Наверное, многие читатели знают голливудский фильм про мистера и миссис Смит, этих лихих спецагентов, в роли которых выступила реальная семейная пара мегазвезд мирового кино — Брэд Питт и Анджелина Джоли. В самом начале картины мы видим, как Смиты сидят на приеме у психотерапевта и рассказывают ему о своих семейных проблемах. То занавески куплены не те, то ужин приготовлен не так, то внимания мало... Короче, сплошное несовпадение вкусов, взглядов, привычек. И развод маячит на горизонте. Но тут в их совместную жизнь вторгается сплошной экстрим, который позволяет супругам не только всех врагов перестрелять, но и наконец–то хорошенько узнать друг друга. В конце фильма — парочка снова у врача, и мы уверены: все у них будет хорошо. У мистера и миссис Смит. В отличие от самих актеров. Недавно по страницам газет вихрем пронеслась новость: Питт и Джоли, кажется, разводятся. О причинах остается только гадать: то ли экстрима звездам не хватает, то ли психотерапевт у них не совсем квалифицированный, то ли изначально эти два красивых и успешных человека не в состоянии преодолеть периодически возникающий синдром несовместимости. А вообще, даже объективно вычисленную по научным методикам семейную несовместимость на практике можно успешно преодолеть — уверен психолог, директор Минского городского центра помощи семье и детям Андрей Туровец. Главное — желание самих супругов и квалифицированная помощь специалиста.
— Это доказывает практика, — говорит Андрей Анатольевич. — Хотя в свое время россияне разработали очень интересный тест — индивидный тест Куликова, который более чем по 300 параметрам позволял определить: подходят люди друг другу или нет. Исследования проводила известный российский психолог Антонина Никитична Волкова. Так вот, пары, прошедшие тестирование и создавшие семьи на основе такого подбора, выиграли и в плане физического здоровья, и в психологическом отношении, и дети у них комфортно чувствовали себя и развивались лучше.
В нашем центре используются стандартные, описанные в психологической литературе методики. Однако опытные специалисты могут и не пользоваться ими. Иной раз достаточно просто понаблюдать за парой, чтобы понять, какие проблемы у нее возникают. Мы исходим из того, что основным является не биологическая и психологическая совместимость партнеров, а та семейная система, в которой люди оказываются. Система состоит из разных компонентов и способна как содействовать взаимопониманию и гармонии, так препятствовать.
— Что это за компоненты?
— Например, семейные мифы. Возьмем такой миф: «Мы не должны быть близки». Люди, находящиеся под его воздействием, всячески избегают близости душевной, интеллектуальной, иногда и физической, они всегда будто по разные стороны баррикады. И не осознают, что этот миф им не принадлежит, он передался из семьи родительской, прародительской. Как мог возникнуть там? Скажем, в период раскулачивания, сталинских репрессий, когда любого члена семьи, мужчину в первую очередь, могли забрать и отправить далеко от дома. Так что нет смысла слишком к нему привязываться и убиваться — решала женщина и заглушала в себе чувства. Многие семьи выбирали такой защитный психологический механизм. Даже молодые девушки думали: все равно за кого замуж выходить. И в военное время тоже все равно: потому что заберут на фронт, и он там погибнет. Подобные социальные феномены исследует история психологии.
Важный момент также — структура семьи. Если во многих поколениях мужчина каким–то образом выпал из нее — погиб ли на фронте, сел ли в тюрьму, развелся ли и ушел к другой женщине, — такая, нарушенная изначально, структура передается из поколения в поколение. И тогда нормальная вроде бы девушка, с хорошими человеческими качествами непроизвольно ведет себя так, чтобы ее партнер тоже покинул семью. Механизмы семейного наследования довольно неплохо изучены, но не всегда психологу удается быстро остановить их разрушительную работу. Здесь требуется специальная процедура — семейная терапия.
— Вы говорите о семейных мифах, поведенческих стереотипах. Есть ли у нас свои национальные особенности здесь?
— В целом мы живем в общем пространстве европейской культурной традиции. Но можно говорить и об особенностях менталитета. Первая основная проблема, которую мы сейчас наблюдаем, — стремление матерей гиперопекать детей, относиться к ним излишне заботливо до зрелого возраста. Иногда звонит мама: «Вы бы моего мальчика не посмотрели?» Мы думаем, что мальчику лет 15. Ан нет. Мальчику — лет 35... А у него ни семьи, ни детей, ни ответственности ни перед кем... И мама не понимает, что дело не в «мальчике», а в отношениях, сложившихся между ней и сыном. Задержка социализации мужчины проистекает именно из женского стремления видеть своего ребенка как можно дольше маленьким, беспомощным, неумелым. И дети, даже став взрослыми, отвечают на этот явный или скрытый психологический запрос матери. Вместе с тем наши ранние браки — тоже отнюдь не признак зрелости молодежи. Скорее, попытка вырваться из–под родительской опеки, давления, изобразив псевдовзрослость, которая спустя некоторое время заканчивается разводом.
