Казус Чечко как индикатор справедливости

И вот этот «казус» вдруг начал обретать черты этакого индикатора, лакмусовой бумаги, тестирующей глобальную систему либеральных ценностей на искренность, правдивость и справедливость. В своем применении этот тест становится все острее. Особенно после того, как Эмиль Чечко обратился в Международный уголовный суд в Гааге с заявлением о возбуждении уголовного дела по факту массовых убийств беженцев польскими военными. 

— Существует определенная логика либеральной модели. В первую очередь она заключается в том, что нужно поэтапно разрушать «старое», чтобы пробить дорогу «новому».

— Что вы имеете в виду под определением «старое»?

— Это так называемые авторитарные системы управления государством прошлого, еще от феодальной модели. Те системы, которые не особенно-то и обращали внимание на защиту базовых ценностей и прав человека. Например, прав рабочих, прав женщин, прав национальных меньшинств... Новая либеральная модель якобы встала на их защиту. Для этого были созданы некоторые, можно сказать, наднациональные, надгосударственные институты, мнение которых стало восприниматься как истина в последней инстанции, работающие, как они заявляют, на защиту «мирового Духа, познающего себя через человека».

Не надо ходить далеко, чтобы понять, о чем речь: Amnesty International, Human Rights Watch, Совет ООН по правам человека, Международная федерация за права человека (FIDH), «Репортеры без границ»… Можно продолжить перечень «правозащитных» организаций, созданных для «пресечения произвола национальных государств во благо человека».
— Они успешно справляются со своей миссией?

— А вот этот вопрос уместно будет задать широкой общественности. Базовые права человека давно защищены. Это прописано в конституциях многих государств, в том числе и белорусской. Как в действующей, так и в предложенной к всенародному голосованию обновленной ее редакции. Другое дело, что международные институты вдруг вышли на борьбу с самими собой. Они долгое время занимались защитой тех самых базовых прав человека, которые вдруг, повторю, оказалось, давно защищены. Рабочих, женщин, национальные меньшинства давно никто не угнетает. На эти общепризнанные ценности уже никто не посягает — и у ребят стало очень туго с повесткой. 

От безнадеги они пошли защищать псевдоугнетенных. Сексуальные меньшинства, неопределенные гендеры и прочие еще недавно удивлявшие вывихи сознания. 

Но беда в том, что, следуя этим новомодным течениям, они стали забывать о своем главном предназначении — защите базовых прав человека. Что и вскрывает то, что мы называем казусом Чечко.

— В том смысле, что международные институты не реагируют на голос этого человека?

— Именно так. Что мы видим: Чечко кается, сознается в соучастии в массовых убийствах, но эта тема нарочито игнорируется. Ее стараются не замечать. Она очень неудобная. 

И на этом мы подходим к тому, что казус Чечко — это удар по основам тех самых наднациональных структур, которые занимаются правами человека. По всей их идеологии в принципе.  

Это такой колокольчик, который говорит им: ребята, похоже, вы куда-то не туда пошли. И игнорируете вещи, которые сами представляли как непреклонную святость. Ваши структуры сейчас действуют в какой-то совершенно другой логике. И вообще, не диктуется ли эта ваша логика кем-то извне? Согласитесь, большой вопрос.

— Тема двойных стандартов уже давно притча во языцех…

— А доказательства их наличия на каждом шагу. Если ворвавшиеся с оружием в Капитолий — террористы, то сжигающие акиматы в Казахстане — герои, которые борются за «снятие» старого порядка. Если штурмующих парламенты и государственные учреждения в странах «второго и третьего мира» называют мучениками, призывают отпускать без разбирательства, то вошедшим в Капитолий без особых общественных разбирательств дают сроки по 75 лет, или вовсе казнят, или убивают без суда. При этом наднациональные организации в этих ситуациях выражают «обеспокоенность» или вовсе молчание по поводу одних и тотальную тревогу с критикой к другим. Если по делу «Норд-Ост» можно открывать громкие дела за «чрезмерную» жесткость российских силовиков и крутить этот информационный повод по СМИ долгое время, создавая повестку. Не то чтобы осуждение, но и сомнение в официальной версии терактов 11 сентября 2001 года в США выводит из списка рукопожатных и ограничивает в возможностях высказывания данной версии в телевизионном эфире западных стран. При этом организации, которые созданы для «ограничения» произвола национальных государств, в этой ситуации не развивают дела отдельных недовольных граждан, как это происходило с делом «Норд-Ост». 

