Известный белорусский ученый, доктор исторических наук, профессор философии Борис Лепешко поделился с корреспондентом «СВ» своими мыслями о роли идеологии в современном мире и о сущности национальной идеи белорусского государства.
– Борис Михайлович, с советских времен у нас сохранилось представление об идеологии как о некоей застывшей и никому не нужной материи. В самом деле, насколько значима идеология для современного общества, сознанием которого давно овладели компьютер, Интернет и прочие технологические изыски?
– Современный мир охватила не только конкуренция товаров и услуг, но и конкуренция идеологий. Приведу пример: 65-летие Победы в войне. Как историк относится к этому событию? Как к историческому факту и рассматривает его в категориях истины и ложности. Как его воспринимает философ? Как элемент прошлого, на основе которого можно прийти к каким-то важным обобщениям. А идеолог? Он выстраивает некую систему предпочтений, прежде всего политических. Скажем, экс-президент Украины Ющенко как идеолог к этой дате присваивает Бандере звание Героя Украины. Он выстраивает свою систему предпочтений. Кто-то замалчивает эту дату – в идеологическом смысле это тоже элемент системы предпочтений. В Беларуси реализуется целый комплекс мер по поддержке ветеранов – это тоже система предпочтений. Идеологий множество, они все разные и связаны с историей, ментальностью, традициями государства. Это определенная система ценностей, сложившаяся в обществе и управляющая им. Очень часто люди связывают идеологию с сугубо прагматическими вещами. Наивно было бы полагать, что если людям дали зарплату и хлеб, то идеология не нужна. Американцы и немцы, например, тратят огромные деньги на то, чтобы доказать миру преимущества американского или немецкого образа жизни. В том числе через Интернет.
– Но в быстро меняющемся мире идеология не должна быть похожей на священную корову, на которую мы все должны молиться…
– Согласен. Когда вспоминаешь трагическую гибель КПСС, то понимаешь, что одна из причин смерти партии – идеологический догматизм. Молились на 6-ю статью Конституции, которая объявляла партию руководящей и направляющей силой советского общества, и домолились: плюрализм разрушил и партию, и само государство. Твердили о единомыслии, а на деле оно оказалось карточным домиком.
Идеология по определению должна быть гибкой, и если жизнь того требует, то надо уметь наступить на свою идеологическую мозоль. Посмотрите на политику американского президента Обамы. Сколько лет там господствовала идеология неолиберализма, а государство было дистанцировано от бизнеса? Но жизнь заставила – и г-н Обама стал «выкручивать руки» банкам, в целом бизнес-сообществу, как толковый социалистический хозяйственник. Идеология – это и политика, которая требует умения, интуиции, жесткости и гибкости одновременно.
Но вместе с тем она достаточно долго может сохранять черты стабильности. Китайцы в формировании своей национальной идеологии во многом опираются на идеи Конфуция, которым уже не одна тысяча лет. То есть каких-то единых сроков и рецептов здесь не существует.
– Как бы вы определили иерархию ценностей и предпочтений белорусского государства?
– Эта система общеизвестна. На первом месте – внимание к конкретному человеку, интересы отдельной личности. Здесь есть очень важный момент: у нас достаточно долго отношение к человеку было вторичным. Жила бы страна родная, и нет других забот – это хорошо, но как быть с конкретной жизнью? Не хочется говорить в этом контексте о правах человека, так как они стали своего рода идеологическим оружием, но суть та же, то есть права человека должны быть первичны. Сильная идеология немыслима без сильной социальной политики. Если у человека нет работы, если болезни согнули в бараний рог, а общество запаздывает с реакцией, все разговоры о неких идеях и ценностях могут вызвать только смех.
Затем – независимость, национальная государственность. Она нам слишком дорого далась, чтобы не заботиться о ее укреплении. Современная жизнь не дает иных, более эффективных форм национальной жизни, кроме государства. Поэтому защита белорусского государства становится важнейшей частью любых идеологических программ.
Далее – уважение к традициям, преемственность национального развития. Иногда слышим: вот памятников Владимиру Ленину много, надо снести. Но мы один раз уже наступили на эти грабли, снесли все, что касается царской России. Начиная от завитушек и гербов с орлами на мостах в Беловежской Пуще до самой семьи Романовых. Как оказалось – ошиблись. Не надо было так резко. Уничтожая прошлое, мы закладываем возможность того, что потомки снесут построенное нами. Снесут и не поморщатся. Спросят: а кто такой Петр Машеров? Кто такие защитники Брестской крепости?
– Звучит фантастично…
– Да ничуть! Вспомните, как народ-богоносец крушил православные храмы после революции. Как ни страшно это звучит, человека можно спровоцировать на все что угодно.
– Получается, что идеология выступает инструментом манипулирования общественным сознанием?
– Конечно. Надо убеждать, и прежде всего молодежь, что та система, которую предлагаем мы, самая актуальная и на сегодняшний день верная. Но делать это вчерашними методами непозволительно, потому что общество стало другим. Если молодой человек информационно вырос на Интернете, приходит в вуз, а ему начинают говорить языком исключительно советского металлолома и советской макулатуры – беда. Потому что разные информационные этажи, разные источники информации спровоцируют своего рода раздвоение сознания. С молодыми надо говорить на их языке, входить в систему их интересов.
А что у нас? Идеологов почти нет в Интернете. Могу это утверждать уверенно, так как часто дискутирую там с оппонентами. Блоги открывают, как правило, люди, оппозиционно настроенные к власти. Почему представителям этой самой власти не выйти в свободное информационное пространство и не помахать, так сказать, острой сабелькой? Что мешает? Не так поймут? Несолидно? Не привыкли к публичности? Но какая идеология без публичности? Надо играть на любом поле, в том числе и не очень комфортном для себя.
Комфортность существования съедает власть. Конечно, не читать в Сети про себя гадости и глупости – комфортно. Но читать надо и постоянно искать аргументы, под-
тверждающие свою правоту. А находить их можно только в борьбе, только в дискуссии. Идеолог приходит к людям не для того, чтобы вещать истины, а для того, чтобы обосновать свою правоту.
– Но, наверное, одних только дискуссий и разговоров недостаточно. Часто говорят, что лучшая идеология – это конкретное дело…
– Не всегда. Конечно, починить сломанный забор на селе старушке – это самое убедительное доказательство собственной состоятельности. Но власти, идеологам надо все же уметь обосновывать свою точку зрения, доказывать жизнеспособность идей. Когда спорят о достоинствах и недостатках избирательной системы, разговором о ремонте забора не отделаешься. Когда твердят, что «мало демократии», замечание о том, что «сельпо в деревню приехало», не примут. Кстати, обратите внимание, как полемизирует белорусский Президент. Вспомните визит в Литву и вопросы журналистов. Одна из них твердит: дескать, мало в Беларуси демократии. А что такое демократия? У нас – сильная социальная политика, отсутствие безработицы, безопасность на улицах, а у вас? И разговор пошел совсем по иному руслу.
Нельзя обходить острые вопросы. Однажды патриарх Алексий приехал в Страсбург к евродепутатам. И его спросили: почему Церковь относится отрицательно к демонстрациям сексменьшинств? Ведь права человека первичны? И он ответил: права человека как раз вторичны. Первичны нравственные ценности. Разве неубедительно?
И последнее. Любая идеология тогда чего-то стоит, когда под ее флагом реализуются важнейшие политические задачи. Если идеология обслуживает только идеологов, то гибнет как первая, так и вторые. На идеологию можно навесить десятки дефиниций – что она и «самая передовая», и даже «научная», но если нет отдачи, результата, то грош цена таким комплиментам.
