Хроники тяжелого бомбардировщика

Если у нас в Беларуси когда-нибудь будет создан музей авиации, то в его экспозиции обязательно должно найтись достойное место нашему выдающемуся земляку, нашему белорусскому Чкалову - пилоту дальней авиации Антону Адамовичу Алехновичу. О нем не написаны книги, очень скромно и, увы, с ошибками рассказывалось о летчике в советских энциклопедиях, в которых он был "прописан" всего лишь как удостоенный высокого звания Героя Советского Союза. Из многосотстраничных томов нынешних "Энциклопедии истории Беларуси" и "Белорусской энциклопедии", изданных в 1993 и 1996 годах, его имя и вовсе исчезло. И нигде ни слова о том, что активный участник двух войн - Великой Отечественной и тайной арктической - является уникальным в истории мировой авиации пилотом, бесспорным кандидатом в легендарную Книгу рекордов Гиннесса аж в двух номинациях. За Великую Отечественную - как единственный летчик, пролетавший всю войну на дальнем бомбардировщике Ил-4 с одним и тем же экипажем (никто из них, четверых, не был даже ранен!), сделав 258 (!) боевых вылетов, не имея аварий, поломок, серьезных повреждений и потерь самолетов (других сбивали - и не раз!), громя при этом цели в Кенигсберге, Варшаве, Тильзите, Хельсинки, Будапеште... А за тайную арктическую войну - как единственный в мире летчик, посадивший тяжелый реактивный бомбардировщик на дрейфующую в Северном Ледовитом океане льдину. Самолет Ту-16А полковника Алехновича путешествовал потом на "палубе" этого, поневоле ставшего крупнейшим в мире авианосцем, куска льда целый год...

Рожденный для неба

Алехнович родился 2 апреля 1914 года в деревне Доброводка, что недалеко от Смолевичей на Минщине. Биография Антона была вполне обычной и похожей как две капли воды на биографии десятков и сотен тысяч его сверстников - комсомольцев 30-х. Хотя... В авиационном мире тех лет фамилия Алехнович была весьма известной и почитаемой. Одним из первых российских пилотов (имел удостоверение летчика за N 30) был Глеб Алехнович, летчик-испытатель тяжелых многомоторных самолетов Сикорского "Русский витязь" и "Илья Муромец" - первых в мире дальних стратегических бомбардировщиков. В годы Первой мировой войны Г.Алехнович воевал на "Илье Муромце-V", причем помощником с ним летал другой легендарный пилот - наш земляк Авенир Костенчик. На фронтах гражданской войны гремела слава пилота "Сопвича" Алехновича из авиаотряда, приданного 25-й дивизии Василия Ивановича Чапаева...

Судьбе, видимо, угодно было, чтобы славную эстафету летчиков Алехновичей принял и продолжил Антон. В июле 1935 года по специальному комсомольскому набору его направили в Энгельсскую военную школу пилотов.

От винта!

Премудрости пилотажного ремесла Антон схватывал буквально на лету. Его летчик-инструктор лишь руками разводил: самородок, да и только! А после очередного полета, в котором он давал Алехновичу "порулить" самостоятельно, с восторгом тряс руку смущенному пареньку, приговаривая: "Будущий Чкалов, ей-богу, Чкалов!"

20 декабря 1938 года курсант Алехнович стал лейтенантом Алехновичем - командиром экипажа скоростного бомбардировщика СБ-2М-100 и как один из лучших выпускников получил назначение не в строевую часть, а в Новосибирскую авиационную школу пилотов на должность летчика-инструктора. Как и все выпускники, он рвался в боевую часть, а тут на тебе - ненавистный "шкраб" (школьный работник. - Прим. авт.). Долетался на свою голову! И хоть бы в Энгельсе оставили: здесь он женился, родилась дочь Тамара, а то ведь - Новосибирск, аэродром Бердск... Но службу не выбирают.

