Сколько теряет государство на выпускниках, не доезжающих до места распределения

Вуз, госэкзамены и диплом позади: совсем скоро тысячи выпускников прибудут к своим первым рабочим местам. Для одних распределение станет осуществлением желаний, плодом активной учебы и успешной практики. Для других — а они в явном меньшинстве — несколькими скучными и блеклыми годами «отбывания повинности». Есть и третий, более печальный, вариант развития событий — когда выпускник не доезжает до места распределения, а точнее, сознательно уклоняется от этой обязанности.  Сколько при этом теряет государство и какие механизмы возврата бюджетных средств сегодня предусмотрены, выяснила «Р».


Отказник платит дважды

Еще каких-нибудь пару недель, и тысячи выпускников вузов отправятся по регионам страны к первым местам работы. Кто-то с энтузиазмом, потому что хорошо знает свое предприятие, отрабатывал там практику и даже писал дипломную работу. А кто-то в надежде на авось. Авось там не ждут, авось не найдется места и можно будет не отрабатывать… Пускай ребят из второй категории не так много, ведь все прекрасно понимают: поступил на бюджет, будь добр, отработай, что причитается, — но они есть. В масштабах страны их сотни. Сколько при этом теряет государство и какие механизмы возврата бюджетных средств сегодня предусмотрены, выясняла «Р».

Простые математические подсчеты показывают следующее: например, сегодня стоимость обучения на дневной форме в БГУ обходится почти в 20 миллионов рублей, за 4 года это уже 80 миллионов. При умножении на число тех, кто не доехал до рабочего места, даже без учета ежегодных корректировок стоимости обучения сумма выходит, прямо скажем, немаленькая.

Для учреждений образования такие инциденты — предмет пристального внимания и ежегодная головная боль. Ведь по законодательству работодатель, давший заявку и не получивший молодого специалиста, обязан известить вуз: мол, так и так, выпускник ваш к нам на работу не прибыл. Дальше в дело включается альма-матер, выясняя причины неявки. Если они неуважительные, учебное заведение вправе потребовать с молодого специалиста компенсацию средств, затраченных на его обучение. На добровольную оплату дается шесть месяцев. Затем дело передают в суд.

Но это теория. На практике далеко не все вузы так категоричны, хотя практически в каждом ежегодно возникает 10—15 подобных ситуаций. Нерадивому студенту даже могут предложить перераспределиться, при условии, конечно, что удастся достигнуть консенсуса между двумя работодателями: тем, который отпускает, и тем, кто берет на работу специалиста. Если нет, скорее всего, придется платить. Причем нужно быть готовым к тому, что сумма компенсации будет значительно больше той, что платит за свое обучение студент-платник. Почему? Да потому, что стоимость оплаты, и это озвучивается неоднократно, покрывает лишь около 60 процентов затрат. Не явившийся по распределению без уважительной причины (и это, пожалуй, верно) будет платить в полном объеме.

Можно, конечно, попробовать оспорить эту сумму в суде. Как в нынешнем году это сделала выпускница Смиловичского государственного аграрного колледжа, отработавшая по распределению лишь частично. Но предписание суда было непоколебимым: выплатить в полном объеме.

По словам заместителя председателя Минского городского суда Сергея Николаева, выпускники часто забывают: то, что оплачивает студент-платник, и то, что возмещает отказавшийся от распределения, — это две разные цифры.

Причем вторая значительно выше: постановлением Совмина № 821 «О некоторых вопросах распределения, перераспределения, направления на работу…» заложен совсем другой порядок расходов. К этому могут прибавиться судебные издержки – госпошлина, гонорары адвокату, которые ложатся на проигравшую сторону. Так не проще ли отработать положенное?


Но, конечно, грести всех под одну гребенку нельзя. По словам Сергея Николаева, есть случаи, когда выпускник и хотел бы отработать, да не может. Например, ему отказали в приеме на работу или попросили подождать, не подошел по состоянию здоровья. Тут уже и ответчик будет другой. Это, как говорится, ситуация особая.

В остальных случаях, если не хочешь работать и не видишь возможности для перераспределения, – будь готов платить. «Если выпускник не желает отрабатывать по распределению, а хочет выплатить стоимость обучения, планово-финансовый отдел вуза точно и оперативно рассчитывает стоимость затрат на его обучение и он имеет возможность выплатить эти деньги, — говорит Михаил Батура, ректор БГУИР. — Считаю это явление нормальным. Это выбор самого молодого человека».

