Может, 1800 килограммов, по самым скромным подсчетам? Ну физрук же не математик…
— Ой, даже не знаю! — качает он головой в ответ на провокационный вопрос, что станет делать, если границу для сборщиков ягод закроют. — Будем, как раньше, пробираться без пропуска. По-другому никак.
Геннадий тоже не спешит сдавать клюкву:
— Высыпаем на пол в гараже или сарае, ждем, пока подсохнет и дозреет. Лежит с месяц, потом перевеиваем, выдуваем мусор. Затем опускаем в погреба или выкопанные ямы, заливаем водой. Так ягода может долго храниться, год точно. И ждем цены. Год на год не приходится, может подняться и до 45 гривен, и до 60.
Обратная дорога занимает много времени, но вот мы выезжаем к месту упрощенного пропуска. Пять часов вечера, туда уже подтягиваются люди с велосипедами, на багажниках которых приторочены мешки разной степени наполненности. Закрывая нос и рот масками, быстро забирают документы и уходят за границу. Там многих ждут вполне приличные машины, рядышком расположились заготовители — на случай, если кто-то нуждается в деньгах и не может дожидаться зимы.
— Количество нарушений государственной границы теперь заметно снизилось, — подчеркивает Михаил Бут-Гусаим. — На сегодня их всего лишь шесть. Это, как правило, те, кто пробрался на нашу территорию без оформления пропусков. Большинство сборщиков дикоросов сейчас дисциплинированные, они понимают, что наказанием может стать запрет на посещение сроком до пяти лет и все эти годы они не смогут законным способом попасть на территорию Беларуси.
Пограничный пост живет своей жизнью: служащие собираются в дозор, готова выступить с ними и овчарка на поводке. Нам же предстоит обратный 400-километровый путь в Минск. Но оно того стоило: Ольманские болота — незабываемое место, в которое хочется вернуться!
nevmer@sb.by