Его первая учебная группа - 12 молоденьких курсантов. Вчера он сам стоял в таком же строю. Но теперь он "шкраб", и ему придется не один десяток раз вместе с ними "штопать" бердское небо на работяге У-2. Делал он это добросовестно, и уже через год в аттестации "шкраба" Алехновича появится запись: "Достоин присвоения звания старший лейтенант и продвижения по службе во внеочередном порядке".

"Длинная рука"

Началась война. Алехнович писал рапорт за рапортом - рвался в бой. Но вскоре им зачитали специальный приказ наркома обороны Сталина, запрещавший отправлять опытных летчиков-инструкторов на фронт. В Кремле прекрасно понимали, что по недоброй памяти ускоренной программе, известной всем летчикам-фронтовикам как "взлет-посадка", опытные инструкторы за считанные месяцы "напекут" замену погибшим. Сырую, недоученную, но "напекут". А вот не станет инструкторов - все, амба...

Сталин уделял большое внимание дальней авиации. Враг шел на восток, а советские самолеты бомбили Кенигсберг, Тильзит, Берлин, Познань. И уже в 1941-м из уст в уста, как легенда, ходила история охоты наших "дальнобойщиков" на личный спецпоезд Гитлера в районе Варшавы. Значит, можем, значит, достанем, значит, отомстим...

Летчиков для "длинной руки Сталина" (так и в шутку и всерьез называли дальнюю авиацию сами летчики) готовили и в Новосибирской школе. Поэтому никаких шансов попасть на фронт у старшего лейтенанта Алехновича не было. Но он упорно рвался на фронт. Узнал, что требуются летчики-истребители. Быстро освоил и эту науку. Но... Как рассказывал трижды Герой Советского Союза Иван Никитович Кожедуб, сам летчик-инструктор фронтового времени со стажем, попасть на передовую можно было только одним способом: угодив в нерадивые. Алехнович - и в нерадивые? И вот, скрепя сердце, командир 4-й эскадрильи капитан Кузнецов и военком эскадрильи батальонный комиссар Гусарев пишут на отличного летчика-инструктора нужную бумагу: "Выпустил 30 курсантов, переучился на истребитель. Стал плохо работать - лишь бы на фронт. Предлагаем с должности командира звена отправить в действующую армию рядовым летчиком". Да хоть и рядовым! Но не было в тот день счастливее человека, чем Антон Алехнович! 16 сентября 1942 года он прибыл в 4-й авиационный полк дальнего действия и сразу в пекло - на Сталинградский фронт.

Летный состав этого полка уже имел большой опыт и вел отсчет боевых вылетов с августа 1941-го, когда, еще на ДБ-3А, громил вражеские эшелоны на железнодорожных станциях Брест, Барановичи, Молодечно. Участник тех первых полетов командир полка майор С.Чемоданов назначил старшего лейтенанта Алехновича на первичную должность - командира корабля Ил-4 и представил экипажу в составе штурмана - младшего лейтенанта Павлова, радиста - сержанта Садергинова и стрелка - сержанта Карпова. Кто мог в тот день предсказать, что ждет эту четверку... В Подольском архиве сохранился документ, датированный 9 июня 1945 года, в котором командир 16-й гвардейской Сталинградской бомбардировочной дивизии гвардии генерал-майор С.Чемоданов докладывает: "На всем протяжении войны Алехнович является единственным летчиком, совершившим 258 боевых вылетов без всяких происшествий: не сбит, не потерял ни одного члена экипажа или самолета".

Первые боевые вылеты Алехновича пришлись на те отчаянные дни, когда враг упорно рвался к Волге. Сюда, под Сталинград, была стянута тогда вся наша дальняя авиация. 15 боевых вылетов на бомбометание по позициям врага в самом Сталинграде сделал и экипаж Алехновича. Полеты были архисложные. Бои, переходившие в рукопашные схватки, шли за каждый дом. Поди с воздуха разбери - где наши, где немцы. Уже после первых вылетов за экипажем Алехновича закрепилась слава снайперского. В числе немногих избранных ему доверяли нанесение точечных ударов в условиях города с применением мощной 1000-килограммовой бомбы ФАБ-1000. И попробуй-ка ошибись да врежь по своим - мигом под трибунал! А бомбы-то были обычные, не высокоточные, не чета нынешним...