А еще лучше, пожалуй, продумать этот вопрос на стадии поступления. Почему, например, в БГУ ежегодно параллельно с бюджетным идет активная подача заявлений на платное обучение? И ведь ребята не ждут, хотя для платников установлены другие сроки. Например, на 15 июля этого года на имеющиеся 1864 места здесь было подано 900 заявлений, фактически половина от заявленной цифры. И успеваемость у ребят, как могло бы показаться, вовсе не низкая: более чем треть из них имеет в сумме более 300 баллов. Один из аргументов —  свободный диплом.

С другой стороны, и с вуза ответственности никто не снимает. «Мне непонятно, когда в некоторых вузах процесс распределения идет в апреле-мае, — удивляется Михаил Батура. — На мой взгляд, это слишком поздно. Мы уже лет 15 проводим распределение выпускников еще в ноябре, тем самым давая возможность пятикурснику наладить контакт с будущим работодателем, осмотреться на производстве. И большинство наших выпускников могут выбирать. Кроме того, как правило, благодаря этой возможности они пишут и защищают дипломы уже на этом предприятии по вполне конкретной теме. В итоге предприятия получают готовых, ориентированных именно на их специфику  специалистов».

С места в карьеру

Эту миловидную медсестру химиотерапевтического отделения №1 Минского городского клинического онкодиспансера пациенты называют самой улыбчивой девушкой, которую им когда-либо приходилось встречать. И действительно, выпускница Белорусского государственного медицинского университета педиатрического факультета Юлия Китель идет по жизни с улыбкой. В августе молодой специалист направится к первому месту работы — в РНПЦ онкологии в Боровлянах.


У кого-то даже от разговоров об онкологии замирает сердце, для Юлии — это любимая тема и смысл жизни. Нет ничего, что бы ее тут испугало. «Мне нравятся серьезные заболевания, — рассуждает Юлия. — Мне было бы неинтересно в обычной поликлинике лечить гастриты или бронхиты. Мне нравится борьба не просто с заболеванием, а борьба за жизнь. Там, где нужно помочь не только медикаментозно, но и морально».

О том, что она будет непременно доктором, девушка решила еще в раннем детстве, рассказав о своей мечте на детсадовском утреннике. А потом, уже в школе, эта идея обрела реальные рамки: не просто доктором, а онкологом. Мама и родственники отговаривали: мол, это занятие не для девушки, это страшно. Но так и не отговорили. На втором курсе медуниверситета, когда начала писать работу по онкологии, еще раз убедилась в правильности своего выбора». Тема понравилась. Затем девушка много училась, совершенствовалась, окончила ряд профильных курсов, в частности, в онкологической школе в Москве, была участницей многочисленных конгрессов, конференций, получала награды за научные работы.

Но теория теорией, а реальная помощь людям куда важнее, решила она и пошла работать медсестрой. Девушка признается: сначала было очень сложно. Проблемы больных казались собственными бедами. «Однажды моим пациентом был профессор, страдавший раком поджелудочной железы. Это одна из самых прогрессивных опухолей, которая убивает пациента за год, — вспоминает Юлия Китель. — Он был очень интересным собеседником, личностью. Мы подружились. Но, увы, однажды пришел момент, когда лечение уже не помогало. Тогда он подошел, сказал много хороших слов. Я понимала, что мы больше никогда не увидимся. Было очень тяжело». Тогда девушка поняла: в такой работе необходима некоторая дистанция, переступать которую не стоит. С пациентами можно дружить, но нельзя подпускать близко к сердцу. Иначе можно не выдержать. Хотя, без сомнения, были в ее практике и чудесные случаи выздоровления. Когда впоследствии бывшие пациенты приходили, чтобы просто поделиться новостями и сказать спасибо.

«Я пока еще не выбрала узкую область, в которой буду работать, — говорит Юлия. — Скорее всего, это будет позитронно-эмиссионная томография — один из самых совершенных методов диагностики, который позволяет выявить патологический процесс еще до его клинических проявлений. Ведь чем раньше узнаешь о проблемах, тех больше шансов их преодолеть».

Девушка благодарна родному вузу за полученные знания, за то, что помог ей открыть себя. А еще за личный пример преподавателей, которые заложили во многом основы ее личности. «У нас был педагог, преподававший патологическую физиологию, — вспоминает молодой специалист. — Меня просто восхищало достоинство, с которым он выходил из неловких ситуаций в общении с одной психически неустойчивой студенткой. Тогда я поняла, как нужно отвечать невежливым людям. С тех пор стараюсь поступать именно так».

На вопрос, видит ли она для себя иное направление, вне медицины, ответа не находит. Нет ничего, чем еще она могла бы заняться в жизни. Да, есть творческие интересы: с первого курса участвовала в концертах, театральных постановках, танцевала. Ей нравятся иностранные языки. Но это хобби. Это все вспомогательное. Главное — другое. И она в этом нисколько не сомневается: «Мне нравится помогать людям».