Антон Макаренко родился в семье рабочего железнодорожного депо Харьковской железной дороги. Должность по тем временам была уважаемой, на железную дорогу брали только высококвалифицированных рабочих. Семен Макаренко был не только обучен грамоте, но и пользовался в своем кругу уважением из-за пристрастия к серьезным журналам, которые он выписывал из Москвы и Петербурга. Семья жила в большом доме с садом. Антон рос молчаливым и сосредоточенным, играм со сверстниками он предпочитал книги. Из-за его близорукости и замкнутости одноклассники часто подшучивали над ним, порой очень жестоко. Неудивительно, что к семнадцати годам у него начали появляться мысли о самоубийстве. От необдуманного шага юношу уберег местный священник Григорович, проводивший с ним долгие душеспасительные беседы о Боге, вере и человеческом предназначении. Часто он присылал свою жену Елизавету Федоровну проведать подопечного. Видимо, у попадьи, действительно, нашлись сильные слова, правда, кончилось все совсем не так, как того хотел бы ее муж. Елизавета Федоровна ушла от Григоровича к Макаренко, который был на восемь лет младше ее. Скандал в маленьком Крюкове случился страшный, отец даже выгнал Антона из дома. Но своего решения юноша не изменил.
К тому времени Макаренко уже окончил учительские курсы и получил место учителя русского языка, рисования и черчения в Крюковском двухклассном железнодорожном училище. Уже в таком юном возрасте он всячески старался не просто хорошо преподавать свой предмет, но и перевоспитывать учеников. Елизавета Федоровна тоже стала учительницей, окончив женские курсы в Киеве — они ценились гораздо выше годичного обучения, которое прошел Антон. Именно жене Макаренко после революции предложили возглавить колонию для беспризорников. А уж она уступила это место Антону. То время было для страны нелегким, но особенно тяжело приходилось детям, выброшенным на улицу после революции. Мировая и Гражданская войны оставили после себя семь миллионов сирот, скитавшихся по просторам страны, ночевавших на улицах или бесконечно путешествовавших на поездах в поисках лучшей жизни. Новой советской власти совсем не хотелось видеть молодое поколение голодным, одичавшим, ворующим и неприкаянным. Сирот начали массово отлавливать и отправлять в детские дома для «морально-дефективных детей».
В 1920 году Полтавский губнаробраз поручил Макаренко создать трудовую колонию для несовершеннолетних правонарушителей в селе Ковалевка, год спустя она получила имя Максима Горького. Молодой учитель поначалу даже не представлял, что делать с воспитанниками. До этого момента он имел дело с младшеклассниками, а тут на него свалились подростки от 14 до 18 лет с криминальным прошлым. Учиться и работать они категорически не хотели, а пропитание себе добывали, обворовывая соседние деревни, но Антон Семенович постепенно начал выстраивать отношения со своими сложными подопечными. Для начала он разделил учеников на группы и старался сделать так, чтобы в каждой из них поддерживался баланс «хороших» и «плохих» мальчиков. Потом он внушил им мысль, что колония не тюрьма, а самый настоящий дом и хозяева в нем именно дети. Когда ребята поняли, что сломанную кровать за них никто не починит, а чтобы поесть мяса, нужно сначала самостоятельно вырастить свинью, они направили свою энергию в мирное русло.
В то же время Макаренко подружился с Горьким — писатель часто приезжал в колонию, носящую его имя. Он же подтолкнул Антона Семеновича к первым литературным опытам и позаботился о друге, когда над тем нависла угроза увольнения. Горький, воспользовавшись своими связями, пристроил Макаренко заведующим в большую колонию под Харьковом. Педагог перевел туда сотню «горьковцев», которые составили костяк нового коллектива. Антон Семенович тут же установил там свои порядки. Колония стала коммуной, коммунары делились на отряды, причем командирами по очереди бывали все. Ответственность была коллективной, и если кто-то плохо выполнял свою работу, товарищи его осуждали.
Воспитанники Макаренко теперь занимались не сельским хозяйством, а могли распоряжаться целым заводом. Сначала они выпускали конкурентоспособные электродрели, а позже перешли на портативные любительские фотоаппараты ФЭД. Заработанное каждым коммунаром делилось так: сначала удерживалась стоимость питания, отопления, одежды. Из остатка четверть отчислялась на сберкнижку коммунара (эти деньги он получал по достижении совершеннолетия), другая четверть — на содержание младших воспитанников, которые еще не работали, одна восьмая шла в кассу взаимопомощи (оттуда оплачивались стипендии тем, кто после коммуны шел учиться в институт, и приданое девочкам на свадьбу) и, наконец, три восьмых отдавались на руки коммунару. И сумма выходила раза в три больше, чем у взрослых рабочих.