За 36 успешных боевых вылетов и дальний полет на разведку в район Полтавы и Харькова, длившийся 7 часов 30 минут (!), Алехнович получил первую боевую награду - орден Красного Знамени. С конца зимы 1942-43 года его экипаж стал совершать дальние рейды по тылам противника, нанося удары по целям в Брянске, Орле, Смоленске, Киеве, Полтаве, Кременчуге, Вязьме, Харькове, Орше, Могилеве и Гомеле. 7 марта в результате налета на железнодорожный узел Гомель было сожжено 17 цистерн с горючим и 24 вагона с продовольствием, на воздух взлетело 28 вагонов с боеприпасами. "Длинная рука Сталина" железной хваткой в сотни тонн металла перекрывала гитлеровцам кислород в самых болезненных и уязвимых местах - в хранилищах топлива и боеприпасов, на крупных железнодорожных узлах.

Водители крылатых "утюгов"

Их "илюха" - бомбардировщик Ил-4, основная ударная сила дальней авиации на протяжении всей войны, был для пилотов воистину тяжелым бомбардировщиком. Недостаточная мощность моторов делала самолет инертным, неповоротливым; за эту особенность Ил-4 получил у летчиков хлесткую кличку - "утюг". Максимальную высоту полета - 6.500 метров - "утюг" набирал медленно, нехотя. При работе на земле, на рулении, двигатели самолета быстро грелись и теряли и без того недостаточную силушку, что приводило к частым авариям и катастрофам на взлете. На своих 13 узлах подвески самолет с надрывом, кряхтя, мог поднять 2.500 кг бомб и донести их до ближайшей, не очень далеко расположенной цели. В качестве "дальнобойщика" Ил-4 брал для фрицев всего 1.500 кг "гостинцев", а в первые годы войны этот груз был и того меньше - 1.300 кг.

Даже простые, не боевые, полеты на "илюхе" требовали от экипажа большой выдержки и выносливости: негерметичная и неотапливаемая кабина и примитивное пилотажно-навигационное оборудование делали условия полета просто варварскими. На высоте 6.000 метров зимой и летом температура под минус 40 градусов, такая же и внутри самолета! Максимальная дальность полета "утюга" на этом потолке до 2.700 км - это более 8 часов в "холодильнике"! В унтах, меховых куртке и шароварах, кислородной маске: "на земле - пот, на небесах - лед". Круглый год. Такое могли выдержать только советские летчики! Весь полет летчик, словно прикованный, сидит на парашюте, который уже через несколько часов кажется мешком булыжников. Больно, тесно, туалета нет. Так как автопилот у самолета отсутствовал, весь многочасовой полет "утюг" безжалостно висел на руках у летчика. Ил-4 по своей конструкции, в силу чрезмерно задней центровки, был, ко всему прочему, чрезвычайно неустойчив и труден в пилотировании, поэтому постоянно капризничал - стремился неожиданно задрать или опустить нос, тихой сапой уйти с курса или исподтишка завалиться в крен, заставляя летчика беспрерывно крутить штурвал и шуровать педалями.

Изматывал крылатый "утюг" своих водителей за многочасовой полет будь здоров. У пилота, бывало, ноги сводило и начинались судороги. Тогда на помощь летчику приходил штурман: вставлял в своей кабине в специальное гнездо съемную ручку управления, ставил ноги на откидные педали и пилотировал так, ожидая, пока пилот не оклемается. Штурману, для того чтобы работать с навигационной линейкой и вести расчеты, приходилось в лютую стужу сбрасывать с рук меховые перчатки.

