Международный фестиваль «Тэатральны куфар» за 7 лет стал одним из самых заметных и представительных фестивалей в Европе. И обошлось здесь без хитроумного пиара, интриг и провокаций, коими славятся те или иные продвинутые форумы. Просто своей целью «Куфар» ставил не любование внешними эффектами, а проникновение в суть происходящего, в самую сердцевину театрального таинства. И всегда практика здесь, как на хорошем уроке, шла вместе с крепкой теорией. Ведь без новых знаний даже в театре конкурировать сложно...
Какое место занимает студенческий театр сегодня? Даст ли он новые всходы? Должна ли из него со временем вырастать новая эстетика, или он останется локальной забавой для студентов? На эти вопросы «Тэатральны куфар–2010», который объявит итоги сегодня вечером, и попытался ответить за прошедшую фестивальную неделю.
Театр как социальная сеть
В эти дни можно было видеть, как стайки разноцветно одетых молодых людей в шутливых белых цилиндрах или цветных шарфах и с белыми зонтиками перебегали из Дворца профсоюзов в зал лицея БГУ и обратно, чтобы не пропустить ни одного спектакля фестивальной программы. И, кажется, ярких красок в столице в эти хмурые осенние дни действительно стало больше.
Впечатлений много. Анализируя их, можно сказать, что «Куфар», не потакая ничьему вкусу, не ударяясь ни в одну из крайностей, просто показал то, что сделано на европейских площадках. А сделано разное. Где–то фальшиво, где–то наивно, где–то откровенно «несъедобно», но в любом случае почти всегда с проблесками смысла, искреннего посыла разобраться в себе. Ведь только подумайте, какую конкуренцию со стороны телевидения, интернета, компьютерных игр выдерживает сегодня театр! И все равно находятся те, кто уверен: никакой интернет не заменит живого общения. Как доказывает фестиваль, театр — это одна из главных и востребованных сегодня социальных сетей у молодого поколения.
Пером и шпагой
Разные сюжеты показали студенты, но без Шекспира по–прежнему не обошлось. Попытку создания нового образного языка для старой как мир истории предприняла в постановке «Ромео и Джульетта» студия «Млечный путь» Орловского государственного института искусств и культуры. Заметно отстранившись от хрестоматийного шекспировского текста, создатели спектакля сделали ставку на пластику и жест, демонстрируя уверенные навыки фехтования. При всех недочетах орловский «Ромео и Джульетта» — спектакль амбициозный. Его легко можно представить в репертуаре одного из наших региональных театров. За 70 минут, пока длится постановка, вырастает свой собственный художественный мир.
Постмодернистские игры тоже присутствовали. Театр–студия «На филфаке» БГУ в своей фантазии «Дело Синей Бороды» поиронизировал над стереотипами массовой культуры, в частности над шпионской стилистикой а–ля Джеймс Бонд, привнеся в сценическое действие эстетику студенческого капустника. Синяя Борода предстал перед нами утомленным жизнью, запутавшимся, циничным повесой, которого уже ничто не радует.
Эстонский театр «TUT» Тартуского университета, напротив, источник вдохновения для себя нашел в Востоке, представив в постановке «Восемь японских киогенов» 8 бытовых миниатюр. Но аскетичный спектакль вовсе не отменил предельно откровенного комикования. А из этого родилась и главная мысль фестиваля, некогда озвученная Славомиром Мрожеком в абсурдистской драме «Дом на границе»: можно ли разбить свой шатер на перекрестке культур? Можно ли стать счастливым, если твое пространство — проходной двор, зал ожидания, космический полустанок одиночества?
Кстати, именно Мрожека и его пьесу «Эмигранты» показал театр «На балконе» БГУ. И снова удача: молодые актеры не утонули в предельно сконцентрированном, ритмичном тексте драматурга, а свободно присвоили его. Он стал зависеть от них, а не наоборот.
Вообще, смешение культур — та данность, с которой пришлось иметь дело профессиональному жюри в этом году. В него вошли знатоки театра из Великобритании, Иордании, Кореи, США, Франции, Ирана и Испании. Несомненно, они увидели некий срез молодого европейского подсознания.
От интима до экстрима
— Любой фестиваль всегда движется, как старая карнавальная телега, пущенная с горы, набирая обороты ближе к финалу, — анализирует полученные впечатления председатель международного театрального жюри кандидат искусствоведения Татьяна Ратобыльская, живущая последние 10 лет в Германии и хорошо знающая все новейшие тенденции. — Я была готова ко всему. И для меня стало открытием, что студенческий театр отказался от политики, которой от него ожидали некоторые участники жюри, особенно французы.
Видимо, они помнят, что в прошлом веке студенческий театр был театром мощного политического накала. Должен ли он таким оставаться сегодня? Не знаю. Вообще, никогда не знаешь, на каких дрожжах вырастет новое движение.
— Вы увидели что–то общее для всех постановок?
— Однозначно сказать нельзя. Кто–то демонстрировал пограничные психологические состояния, но без особого душевного посыла. Поэтому лично для меня они так и остались сценическими примерами сухого медицинского доклада. В прошлом году нас поразил иранский театр. Но в этом он представил довольно схематичную историю мужчины и женщины, которые вынуждены идти по жизни вместе. В «Деле Синей Бороды» играли с юмором, и, может быть, своей органикой актрисы компенсировали некую громоздкость, излишнее погружение в быт и назидательный тон спектакля.
Польский спектакль «Под подошвой туфли» — сплошной экстремальный диалог придавленных жизнью молодых людей с оголенными нервами. Я бы даже сказала, это спектакль уже не на грани нервного срыва, а после него. Правда, опять–таки: причина жестокости героев, их экстремальности осталась для меня загадкой. Совершенно в другом ключе был построен спектакль Тартуского университета «Восемь японских киогенов». По–моему, он совершенно блестящий. Эстонцы владеют техникой и ритмом в совершенстве. Взяв форму японского театра со всей его условностью существования на сцене, они использовали ее в неожиданном ключе комедии дель арте.
Что касается тенденций, мы видим, с какой жаждой молодое поколение пытается исследовать вирус живого человеческого общения. Отсюда интерес к мастер–классам, которые прошли во время фестиваля, к дискуссионному клубу, жадно заполняемые залы.
Конечно, им хочется иногда что–то сказать, но что — непонятно. Иногда они исследуют природу крика как таковую. Или саму воронку человеческих взаимоотношений, ее молекулы и атомы — от интимного трепета до экстрима. При этом совершенно не важно, на какой основе: Ромео и Джульетта это или Синяя Борода, смысл один — понять себя и друг друга.
— Как вам кажется, должен ли из студенческого театра вырастать профессиональный коллектив?
— Нет, это заблуждение. От студенческого театра этого нельзя требовать. И потом, сегодня вообще понятия профессионального, молодежного, студийного или студенческого театра настолько расплывчаты, что трудно провести границы. Каждый должен иметь право высказать то, что он хочет, и исследовать то, что ему интересно. И сказать по этому поводу все, что думает. И поэтому в первую очередь «Тэатральны куфар» — это великолепное поле свободного общения.
Фото Анны Ивановой.