Еще одна психологическая трудность — балансирование между желанием сохранить расширенную семью (бабушки, дедушки, другие родственники) и попыткой стать нуклеарной семьей: только мама, папа, дети. Сегодня белорусская семья не знает, к чему склониться: то ли все–таки изолироваться и жить маленькой самостоятельной ячейкой, то ли считать себя дружной или не очень, но большой семьей. В Полинезии зять не имеет права пройти по пляжу, пока волна не смоет следы его тещи. То есть дистанция между ними должна быть обязательно — для профилактики семейных кризисов. А у нас тещи и свекрови оказывают самое прямое влияние на семейную жизнь молодой пары.
И третья очень важная позиция — изменение роли отца. Если раньше отцы оставались отстраненными от процесса воспитания детей, на них в основном лежала задача материального обеспечения, то сегодня многие молодые папы стремятся принимать активное участие в жизни ребенка с момента его рождения. И этот потенциал отцовства нуждается в поддержке. Потому как часто гиперопекающая мать не дает мужчине приблизиться к малышу: мол, и не справится, и уронит и т.д. Однако доказано: хороший контакт отца с младенцем — залог успешной профилактики социального неблагополучия в дальнейшем.
Любая семья проходит этапы своего становления и развития. И в каждый новый период отношения в ней должны выстраиваться по–новому. Совместимость двух молодых людей, еще не имеющих ребенка и находящихся в романтических отношениях, — одно. Совместимость супругов, когда их взрослые дети уходят в самостоятельное плавание, — совершенно другое. Не говоря уж о совместимости престарелых людей, понимающих, что скоро один из них должен умереть.
— Если сегодня молодая пара до регистрации брака хочет пройти тест на семейную совместимость, что им делать?
— Пусть обратятся в ЗАГС. Большинство ЗАГСов Минска тесно сотрудничает со своими районными территориальными центрами социального обслуживания населения, где ведет прием психолог. Если этот специалист не сможет помочь сам, он перенаправит пару к нам. А иногда сотрудники нашего центра работают прямо в ЗАГСе.
— Их услуги платные?
— Пока бесплатные. Но, должен сказать, существует большая категория граждан, на которых то, что услуга платная, действует положительно: они тогда куда ответственнее относятся к происходящему.
— Работают ли специалисты вашего профиля с проблемными семейными парами — скажем, семейными скандалистами — на «добровольно–принудительной» основе?
— Такая работа — в зачаточном состоянии. Хотя в США, где семейная терапия развита очень хорошо, в полицейском участке семейка скандалистов имеет возможность выбора: тюремное заключение, штраф или принудительная семейная терапия, которая проводится в особом режиме, а не так: захотел — пришел, не захотел — не пришел. В 20 — 25 процентах случаев она оказывается эффективной.
— А вы сами как относитесь к принудительной терапии?
— Считаю, она допустима и возможна, когда на первом–втором занятии происходит включение добровольной мотивации. Тогда надо работать дальше. Если такого не произошло, лучше оставить и регулировать ситуацию иными способами, не психологическими — например, методом социального принуждения. Должно же общество как–то влиять в подобных случаях!
— Сейчас много говорят об экономическом кризисе. Заметили ли вы его влияние на прочность семей?
— На макроуровне кризис, конечно, влияет на семью. Однако некоторые пары стали просто списывать свои психологические неурядицы на экономические катаклизмы. Это очень удобно.
Психологи часто говорят о так называемой модели табуретки. Ее четыре ножки олицетворяют четыре опоры семьи: экономический фактор, детско–родительские, социокультурные и интимно–личностные отношения. Когда одна из ножек почему–то становится короче, вся конструкция начинает шататься. Если две ножки укорачиваются, сидеть на такой табуретке, то есть жить в такой семье, делается крайне неудобно. Причем устойчивость самой «табуретки–семьи» не зависит от каких–либо конкретных цифр — например, размера дохода. Все дело в том, насколько имеющиеся четыре величины гармонизированы между собой.
Сегодня многие исследователи сходятся во мнении, что одной из ведущих функций семьи становится психотерапевтическая. Если человек, приходя домой, к близким людям, чувствует себя свободно, открыто, может говорить о том, что его беспокоит, о том, что он чувствует, и при этом не проявлять избыточную агрессию и напряжение, такая семья никогда не попадет в зону риска распада.
Мистер и миссис Смит этому в конце концов научились. Научились ли Анджелина Джоли и Брэд Питт, а вместе с ними миллионы других семейных пар?