Навигация была до жути примитивной. Летали в основном по контрольным наземным ориентирам. В помощь - только обычный компас, часы и карта. Штурман, пристально вглядываясь в наземный ландшафт, вел счисление пути, зная скорость полета и направление. И никакой тебе автоматики. Помогали интуиция и опыт. В безлунные ночи темно, как в чернильнице. Шли по небу, словно слепые, на ощупь. Впрочем, хуже, чем слепые, ибо "тросточки" - бортового радиолокатора - в их руках не было. Штурман, периодически вскакивая со своего места, с трудом открывал в потолке своей заиндевевшей кабины астролюк, героически сражаясь с морозным воздушным потоком, хватал в голые руки маленький авиационный секстант и, до боли щуря слезящиеся в летных очках глаза, ловил на небе "звезду счастья", дабы определить местонахождение самолета. Люк часто срывало, и весь дальнейший полет штурман летел с квадратной дырой над головой, глотая ледяной воздух. Только с середины войны "дальнобои" активно стали применять для самолетовождения радиополукомпас РПК-2 "Чайка". За неимением своих мощных радиомаяков, наши с успехом использовали вражеские "Sonne-Warshau" и "Egon-Minsk". В районе Москвы действовала советская широковещательная станция "Коминтерн".

Лидерный экипаж

Весной 1943 года по приказу Ставки ВГК авиация дальнего действия начинает активно работать по целям в глубоком тылу - в Восточной Пруссии и Померании. Многочасовые полеты проходили над территорией, занятой противником, и были связаны с большим риском. Экипаж гвардии капитана Алехновича первый свой дальний вылет совершил 10 апреля 1943 года. Курс - на Кенигсберг. 16-го числа будет Данциг, 20-го - Тильзит, 28-го - снова Кенигсберг. Как лучший экипаж 6-го гвардейского полка они летают на эти цели лидерами - в качестве осветителей и поджигателей. Это было высокое доверие, ибо от них зависел успех выполнения боевой задачи всеми идущими за ними экипажами...

Безлунная ночь. Темень - хоть глаз выколи. Первым уходит на Кенигсберг самолет Алехновича. На борту - осветительные бомбы САБ-100-55, которые, опускаясь на парашютах, в течение 4 минут излучают над целью свет в миллионы свечей. Следом, с интервалом в одну минуту, стартуют бомбардировщики с тоннами бомб на борту. Как всегда, экипажи "ложатся в дрейф" и идут к цели поодиночке, зная только время нанесения удара. Взлетев, самолеты один за другим растворяются в черной бездне. Кто-то сгинет в ней навсегда, превратившись в пыль от подрыва собственных бомб при прямом попадании зенитного снаряда, пополнив собой список без вести пропавших. Кто-то, обессиленно сорвавшись с неба огненным метеором, рухнет в свое последнее пике. Они "дрейфуют" по небу молча, часами, под ними - враг. Все надежды сегодня - на Алехновича. Он - их поводырь и должен точно выйти на цель, опознать и осветить ее. Остальное - за ними.

Наконец по времени Алехнович - в районе Кенигсберга. У немцев уже появились на вооружении радиолокаторы. Подкрасться незамеченным трудно. Вспыхнул луч мощного прожектора - ищут. Алехнович убирает обороты, шум моторов стихает, самолет планирует. Наконец-то долгожданный голос штурмана: "Над целью!" Вспыхивают мощные люстры осветительных бомб. Все стало видно как на ладони! На самолет обрушивается шквал зенитного огня. Умело уклоняясь от него, Алехнович делает еще заход и сбрасывает зажигательные бомбы. Рассыпавшись над целью, термитные шары создают пять мощных очагов пожара. Ориентируясь по ним, и отработает вся ударная группа.

Всего за годы войны экипаж Алехновича в качестве поводыря 30 раз летал осветителем объектов бомбометания и 21 раз - поджигателем. И ни одной ошибки: выход на цель как в копеечку.

