Книжный навигатор

Ценность большая, чем жизнь

Василь Быков. Болото. Волчья яма. Стужа. Книга, 2003.

"Как личность Василь Быков рождался под большим давлением, - так образуются горы, так образуется твердая порода".

Этими словами Рыгор Бородулин начинает предисловие к первому посмертному изданию произведений Василя Быкова в переводе на русский язык. Перевод сделан самим автором, надеявшимся дождаться выхода этого издания. Редактор книги - поэт Леонид Дранько-Майсюк.

Горы в теории психоанализа символизируют успех, славу, признание. Что ж, у Василя Быкова все это было. Но повесть, вошедшая в книгу, называется "Болото". Самый "фирменный" белорусский пейзаж (вспомните классику нашей литературы - "Людзей на балоце" Ивана Мележа, "Дрыгву" Якуба Коласа). А между тем болото - это, может быть, самое таинственное и неизученное место на земле, где под обманчиво спокойной поверхностью прячется гибельная бездна, и смерть подстерегает на каждом шагу. И, раз провалившись в тину, будешь погружаться все глубже и глубже, пока не станешь частью болота, безвольной и недвижной.

Каждый герой Василя Быкова пройдет свой путь через трясину, каждый ощутит близость смерти - и по-своему проявит себя. Кто-то до последнего вздоха будет стараться выбраться, а кто-то попытается затянуть в грязь вместе с собой и других. Человек перед лицом смерти - Василь Быков писал именно об этом. Для нас же значительность творчества Быкова в том, что его герой - это и человек вообще, и всегда - белорус, помещенный в конкретный исторический, временной контекст. Именно таков истинный путь в универсум, к способности заинтересовать мир - этот путь начинается от любви и внимания к своему, от боли за свое.

Сегодня много говорится о "катастрофическом сознании" современного человека, о том, что только масштабные события, катастрофы могут привлечь внимание (кощунственно сказать - любопытство) среднего "потребителя" масс-медиа. Но наши писатели, создававшие произведения о войне, руководcтвовались не требованиями конъюнктуры. Уснувшую совесть иногда может разбудить только "шоковая терапия". Белорусскому народу отмерено катастроф с избытком - достаточно упомянуть сталинские репрессии, уничтожившие национальную культурную элиту; последнюю войну, Чернобыль... Наконец - самое страшное, что происходит с нами, хоть это и не "на поверхности", - торжество обывательского сознания, извечного "болота" равнодушия и потребительства. Василь Быков успел написать обо всем этом, высказать свое мнение, мнение художника и патриота. Выбор есть всегда: "что лучше - сделать подлость, чтобы жить, или же лучше умереть и не совершать подлости?"

Есть ценности, которые значат больше, чем жизнь. Если это знание утрачивается, болото может торжествовать. Но пока на Беларуси читают книги Василя Быкова, нас не затянет трясина беспамятства.

Габриель Гарсиа Маркес. Любовь во время чумы. Роман. Санкт-Петербург, Звезда, 2002.

"Так было всегда: запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви".

Первая строка - и ты уже попался.

Странные страстные люди; чувства и плоть, красота и безобразие в адской смеси; предрассудки и порочность, одинаково не знающие предела, - и все это на фоне экзотической природы... Магия, метафора и миф. Ничто не сравнится с мастерским коктейлем латиноамериканской прозы.

Роман "Любовь во время чумы" Маркес написал вскоре после получения Нобелевской премии. Обычно в рецензиях на это произведение говорится, что оно о любви. Действительно, о чем же еще? Как написал один критик, "абсолютно неправдоподобная, притчеобразная... история о вежливой преданной любви".

Ничего себе "вежливая"! Любовь безжалостная и неизлечимая, как чума... Любовь, превращающая человека в маньяка, в марионетку, в гения и героя.

В одной статье "Любовь во время чумы" назвали "тотальной пародией на весь западноевропейский любовный роман". Действительно, какая любовь может быть между дряхлыми стариками? Ромео и Джульетта, которым под восемьдесят... Смешно! Но герой, зараженный чумой любви, когда-то отвергнутый гордой красавицей за ничтожность, терпеливо ждет своего часа - предназначенная ему женщина должна овдоветь, потом - полюбить предназначенного ей мужчину, и какое значение имеют изменения плоти? Автор не жалеет ярких красок для описания немощей состарившихся тел. Опавшие плечи, вислые груди, вставные челюсти, клизмы, запах разложения... И с этим совместима любовь? Причем не отстраненно-платоническая, а такая же самая, как между молодыми страстными любовниками? Нужно обладать талантом Маркеса, чтобы заставить в это поверить. Да, герой, убежавший в прелюдии романа от старости в смерть, горько ошибся. Так же, как и другой - почтенный старик, берегущий свою старость, словно докторскую мантию, от всего неприличного. Ведь только после шестидесяти (и не вскоре после) главные герои романа обретают счастье. Потому что "старое неуемное сердце колотится с такой же силой и безудержной резвостью, как у подростка". Потому что особенно сильной и острой становится любовь по мере приближения к смерти. Роман - о победе над страхом старости. О примирении человека с несовершенством своей плоти. Истинное, то, что имеет значение, совершается не на телесном уровне. Можно быть соблазнителем шестисот женщин - и остаться для своей возлюбленной девственным. Можно тридцать лет пробыть замужем, нарожать детей, обзавестись внуками - и остаться невестой.

Издания для обзора предоставлены книжным магазином "Светоч", Минск, пр-т Машерова, 11.