Никаса Сафронова не зря называют гением пиара. Список знаменитостей, которые пали жертвой его кисти, не поддается пересчету. В почетной десятке — Владимир Путин, Джордж Буш–старший, король Испании Хуан Карлос, Софи Лорен, Хулио Иглесиас, Майк Тайсон и Элизабет Тейлор. Формулу успеха Сафронов когда–то подсмотрел у легендарного Сальвадора Дали. Много лет назад король сюрреализма открыл для себя нехитрый способ самопиара: «Главное, чтобы о тебе непрестанно говорили, пусть даже и хорошо». Следуя завету мастера, Сафронов за короткое время умудрился стать не только самым успешным коммерческим художником России, но и научился извлекать максимум выгоды из минимального вложения в краски и холсты. Под натиском его мощной кампании самого себя, говорят, скоро падут Эрмитаж и Лувр. А пока работы Сафронова штурмуют Беларусь. До 5 мая персональная выставка живописца оккупировала весь первый этаж художественной галереи им. Савицкого.
— Хочу сделать серию картин к чемпионату мира по хоккею. Как только вернусь в Москву, сразу же приступлю к работе. К слову, здесь, на выставке в Минске, представлены мои работы, посвященные прошедшим Олимпийским играм. Белорусы увидели их первыми, до этого серия не выставлялась.
— А почему на полотнах нет нашей Дарьи Домрачевой?
— Это спортсменка?
— Трехкратная олимпийская чемпионка.
— Я начал писать серию еще до начала Игр. Но я не против сделать ее портрет, почему бы и нет? Считаю, что рисовать нужно только достойных людей, личностей, которые совершили что–то выдающееся. Портрет передам в один из белорусских музеев, сделав, таким образом, подарок для всей вашей страны. Моя любовь к Беларуси безгранична, искренна и неподдельна.
— Никас, вы слышали когда–нибудь о художнике Андрее Смоляке? У нас по части самопиара ему нет равных.
— Утром у меня было интервью с корреспондентом белорусского телевидения, он задал этот же вопрос и даже показал мне Смоляка на экране. Если честно, не знаком с его творчеством.
— Сколько стоит портрет кисти Никаса Сафронова?
— Портрет стоит столько, сколько стоит. Все зависит от заказчика.
— А бесплатно нарисуете?
— Вас? Конечно! Звоните, договоримся.
— Случается, что торгуетесь за размер гонорара?
— Для меня деньги не самоцель. Но они делают меня свободным. Могу, конечно, отказать заказчику, но только зачем? Я же профессионал. Вот представьте себе, что режиссеру дают деньги на спектакль. Разве он скажет: «Да пошли вы со своими деньгами!»? Нет. Ему интересно открыть что–то новое, донести до публики свою идею, мысль. Случается, что мне хочется все бросить и уехать. Когда я был в Витебске на «Славянском базаре», посетил музей–усадьбу Репина. И подумал: «А почему бы и мне не прикупить дом в деревне, который со временем стал бы музеем?»
— Зачем? У вас же есть шикарная квартира с видом на Кремль.
— Да, скажу не без гордости, что она входит в список лучших квартир мира. Мне даже какую–то статуэтку за нее дали... Но я не делаю из нее музея имени себя, всегда с удовольствием зову туда друзей и журналистов, так что приезжайте, приглашаю.
— А «Феррари» за полмиллиона долларов, подаренный вам королем Брунея, покажете?
— Я продал это авто. О причинах не спрашивайте.
— Активная светская жизнь не мешает работе?
— Я вовсе не светский лев, как меня называет пресса. На самом деле я очень редко бываю на публичных мероприятиях, если где–то и появляюсь, то буквально на несколько минут, выразить свое почтение хозяевам праздника. У меня нет времени ходить по тусовкам, работаю каждый день. Если все–таки приходится выходить в свет, то маюсь, скучаю, хочется вернуться обратно в мастерскую.
— Лавры Казановы — тоже выдумки прессы?
— К сожалению, с популярностью связано много отрицательных моментов. То, что я строю церкви, помогаю детским домам, никому не интересно. Недавно, например, подарил одному из украинских детских онкоцентров 27 своих работ — по одной на каждую палату. Я постарался привлечь внимание к проблеме онкологии, но СМИ это событие проигнорировали. Им интереснее количество моих жен, любовниц и детей. Раньше, когда я был безвестен, мои былые возлюбленные про меня не вспоминали. Теперь, когда у меня есть имя и деньги, едва ли не ежедневно раздаются звонки от женщин, которые требуют денег и говорят, что я отец их отпрысков. Почему же они не звонили раньше? Но у меня и вправду есть дети. С мамой одного из сыновей, немкой Катрин, меня познакомил приятель. К сожалению, с Катрин отношения не сложились, но от сына я не отказался, взял под опеку. Его зовут Ландин, ему 14, и они с мамой на данный момент живут в Австралии.
— А чем все–таки закончилась та давняя история с подделкой ваших работ?
— Я человек нескандальный, поэтому подавать в суд на того авантюриста, который похитил мой архив, не стал. Не люблю судебные тяжбы, они отнимают много сил и времени. Судьба наказала мошенника по–своему: несколько лет назад его сбил поезд.
— Считается, что с возрастом человек приобретает мудрость, опыт. А что теряет?
— Часто вспоминаю старый советский фильм с Алексеем Баталовым. Идет он с девушкой по улице, она спрашивает: «Скажите, вы часто летаете во сне?» А герой Баталова отвечает: «Раньше часто летал, а сейчас все больше подпрыгиваю...» Так и я. С возрастом теряется свежесть восприятия, все больше ощущается быстротечность времени... Раньше 45 минут урока казались вечностью, а сейчас мне не хватает этого времени, чтобы принять утренний душ. Но при этом я не потерял способность чувствовать, сопереживать, видеть прекрасное. Когда эти качества во мне умрут, я как живописец умру вместе с ними.
— Правду говорят, что обидеть художника может каждый?
— Обидеть легко, завоевать доверие во много раз сложнее. Если критика моих работ не основана на предвзятости, то принимаю ее с благодарностью. Строю жизнь по двум принципам: быть честным профессионально и духовно. А все остальное, уверен, со временем приложится.
Советская Белоруссия №59 (24442). Суббота, 29 марта 2014 года.