В прицеле - Минск, Хельсинки, Берлин

Об этом летчики дальней авиации не любят вспоминать, ибо боль тех минут до сих пор не утихла в их опаленных войной душах. Минут, когда их бомбы падали на занятые врагом, но дорогие каждому из них города: Могилев, Витебск, Орша, Гомель... Под развалинами домов гибли оккупанты, но это были их дома, их Родина! Дважды Герой Советского Союза Александр Молодчий вспоминал: "Мы бомбили немцев, бомбили нещадно, хотя у каждого из нас сердце обливалось кровью, ведь под нами родная земля". Ветераны нашей 1-й гвардейской авиадивизии поведали мне историю, от которой и сегодня им не по себе. В феврале 1943 года под Ростовом уничтожил прямым попаданием бомбы свой родной дом Герой Советского Союза Александр Покликушкин. В нем жили его мама, сестра, племянники, но в нем же была и немецкая комендатура. Слава Богу, фашисты накануне выселили семью Покликушкина в соседнюю землянку. Но когда летчик вышел на боевой курс, он этого не знал. Нетрудно представить, что чувствовал Александр, нажимая боевую кнопку сброса бомб...

В начале мая 1943 года Антон Алехнович присутствовал на очередной постановке задачи на бомбометание, когда услышал заставившее сжаться сердце название места нанесения удара - Минск. В ночь на 3 мая 109 дальних бомбардировщиков взяли курс на столицу Советской Белоруссии. Во главе группы самолетов 6-го гвардейского полка шел и гвардии капитан Алехнович. Курс попросил штурмана проложить так, чтобы пройти над родными местами - Доброводкой, Верхменью. С комком в горле летел он на задание, пытаясь с огромной высоты разглядеть хоть что-нибудь. А вдруг блеснет родной огонек? Но внизу была только густая темень, темень гитлеровской оккупации.

Немцы налета на Минск не ждали. Самолет Алехновича вышел прямо на центр города - внизу был отчетливо виден силуэт Дома правительства. Доворот влево - и первая серия бомб полетела на вокзал Минск-Центральный. Заложив крутой вираж, он пошел на второй заход... По донесению партизан, в ходе налета "дальнобойщиков" одна из бомб поразила здание комендатуры, где у гитлеровцев вовсю "гудел" банкет. Для многих из них он стал последним. Нашими бомбардировщиками были разрушены товарная и пассажирская станции, паровозное депо, электростанция, штаб и казармы на аэродроме в Лошице, уничтожены склад с боеприпасами и три воинских эшелона.

В ночь на 5 мая еще около 100 бомбардировщиков вновь совершили налет на Минск, а 28 мая целями "дальнобойщиков" были объекты в Могилеве.

Крупнейшие железнодорожные узлы Белоруссии - Минск, Витебск, Орша, Гомель - в годы войны систематически подвергались бомбовым ударам. Особенно доставалось Орше и аэродрому Болбасово. Массированным налетам подвергался Брянск - фронтовая база снабжения немцев.

За майские успехи Алехнович был повышен в должности - стал заместителем командира эскадрильи. Вообще, 1943 год был одним из самых удачных в биографии Антона Адамовича. Он стал майором, вступил в партию, в августе за 123 успешных боевых вылета и проявленные при этом мастерство, мужество и героизм был представлен к званию Героя Советского Союза. В наградном листе особо были отмечены 15 вылетов на фотографирование ударов по объектам в Смоленске, Брянске, Сеще и Гомеле.

