В его художественной мастерской поет Вертинский и витает непередаваемое амбре из свежемолотого кофе и акварели. Он показывает нам свои ужасающие и одновременно притягательные работы и цитирует Мао Цзэдуна. Честно говоря, в гостях у дизайнера Vadimo Ruggeri и его кота мы собирались пробыть не больше получаса. Так вышло, что остались на целый день.
От тюрьмы да от сумы...
К молодому, но уже известному в арт-кругах автору шокирующих картин, удивительной мебели и вещей, на первый взгляд совсем не применимых в традиционном домашнем обиходе (вроде огромной зеркальной свиньи), мы пришли с вполне конкретной целью: познакомиться с его... котом.
Концептуального хряка во время эпидемии свиного гриппа Вадим продал на выставке современного искусства “АРТ-Киев” за несколько тысяч долларов, а вот со своим мурлыкающим питомцем наверняка не расстался бы ни за какие деньги. Еще бы — маленький пушистик разделил с Вадимом самые жуткие моменты его жизни. Хорошо, что все страшное осталось позади. Сейчас Вадик и его мохнатый любимец живут вместе в прекрасной квартире в центре Минска.
— Это очень близкое мне существо, — рассказывает Вадик. — Его принесли мне совсем маленьким котенком. У сантехника разродилась кошка, и он стал продавать котят. Я думал, что он сразу же сделает лужу. Показал ему тазик с песком, и он все понял с первого раза. За это я его сразу полюбил. Как сейчас помню: отдал за него три пачки импортных сигарет. В колонии сигареты — местная валюта. Много ли это? Одна пачка таких сигарет равна восьми пачкам “Астры”.
Студента престижного факультета Академии искусств, без семи дней дипломированного специалиста, рекомендованного к поступлению в аспирантуру, посадили за сбыт марихуаны. Тогда для Вадима, всей его семьи и друзей это казалось катастрофой.
“Придворный” живописец
— Как только я оказался в заключении — зарекся, что больше никогда не возьму в руки краски, — вспоминает Вадим. — Администрация знала, что я профессиональный художник. Меня несколько раз приглашали работать по специальности, но я ссылался на творческий кризис. Но все равно оказывали давление, хотели, чтобы я вылез из этого панциря. Сейчас я благодарен этим людям, хотя в тот момент мне хотелось их послать. В один прекрасный день я просто пришел к начальнику и предложил ему свои услуги.
Так Вадим Ruggeri стал “придворным” живописцем. Поначалу сокамерники отнеслись к его новой деятельности с подозрением. Столичному живописцу пришлось рисовать стенгазеты, писать портреты и прочие далекие от настоящего искусства, но скрашивающие быт осужденных картины.
— Я не стыжусь того, что рисовал для администрации, — признается Вадим. — Для себя я работал в папку. За все время, проведенное за решеткой, я очень вырос технически. У меня была возможность поразмыслить. Теперь концепций и эскизов хватит на всю жизнь. Без кота было бы, конечно, тяжело. Вы представьте, что там психологически ощущает человек! Многие хотели завести котенка, но где его держать? Мне повезло, что я целый день проводил в мастерской.
То ли девочка, а то ли...
С именем у кота как-то сразу не заладилось. Точнее, имена у него есть, просто они меняются в зависимости от настроения Вадима и поведения кота.
— Ввиду моих увлечений дзэном я каждый день называю его по-разному, исходя из ассоциаций. Долгое время думал, что это кошка, и называл просто — “девочка”. Потом выяснилось, что это настоящий мужчина. Недавно мы кастрировали нашего любимца, и он снова стал существом без определенного пола. Завершился цикл, все вернулось на круги своя.
Рожденный в неволе котенок уже успел превратиться в откормленного домашнего зверя. Как и все коты, он любит валяться на батарее и с деловым видом обнюхивать гостей. И если в тюрьме он уплетал сечку — соблюдал все принципы здорового питания, как уверяет хозяин, то сейчас нос воротит от корма и консервов.
— Я считаю, что в тюрьме он был счастлив, — откровенничает Вадик. — Ему все уделяли много внимания, играли с ним. Начальство его любило. Хотя, в принципе, держать животных на таких режимных объектах запрещено. Бывает, появится какая-то зверушка, но чаще всего она никому не принадлежит. Можно сказать, что я помог администрации тем, что забрал его домой. Иначе могли быть проблемы.
Кто сказал “мяу”?
Кстати, вопросы возникали. Однажды перед приходом серьезной проверки Вадик спрятал кота в тумбочку, причем настрого приказал: сиди тихо. Надо же было такому случиться — только проверяющие направились к выходу, раздалось жалобное “мяу”. Выудив пушистый комочек из заточения, контролеры сжалились над Вадиком и оставили котенка и его хозяина в покое.
— Он впитал любовь к свободе и творчеству на генетическом уровне, — поясняет Вадим. — Котов у меня на свободе не было, поэтому я и представить не мог, что можно так сблизиться с животным. Мы заботились друг о друге. До сих пор помню, например, как отмывал его от блох. У меня и мысли не было оставить его там.
Тем не менее решение Вадима многих удивило. Когда художник выходил из колонии, контролеры крутили пальцем у виска: многое повидали, но кота в мешке за плечами только что освобожденного — ни разу.
— Я ожидал чего-то большего от того дня, — вспоминает Вадим. — А все как-то спокойно прошло. Эйфории не было. Наверное, перейден какой-то чувствительный порог. Очень скомканное ощущение. Ехали мы молча, в окно смотрели...
С чистого листа
С домашними Вадима отношения у нового члена семьи складывались непросто. Знающий почем фунт лиха зверь мигом “построил” родителей художника, не говоря уже о супруге Вадима. Ее он наотрез отказывается признавать и даже иногда лезет драться. Судя по всему, пристрастия кота ограничиваются Вадимом и... живописью.
— Это настоящий художник! Сколько раз я его от краски отмывал, все норовит помочь мне, — смеется Ruggeri. — Мы вместе еще пошумим. Кстати, недавно я сделал для кота стул — должны же быть у него свои личные вещи! Сначала стул будет выставлен на экспозиции, потом займет достойное место в нашем доме.
...Как будто ничего и не изменилось. Вадим вернулся к своим проектам, почти сразу же выставился в новой столичной галерее, после чего отправился на скандальный “АРТ-Киев”. Папка с тысячью новыми эскизами как память о днях, проведенных в неволе.
— Можете мне не верить, но тюрьма повлияла на меня положительно, — уверяет Вадим. — Тюрьма — это монастырь. Ты можешь прозябать, а можешь получать. Это второе высшее образование, как я шучу. Помните, Мао говорил: чем хуже, тем лучше. Я полностью согласен. От каких-то истин я отошел, но опыт, который я получил, бесценен. Голод, одиночество открывали мне такие горизонты, что наркотики и рядом не стояли. Не жалею ни об одном проведенном дне. Я познал какую-то долю истины. Вспышка, дзэн!.. Мое творчество стало нести более сильный эмоциональный посыл. В нем есть агрессия, вызов, провокация, но злобы в нем нет. Объекты дарят мне образы сами по себе. Вещи и люди сами диктуют свою историю.