Дела шли настолько хорошо, что предприятием заинтересовался НКВД. Однажды в кабинет Макаренко зашли двое вежливых молодых людей и сказали, что завод становится собственностью НКВД, а все коммунары — наемными рабочими со стандартной зарплатой. Антон Семенович пытался возражать, говорил, что это перечеркнет всю образовательную систему. Но тщетно. К тому же над ним опять сгустились тучи. Сначала его понизили в должности до помощника по педагогической части, а после и вовсе перевели в Киев на бюрократическую работу. Помучившись без любимого дела два года, педагог тихо ушел в отставку и переехал в Москву со своей второй женой Галиной Салько и ее сыном Львом.
В Москве Макаренко вступил в Союз писателей как автор нашумевшей «Педагогической поэмы» (1925—1935), занимался литературой, читал лекции, вел передачу на радио и работал над сценарием фильма. Лишенный любимого дела, он очень быстро угас. Первого апреля 1939 года он скончался от инфаркта. Жена даже не пришла на его похороны, сославшись на плохое самочувствие. Зато пришли ученики — те самые бывшие малолетние преступники. Кстати, среди учеников Макаренко особенно много учителей.
---------------------------------------
Несколько интересных фактов про Макаренко
1. В детстве Антон постоянно болел. Лечили его дома рыбьим жиром и йодоформом, поэтому в квартире постоянно стоял тяжелый запах лекарств. «Его младенческие и детские годы представляли почти непрерывную цепь физических страданий, — вспоминал брат Виталий. — Не успевал прорвать флюс, как на глазу выскакивал ячмень, проходил ячмень — начинался карбункул… Антон все время с перекошенной физиономией, с повязкой на щеке или на шее, с ушами, заткнутыми ватой, сидел над кастрюлей горячей воды. Чтобы скрыть шрамы на шее от карбункулов, он носил или очень высокие воротники, или русские рубашки. Много горя также причинял Антону хронический насморк. Нос у него всегда был слегка распухший и красноватый, а в сырую и холодную погоду делался густо пунцовым, что его печалило ужасно».
2. Одноклассники над Макаренко издевались. Могли привязать что-нибудь к его ноге или специально вырыть яму, чтобы потом его туда спихнуть. К тому же будущий педагог постоянно влюблялся в недоступных красавиц и каждый раз тяжело и долго переживал отказ. Он считал, что Бога нет, жизнь бессмысленна, абсурдна и до ужаса жестока, а рожать детей — преступно. Он клялся, что никогда не женится и не заведет детей, ведь никто так не портит детей, как мать и отец, ничего не знающие о воспитании.
3. Первая жена Макаренко, Елизавета Федоровна, была неженственна, а ее лицо было изуродовано угрями. Выбор был странным для Антона, все время страдавшего по красавицам. Но даже в браке он продолжал влюбляться и страдать. Жена смотрела на его увлечения сквозь пальцы и никогда не выказывала ревности. Она была добра к мужу, а он, обычно упрямый и решительный, в ее присутствии становился кротким и смирным.
4. В «Педагогической поэме» описан момент, когда Антон Семенович ударил воспитанника Задорова. Это было в самом начале его работы в Горьковской колонии. Макаренко предложил воспитаннику нарубить дров, на что тот ответил: «Сам наруби, много вас тут». Учитель не выдержал и избил его. Потом он, конечно, боялся идти с беспризорниками в лес за дровами, зато постоял за свою честь. И Задоров, подойдя к нему, вдруг рассмеялся: «Здорово, что ты мне по морде съездил!» Больше такого никогда не повторялось, однако и этого эпизода оказалось достаточно, чтобы разозлить Надежду Крупскую. Из-за этого Макаренко и собирались уволить из Горьковской колонии.
5. Фотоаппараты ФЭД делались по лекалу немецких «Leica». Однако СССР лицензий не признавал, поэтому немцам пришлось смириться с кражей интеллектуальной собственности. Однажды немецкая делегация приехала в коммуну. У одного из делегатов воспитанники заметили новую «лейку». Конечно, бывшим воришкам было нетрудно утащить фотоаппарат у доверчивого немца. Но вот плоды воспитания Макаренко: коммунары быстро разобрали новую модель, сделали чертежи конструкции, собрали и отнесли владельцу, вроде как он фотоаппарат потерял. Так появился улучшенный ФЭД.
