“Концерт на бис” Бориса Моисеева

— Борис, для вас не существует табу?
— Нет. Есть, конечно, некая граница дозволенности. Дозволенности — да. Пошлости — нет.
— Вы верите в Бога?
— Да, я глубоко верующий человек. У меня дома много икон.
— Но в Библии осуждается однополая любовь...
— А я люблю женщин. Я мужчин не люблю.
— А вы не испытываете противоречия между шоу-бизнесом и верой?
— Не испытываю. Я веду правильный образ жизни. Мои шоу “Дитя порока”, “Грешный ангел” — это всего лишь игра. Я чистый, не запятнанный ничем: ни убийством, ни грабежом, ни насилием...
— Что вы ответите тем, кто говорит, что у вас нет голоса?
— Я не занимаюсь голосом. Голос должен иметь оперный исполнитель. Профессионалам достаточно иметь тембр, знать, что поешь и о чем. Это важнее, чем иметь голос. Сегодня очень хорошая техника и можно сделать любой голос, а потом раскрывать рот под “фанеру”, но ведь главное донести песню, наполнить ее красками. Мне надо иметь слух, красивый тембр. Да, я безголосый, но ко мне приходят как к артисту, у которого лучшие шоу в России.
— Что нужно делать для того, чтобы быть всегда в первой обойме?
— Надо много над собой работать. А еще нужно дружить со своими мозгами и со своими возможностями.
— Вы не собираетесь ставить модные сейчас мюзиклы?
— Мне нет смысла ставить мюзиклы, потому что я являюсь родоначальником жанра шоу-программ, которые являются мини-мюзиклом. Да, мюзиклы сейчас модны, но они требуют больших технических возможностей, огромной стационарной работы и стационарного показа. Технически невозможно гастролировать с мюзиклом по стране, а показывать его без декораций — это потерять зрителя.
— Вы себя считаете богатым человеком?
— У меня хорошая квартира в одном из самых престижных домов в Москве. Но если судить по меркам западных артистов, то я нищий. Если по российским, то мне вполне хватает на жизнь. Я содержу коллектив из 15 человек. Деньги у меня кончатся только тогда, когда у меня кончатся мозги. Но я не шизофреник, и состояние у меня отличное.
— У вас много друзей?
— Друзья у меня периодами: то их много, то никого. Мои друзья имеют тенденцию пропадать. Для многих в шоу-бизнесе я авторитет, у меня спрашивают мое мнение, но это не значит, что я могу им всем звонить. Я стараюсь друзьям не мешать. Я никого не гружу своими проблемами. Да и радостью я могу поделиться только тогда, когда меня об этом спросят. За это меня ценят и считают своим другом. У меня есть девиз, которым я поделюсь с читателями вашей газеты: “Никогда не мешай, и не раздражай!”
— И все же вы не назвали ни одной фамилии.
— Я не люблю афишировать свою дружбу с Иосифом Кобзоном и его семьей, в которую вхож. Иосиф Давыдович всегда приглашает меня на семейные праздники. Дружу с Зыкиной, Гурченко... Зыкина подарила мне веру в себя. Однажды она сказала мне: “Я — твоя мама. Мне не важно, какой ты у меня сынок, иди и работай, все у тебя получится, а если нет, я все равно буду любить тебя”. Спустя годы, в 1991 году, была расправа над теми людьми, которые хотели продлить жизнь СССР. Досталось тогда и Зыкиной. У нее не было концертов, ее стали забывать. Я всегда считал ее великой певицей и поэтому не мог не поддержать. Я пригласил ее в свою программу и мы очень хорошо выступили в регионах, а затем и в Москве.
— А как родился дуэт с Гурченко?
