Обогнав коллег, первыми в СНГ ученые Института генетики и цитологии Национальной академии наук высадили ГМО–картофель в открытый грунт. Над его созданием не один год работали лаборатории. И вот пришло время посмотреть, как экспериментальный клубень поведет себя «на воле». Контроль будет жесткий. Есть у ученых и ответ на каверзный вопрос скептиков и ярых противников прогресса: не появится ли завтра трансгенная бульба на нашем столе? Страхи напрасны. О коммерческом выращивании «модельных» клубней речи пока даже идти не может. Проводится чисто научный эксперимент. И если он пройдет успешно, через несколько лет, возможно, трансгенный сорт и будут предлагать для выращивания.
Для того чтобы получить в Минприроды заветное разрешение номер 1 на высадку ГМО–картофеля, сотрудникам Института генетики и цитологии НАН пришлось немало потрудиться. Обустройство опытного поля, введение в эксплуатацию — непростой процесс, подчиненный строгим международным правилам и национальным законодательным актам. Прошла инвентаризация всего, что произрастает и живет на расстоянии до 300 метров вокруг поля. Это обязательный момент: дальше ученые будут мониторить, влияет ли на биоразнообразие соседство с генетически модифицированными организмами. Участок, где они будут расти, огорожен и находится под круглосуточным видеонаблюдением — на тот случай, если кто–то решит полакомиться экспериментальным картофелем. Следующим этапом стала экспертиза Минприроды, подтвердившая безопасность будущего эксперимента. Добро было получено 16 июня. Уже высажено пару сотен кустов ГМО–картофеля, обладающего инсектицидными свойствами по отношению к колорадскому жуку. Получен такой картофель в лаборатории молекулярной генетики, которой руководит Оксана Урбанович. Специалистам нужно было выделить гены из бактерий, сделать так называемую конструкцию, ввести гены в картофель, посмотреть, встроились ли они в геном и как они в нем функционируют. Теперь лабораторные проверки надо закрепить полевыми экспериментами под открытым небом. В нашей разработке белок, вредный для жука, синтезируется только на свету, в листьях. В клубнях, в земле, темноте — нет. То есть «корешки» в данном случае абсолютно чистые. А поев листьев, колорадский жук погибнет.
Польза очевидна: потребность в химических препаратах, которые при обработке картофельного поля попадают не только на листья, но и загрязняют почву, отпадает. Кроме того, «химия» травит не разбирая — и вредных, и полезных насекомых вместе.
Главное, что интересует ученых во время полевого исследования, — проверка действия внедренного гена, степень проявления инсектицидного свойства. Эксперимент рассчитан на два года. Осенью клубни, полученные от ГМО–кустов, соберут, а следующей весной посадят.
О перспективах ГМО–картофеля ученые говорят осторожно. Мол, если испытания будут успешными, лет через 5 — 6 новый сорт начнут предлагать фермерам и сельхозпредприятиям. Но, учитывая негативное отношение белорусов к генно–инженерным продуктам, ажиотажного спроса на него пока ожидать не приходится. Вывод напрашивается один: сколько бы потребителей ни уверяли, что безопасность ГМ–растений многократно проверяется и доказана многочисленными исследованиями, аргументов, которые бы убедили людей в этом, явно недостаточно. Сейчас покупателям предоставлено право самим решать, есть их или не есть. Закон обязывает продавца информировать нас о наличии генетически модифицированных ингредиентов специальной маркировкой. Но и тут есть загвоздка. Раньше декларировалось любое, даже ничтожное присутствие ГМ–ингредиента в продукте, а со вступлением в Таможенный союз нормы смягчились — установлен порог 0,9%. Если содержание меньше, маркировка необязательна. Сегодня существует целый перечень продуктов, подлежащих контролю за содержанием ГМИ, в основном тех, в которых есть компоненты сои и кукурузы, а также промаркированные знаком «не содержат ГМИ». По словам Ирины Почицкой, начальника Республиканского контрольно–испытательного комплекса по качеству и безопасности продуктов питания, в двух процентах от общей массы проверяемой продукции эти ингредиенты находят. Содержать их могут рыбные и мясные полуфабрикаты, пищеконцентраты, соевые продукты, корма для животных.
Создание ГМО–растений называют одним из самых перспективных путей увеличения продовольственных ресурсов. Совершенно очевидно, что независимо от того, поселится в обозримом будущем генно–инженерный картофель на наших полях или нет, с ГМО мы будем сталкиваться все чаще. Возможно, брешь в стене недоверия к ним и будет пробита, однако при этом хотелось бы не потерять и право выбора — что есть, а что нет, и право на достоверную информацию.
Кстати
28 стран мира используют ГМО в коммерческих посевах. ГМО–культурами занято 12% всей мировой пашни.
Компетентно
Сергей Дромашко, руководитель Национального координационного центра биобезопасности:
— Получение первого в истории нашей страны разрешения на высвобождение генно–инженерных организмов в окружающую среду — событие с моей точки зрения эпохальное. В мире производством ГМО–культур занимаются несколько крупных компаний из США, Швейцарии, Германии, Китая. В странах СНГ еще никто не дошел от лабораторных исследований до экспериментов в поле, не могут этим похвастаться и многие европейские страны. Мы же прошли этот путь, став в один ряд с мировыми лидерами. Есть и другие аспекты. Во–первых, научившись создавать генно–инженерные растения, мы узнали многие тонкости определения их «статуса» и можем лучше распознавать, есть ли ГМО в поступающей к нам пищевой продукции. Во–вторых, на своем опытном поле мы можем испытывать и чужие сорта, к нам уже обращались казахстанцы и россияне. У нас разработана целая система — закон о безопасности генно–инженерной деятельности подкрепляется почти 40 подзаконными актами. Благодаря чему мы и вышли на новый этап. Получение разрешения потребовало немало времени и усилий. Но теперь прецедент создан. И тем, кто пойдет за нами, а генной инженерией растений занимаются в нескольких академических институтах, будет проще.
Советская Белоруссия №127 (24510). Среда, 9 июля 2014 года.
