С этим вопросом «СГ» обратилась к начальнику управления государственной собственности Минсельхозпрода Елене ЦЫКУНОВОЙ.
— Елена Ивановна, не секрет, сломано немало копий по поводу смены сельхозкооперативами организационно-правовой формы собственности. Замечу, никто не высказывал сомнений, что в сельском хозяйстве уже давно надо было принимать серьезные экономические решения, в том числе реформировать тонущие хозяйства. Их неплатежеспособность набила оскомину, и конца этому не видно. Немудрено, именно они разглядели пользу от преобразований и быстро акционировались в надежде, что под прямым госуправлением дела пойдут в гору. Но характерный момент: экономической целесообразности рушить то, что и так эффективно работает, не увидели в крепких, платежеспособных сельхозкооперативах. В итоге три десятка хозяйств все-таки остались сельхозкооперативами. Как так?
— Указ Главы государства № 349 «О реорганизации колхозов (сельскохозяйственных производственных кооперативов)» предусматривает возможность выбора преобразовываться в коммунальные унитарные предприятия или хозяйственные общества — как правило, у нас это открытые акционерные общества. И еще один из вариантов — необходимо было привести уставы сельхозкооперативов в соответствие с Гражданским кодексом.
— Не совсем поняла: можно было оставаться в той же форме собственности, но просто привести уставы в соответствие с законодательством?
— Да. Если буквально читать Указ № 349, там говорится: СПК, действующие на основании Указа № 49 от 2001 года «О некоторых вопросах организационно-правового обеспечения деятельности колхозов», должны преобразоваться в коммунальное унитарное или хозяйственное общество. Если предприятие не действовало в соответствии с Указом № 49, то можно оставаться в форме производственного кооператива. К 31 мая 31 СПК привели свои уставы в соответствие с Гражданским кодексом, зарегистрировали их и работают дальше. Это значит, в их основном документе учтена субсидиарная ответственность членов кооператива, внесены паи, и контракт с руководителем заключается лицом, назначенным общим собранием, а не райисполкомом. Еще раз поясню: если бы они не привели уставы в соответствие с Гражданским кодексом, они были бы обязаны преобразоваться в КУПы или ОАО.
— В какой области осталось больше всего СПК?
— В Гродненской — 17 и в Брестской — 5. Один СПК — «Агрокомбинат Снов» — на Минщине.
— Елена Ивановна, как вы считаете, почему именно крепкие СПК не хотели менять форму собственности? Потому что государство получало львиную долю акций, от непонимания преимуществ акционирования или по другим причинам?
— Действительно, в основной массе созданных, согласно указу № 349, акционерных обществ доля государства, а именно – района, в их уставных фондах составляет 75 и более процентов. Соответственно доля бывших членов СПК — менее 25 процентов. Такая значительная доля государства и незначительная физических лиц образовалась потому, что у СПК долевой фонд был предусмотрен формально, его формирование и учет велись ненадлежащим образом. Возникает вопрос: как можно наделить бывших членов СПК долей в ОАО, если в СПК их доли не учтены? Вместе с тем, согласно правилам по определению долей (количества акций) государства и физических лиц в ОАО, создаваемом путем преобразования СПК, утвержденным постановлением Госкомимущества № 27 от 24 ноября 2014 года, интересы бывших членов СПК соблюдены, они получили по одной акции.
Однако, когда у СПК сумма просроченных обязательств перед бюджетом превышала 2 процента в выручке от реализации товаров, работ, услуг СПК и его чистые активы были меньше неделимого фонда (под неделимым понимается разница между остаточной стоимостью основных средств СПК и долевым фондом), физические лица не смогли получить и одной акции. Отсюда у некоторых руководителей СПК, видимо, возникло некое чувство боязни: обладая большим количеством акций, будет назначен представитель государства, мнение которого на видение или решение тех или иных хозяйственных вопросов может расходиться с мнением коллектива. Поэтому председатели СПК и отстаивали производственные кооперативы. Если такое мнение формировалось, то, в моем понимании, оно неверное. Как может представитель государства внедрять в производство какие-то нерациональные или «зловредные» решения? Это глупость.
— Давайте я процитирую слова рядового работника СПК из Могилевской области: «Сейчас собственность принадлежит нам, колхозникам. Людям, которые здесь работают. Распоряжается ею правление СПК, а решения принимает общее собрание. Сельчане работают действительно на совесть, потому что каждый знает, надо вовремя посеять, скосить, намолотить, скрутить рулоны и так далее, никого заставлять не нужно. Поэтому у нас и зарплаты хорошие. А сейчас людей сильно волнует, что после перевода нас в ОАО приедет какой-то добрый дядя и скажет, например: «У вас есть корма, а у соседа нет. Везите им». Я хоть не в больших чинах, но понимаю так: разорился колхоз – пусть он таким два-три года и остается. Так хоть земля отдохнет и люди поймут, работать надо как положено. Потому что нужно будет за что-то жить и растить детей. А зачем нас трогать?» Елена Ивановна, не это ли и есть так необходимая нам мотивация?
— Да, еще одно опасение членов сельхозкооперативов — второй пакет акций не имеет возможности блокировать решение о реорганизации путем присоединения к ним слабых, неэффективных хозяйств. Сегодня такие опрометчивые решения крайне редки. Тот, кто принимает решение присоединить убыточное хозяйство к эффективному и видит, что это повлечет серьезные последствия, – несет ответственность. Взять и необдуманно присоединить – такого не должно происходить.
— Не секрет, этим трем десяткам сельхозкооперативов дорогого стоило, чтобы отстоять право остаться в прежней форме собственности…
— Говорить о том, что их заставляли преобразовываться, наверное, неправильно. Скорее, видимо, не нашли понимания сами СПК и райисполкомы в том, как доносилась информация со стороны местной власти. Я бы оценила эту ситуацию так.
Потом, и у самих СПК не было достаточного понимания вопроса. Действительно, сегодня эти хозяйства остались в своей правовой форме, но, уверена, с определенными трудностями они столкнулись. В первую очередь при приведении устава в соответствие с Гражданским кодексом. Надо было уточнить количество членов кооператива: кто-то подлежал исключению, например, пенсионеры, кто-то нет. Кроме того, сегодня на членов кооператива возложена субсидиарная ответственность, что также непросто было пояснить, убедить людей взять на себя эту ответственность и получить согласие работников на общем собрании. Ведь субсидиарная ответственность характерна только для СПК. А акционеры в акционерных обществах не несут ее. В случае экономической несостоятельности и банкротства они теряют акции. Это еще раз говорит о целесообразности преобразований СПК в акционерные общества.
Второе. Видимо, и облисполкомы, когда доносили информацию до райисполкомов и на местах, не объяснили четко, с какими трудностями столкнуться СПК в приведении уставов в соответствие с законодательством. И в моем понимании, откровенно говоря, это было нереально. Но вот 30 СПК нашли алгоритмы, ключик к людям, и они согласились и на субсидиарную ответственность, и на исключение пенсионеров из состава членов СПК.
Таким образом, в стране сельхозпредприятия разной формы собственности. Интересно посмотреть и сравнить, как все они сработают в будущем.
— Елена Ивановна, благодарю за интересный и принципиально важный разговор.
germanovich@sb.by
