Три года Петр Соловей практически ничего не видел и не слышал. А исцеление едва не стоило ему жизни…
Я слушал рассказ ветерана и удивлялся. Столько знаменательных событий произошло с ним уже после войны: чудесное исцеление, реабилитация отца. А в 1961 году заблестел на груди минчанина Петра Соловья орден Ленина. Награда нашла героя через 15 лет.
В 1936 году Петр окончил семь классов и познавал мастерство краснодеревщика на Минском вагоноремонтном заводе. Складывалось все хорошо, пока отца вдруг не признали кулаком и не репрессировали. Семья оказалась под ударом: Петра выгнали из комсомола, уволили с предприятия. Шестнадцатилетний парнишка оказался на улице. Домой не поехал, остался в городе без крыши над головой. Разгружал вагоны с дровами, работал на станции ездовым, фактически жил на узле связи. А в 1940 году призвали в армию.
— Да, вот такая судьба, — вздыхает Петр Емельянович. — А войну я прошел, как говорится, от звонка до звонка. Утро 22 июня 1941 года встретил под Белостоком, был связистом 864-го отдельного зенитного дивизиона. Отступали сначала до Барановичей, затем повернули в сторону Бахмача, Изюма, Ростова-на-Дону. Надолго задержались около Калача, так и не пропустив врага. Но больше всего памятны бои за Беларусь.
Когда стояли под Гомелем, Петра Соловья неожиданно вызвали в штаб дивизиона. Подполковник, начальник оперативного отдела, глядя в глаза, спросил: «Белорус?» Нужны были люди, которые знали местный язык и обычаи. Необходимо было разведать территорию в междуречье и найти надежных товарищей в тылу врага. Для операции отобрали семь человек. Пришли к леснику.
— А тот смотрит на нас враждебно, не доверяет, — вспоминает ветеран. — Тогда лейтенант толкнул меня: вмешайся. Достали карту, разложили на столе. Показываю леснику: вот оттуда родом, там родители живут. Внимательно слушал меня и в конце концов согласился помочь: дал в провожатые партизана. Вместе с ним прошли через болото и оказались в тылу фашистов. Ничего не записывали, команда была: запоминать. А если вернемся живыми — каждый доложит. На 20 километров углубились на занятую врагом территорию. Прорваться назад было сложно. Но все остались живы. Ринулись вперед, стали косить гитлеровцев. Те удара с тыла не ожидали, растерялись. Мне во время этой атаки пуля попала в левую ногу. Потом отправили в медсанбат, сняли сапог — а он полон крови.
Почти всех, кто ходил в разведку в тыл, направили после операции в бригаду резерва Верховного главнокомандующего. Там — 120- и 76-миллиметровые пушки. Цель — вести огонь по позициям врага. Сначала тренировались, делали на озерце плотик из четырех бревен, бежали к воде и, ухватившись, гребли одной рукой. И однажды решительный момент настал.
— Нам удалось бесшумно переплыть реку. Приказано было двигаться на станцию Демехи, — вспоминает Петр Соловей. — А когда к месту подошли — нас засекли. Фашистские минометы открыли огонь. Младший лейтенант, который вел группу, попросил огневой поддержки. По нам молотили и свои, и чужие. Партизана и радиста убили на месте, а мы, трое, были ранены. В госпитале потом два осколка достали, а один оставили на память. После войны он очень беспокоил — пошел в военный госпиталь, доцент посмотрел и назначил операцию, осколок достали. А орден Ленина… Я даже не знал, что нас отметили. После войны списался с фронтовыми друзьями и узнал, что всю нашу группу, даже павших, наградили. В 1961 году мне его вручили.
Кстати, рядовому Петру Соловью, участнику боев за освобождение от немецко-фашистских захватчиков города и крупной железнодорожной станции Бобруйск, приказом Верховного главнокомандующего 29 июня 1944 года объявлена личная благодарность.
Смотрю на этот документ и спрашиваю ветерана:
— Когда освобождали Паричи, Бобруйск и проходили рядом со своей деревней, неужели не заглянули туда?
Петр Емельянович хмурится.
— Заглянул. Стояли тогда возле реки Птичь, и командир роты дал мне лошадь. Мать, бабушку и сестру расстреляли — они партизанам пекли хлеб. Приехал — дом пустой, никого нет. Нашел только двоюродную сестру.
Конечно, ненависть была лютая. Убегал из госпиталей, рвался на фронт. Но однажды пожалел гитлеровца, не убил, только ранил его. И за это сполна получил от второго фашиста. Было это уже в Польше. Попал в госпиталь. Лечился в Новобелице.
— Помню, как по просьбе пожилых и прикованных к больничной койке солдат ходил в местный сад и приносил им оттуда антоновские яблоки. Раненые благодарили, называли Соловушкой.
У Петра Соловья были перебиты кости кисти руки. Заключение врачей: годен к нестроевой службе. Пошел в школу подготовки санинструкторов. Мог остаться в тылу, дождаться здесь окончания войны. Но солдат рвался на фронт, хотел обязательно попасть в свою часть.
А попав, чуть не погиб. Случилось это у Зееловских высот под Берлином. Во время одного из боев над советскими позициями появились вражеские бомбардировщики. Наши зенитчики сразу сбили четырех из них. Остальные запаниковали, стали сбрасывать бомбы куда попало. В тот момент Петр Соловей перевязывал раненому наводчику руку — вместе попали под шальную бомбу. Землей завалило так, что наверху торчали только ноги артиллериста. Начали откапывать наводчика, смотрят — бинт куда-то тянется. Потянули — рука показалась.
Соловушка остался жив. 13 суток без сознания был в госпитале. Стал заикаться, практически ничего не слышал и не видел. И так до 1948 года. Врачи ничем не могли помочь.
— А в 1948 году мы в Логойске строили первую центральную телефонную станцию, — с улыбкой рассказывает ветеран. — Когда формировали аккумуляторы, захожу в зарядную и слышу запах: что-то горит. Надел резиновые перчатки, на глаза — защитные очки, взял ключ. И когда накинул его на вторую фазу, закоротило — взрыв, как от гранаты. Очки слетели, я со стремянки — на пол! Стресс, как при бомбежке. Товарищи прибежали, а я не мычу, а кричу: «...Из-за вас чуть не погиб!»
Крикнул и удивился: да я уже могу говорить, а еще и слышу, и вижу! Исцеление пришло. А до этого ходил, как тургеневский Герасим. После этого случая жену свою нашел, тоже связистку, Марию Афанасьевну. 60 лет прожили с ней, 3 июля — юбилей.
Столько же лет проработал Петр Емельянович связистом. Прошел путь от простого техника до начальника кабельной группы, почетный ветеран РУП «Белтелеком».
Петр Соловей вывел меня на крыльцо дома.
— А вот это мой сад…
Я увидел молодые деревца. Июньский ветер налетал на них, они размахивали ветвями и стучали листьями в окно ветерана, словно напоминая бывшему солдату о чем-то заветном.
На снимке: крайний слева Петр СОЛОВЕЙ.