...Полеты на фотоконтроль считались у "дальнобойщиков" самыми гибельными. Ночное фотооборудование было очень примитивным и ненадежным. После сброса фотобомб ФОТАБ-50-35, которые в момент разрыва излучали свет в 500 млн. свечей, самолет должен был пройтись над целью на небольшой высоте, не меняя скорости, высоты и курса. Под шквальным зенитным огнем лететь, подобно мишени, и ждать, пока не взорвутся все фотобомбы и подслеповатый фотоаппарат не поймает в объектив заданный объект... Кажутся бесконечными секунды, минуты. Вокруг густые шапки разрывов. На сердце неприятный холодок постоянного ожидания удара от попадания в самолет. Строго горизонтальная прямая смерти! И таких заходов, требующих неимоверной стойкости и выдержки, за один вылет экипаж фотоконтролера должен был сделать два. Один до нанесения удара, а второй после, когда все отбомбившиеся самолеты уже уйдут домой. Он - крайний, и вся злость уцелевших зениток - снова его... Потери среди фотоконтролеров были очень большие. Заговоренный же экипаж Алехновича и из этого ада возвращался целым и невредимым. Кстати, потери в дальней авиации за 1943 год были весьма чувствительные - 687 самолетов...

С первого захода, однако, представление Алехновича к геройскому званию через бюрократическое сито великих и малых командиров и столоначальников, как говорится, не проскочило. Ограничились орденом Ленина...

В феврале 1944-го, стартовав с аэродрома Выползово, Алехнович и его команда делают 3 вылета в ходе самой грандиозной стратегической операции дальней авиации в годы войны - массированных налетов на Хельсинки. Таким способом Сталин решил заставить Финляндию выйти из войны и, сделав ее сговорчивой, усадить за стол переговоров. За 3 ночи вылетало 2.120 самолетов, которые сбросили на финскую столицу 17.636 бомб! В ходе операции на свои аэродромы не вернулось 20 самолетов - из 46 потерянных за февраль. Верховный высоко оценил операцию: указом от 13 марта 1944 года 35 авиаторов за налеты на Хельсинки получили звание Героя Советского Союза, двое из них - гвардии капитан В.Осипов и гвардии майор П.Таран из 121-го гвардейского полка (после войны полк более 40 лет базировался в Мачулищах под Минском) стали дважды Героями. 19 апреля командир 6-го гвардейского полка гвардии подполковник Д.Кононов вновь представляет гвардии майора Алехновича к званию Героя Советского Союза. И снова мимо...

Летом 1944-го все 8 авиационных корпусов и 45-я отдельная дивизия авиации дальнего действия принимают участие в боях за освобождение Белоруссии. 1.266 тяжелых бомбардировщиков наносили сокрушительные удары по аэродромам в Барановичах, Бобруйске, Болбасово, Бресте, Пинске, Лиде, Мачулищах, Витебске. В ночь с 29 на 30 июня 199 самолетов бомбили железнодорожные составы в Полоцке. За 3 налета на объекты в Минске 500 бомбардировщиков сбросили 578 тонн бомб. Массированные удары наносились по местам скопления войск и техники противника, его переднему краю, по метавшимся в "котлах" дивизиям вермахта. В "мешок" восточнее Минска угодило более 100 тысяч гитлеровцев. Обезумевшая толпа немецких вояк сплошным грязно-серым потоком текла южнее Смолевичей, прямо по родным местам Антона Алехновича: Студенка, Верхмень, Пекалин... По нему нанесли сосредоточенный удар 153 дальних бомбардировщика. В этих ударах возмездия участвовал и экипаж 6-го гвардейского Брянского полка 6-й гвардейской Сталинградской авиадивизии 1-го Смоленского авиакорпуса дальнего действия гвардии майора Алехновича.

В августе 1944 года Сталин, впервые за войну, приказал широко и торжественно, с воздушным парадом над Красной площадью и салютом, отметить День Воздушного Флота. В специальном праздничном указе от 19 августа 1944 года значились 46 фамилий авиаторов дальней авиации, удостоенных звания Героя Советского Союза. Самые что ни на есть из самых! Среди них и фамилии летчика майора А.Алехновича и штурмана старшего лейтенанта В.Павлова.

Впереди было еще 8 долгих месяцев войны. А потом - не менее ожесточенная схватка с бывшими союзниками - американцами - за Арктику. Но это уже новая тема, к которой "СБ" обязательно вернется...