—Когда Людмиле Марковне предложили спеть со мной дуэтом, она долго отказывалась, но Сергей Петров, режиссер программ “Славянского базара в Витебске”, все же уговорил ее попробовать. Сейчас у нас уже продолжительный творческий союз. На “Славянском базаре в Витебске” мы трижды на бис пели песню “Петербург-Ленинград”, состоялась и премьера новой песни Кима Брейтбурга “Ненавижу”. Гурченко очень любит импровизировать. Мы с ней отрепетируем номер в одном порядке, а на сцене Людмила Марковна вдруг начинает совсем по-другому.
— С кем бы вы еще хотели спеть?
— С французской актрисой и певицей Милен Фармер. Еще мечтаю спеть с Мадонной.
— Вспомните, когда вы впервые решили посвятить себя сцене?
— Это было еще в детстве, в Могилеве, на улице Чкалова, дом 54, квартира 30. Я проснулся рано утром от боли, потому что накануне меня очень сильно избили на улице. У меня было ужасное настроение, я с трудом шевелился. И вдруг по радио услышал передачу об итальянском исполнителе Робертино Лоретти, который тогда был очень популярен. История его жизни настолько тронула меня, что я поставил себе цель покорить сцену. С этого мига настроение ко мне вернулось, и я быстро пошел на поправку. Чтобы укрепить здоровье, мама отдала меня в танцевальный кружок. Затем я поступил в Минское хореографическое училище, где меня заметил Владимир Мулявин и привел к первому успеху. Я решил стать артистом и влюбился в сцену навсегда, ставя перед собой все большие и большие цели.
— В одном из интервью вы признались, что одиночество — цена вашей популярности.
— Есть одиночество — волком хочется выть. У меня же оно другое: всегда улыбаться в окружении публики. А вот дома я почти всегда один. Живу нормальной, тихой жизнью. В быту я неприхотлив — могу сам приготовить, постирать. Может быть, это одиночество помогает мне нормально выглядеть. Люблю читать прессу, художественную литературу. Читаю классику: Достоевского, Льва Толстого... По молодости у меня не было времени и особого желания читать классику. А когда человек взрослеет, он понимает, что все золото — оно рядом. С годами становишься серьезнее, по-другому относишься к жизни, к окружающим.
— Вы можете дать совет, как подольше сохранить молодость?
— Я хочу жить достаточно полноценно, ни в чем себе не отказывать. Такова была просьба моей матери. Еще у нее была просьба: “Никогда не желай никому плохого. Давай людям как можно больше добра и тепла. Не отвечай на агрессию”. На “Славянском базаре в Витебске” я отменил свое выступление в гала-концерте мастеров искусств России и уехал на целый день в Могилев, так как была годовщина смерти матери. Меня поразило, что мои поклонники ухаживают за дорогой мне могилой. Мой совет для тех, кто хочет сохранить внешность: не есть все подряд, соблюдать режим.
— Какие города вам нравятся?
— Я стараюсь находить себя везде: в Москве, в Нью-Йорке, в Одессе, на родине — в Могилеве. Каждый город имеет свое сокровенное место, в котором обязательно надо побывать. Прийти, как к алтарю. И это приносит мне уверенность и какую-то событийность. В Одессе, например, я всегда хожу в оперный театр. Меня очень радует, что с каждым своим приездом я не узнаю родной Могилев, который постоянно хорошеет.
— Вы общаетесь со своим сыном?
— Общаемся. Мой сын живет в польском городе Кракове. Также я общаюсь со своими родными племянниками и всячески помогаю им. Один из них жил у меня дома три года, я дал ему хорошую профессию парикмахера и визажиста, и сейчас он сам зарабатывает. Я очень переживаю, что мои братья Анатолий и Макс долгие годы не хотят общаться со мной. Надеюсь, что когда-нибудь они позвонят мне и поздравят с днем рождения.
—Вы были хорошим сыном?
— Настолько хорошим, что даже противно. Я сидел у окна и ждал, когда придет мама. Дома я стирал, убирал, ухаживал за цветами.
— У вас есть комплексы?
— Наверное, у каждого человека есть комплексы, потому что идеальных людей не бывает. Я боюсь воды, боюсь огня и слишком большого шума, потому что он всегда к беде.