Все это можно, конечно же, политизировать и назвать борьбой против «большего из зол», но когда на кону стоит человеческая жизнь, то данный процесс выглядит как надлом Системы, ошибка матрицы, казусом Чечко.

— Вьюсал, вы работаете с Эмилем. Общаетесь с ним. В сети можно прочесть много размышлений об этом человеке, в том числе и относительно его вменяемости. Какое вы для себя составили впечатление об этом молодом человеке? Ему можно верить?

— Как представитель правозащитной организации я обязан непредвзято и прагматично смотреть на ситуацию. Что мы знаем? Что знают все, кто интересуется темой? Эмиль Чечко на службе в польской армии уже три года. Польская армия — это не просто польская армия. Это часть армии ­НАТО, в этом блоке действуют единые стандарты. Они предписывают, что каждый год военнослужащие проходят обязательное медицинское обследование, в том числе и психологическое. Кто-то говорит, что этот человек невменяемый? Тогда как он сумел три года подряд проходить серьезные тесты, которые не дали оснований подозревать у Чечко какие-то психические отклонения?

— Ну а личные впечатления?

— Он искренне кается. Ему тяжело. Он признается в совершенных преступлениях и готов понести наказание. Наверное, ему так легче. Но он хочет справедливости. 

И мне кажется, что для белорусских и международных медиа, для нашей организации цель и задача в первую очередь — донести этот клич Эмиля до мировой общественности.

— Так в чем ущемлены права Эмиля Чечко, если на его защиту встал Центр «Системная правозащита»?

— Ущемлены его права на гласность. Мы уже обратились от его имени в Amnesty International, ООН, Гаагский трибунал. Вот это и есть тот самый тест, который должны пройти эти институты. Пока молчат. Мы ждем. Но удивительный системный сбой: человека, сознающегося в массовых убийствах, готового об этом говорить, никто не хочет слушать. И мы своей задачей видим распространение этой информации. Стремимся пробить эту информационную блокаду.

— Известно, что вы пытались выйти на польские власти. Какова реакция?

— Мы звонили в министерство обороны Польши. Дежурный офицер нам посоветовал обратиться к Google, чтобы найти необходимые номера телефонов. Согласитесь, уже странно. Следующий звонок — в генеральный штаб. Там сначала более предметно с нами пообщались, но позже отправили опять в министерство обороны. Так несколько раз звонили по разным номерам и в конечном итоге в генеральном штабе нам посоветовали обратиться в правовой департамент минобороны. Там очень обеспокоенная девушка долго уточняла, кто мы, потом выясняла у своего руководства, кто занимается вопросом Чечко. Оказалось, что никто этим не занимается. В результате мы опять позвонили в генеральный штаб. Там подполковник Ковальски (уже, видимо, был проинструктирован) с нами более предметно пообщался. Объяснил, что занимается этим вопросом в любом случае правовой департамент министерства обороны. Кроме того, нами направлено письмо в посольство Польши в Беларуси с вопросом о том, что нас интересует судьба польского гражданина, который является патриотом, который нормально высказывается о многих вещах. И задали вопрос о том, что, может, руководство Польши не знает, что происходит? Может, это игра политических сил внутри самой Польши?

— Насколько я понимаю, Эмиль Чечко пока еще остается в неопределенном статусе и у нас?

— Это еще одна важная составляющая нашей работы. То есть представление его интересов и в наших государственных органах. 

Вошел в стадию завершения процесс получения Эмилем статуса беженца и защиты. Одновременно Гаагским уголовным судом уже принято наше заявление о возбуждении уголовного дела по факту массовых убийств на польско-белорусской границе. 

Кроме того, мы здесь указываем и Литву, потому что по меньшей мере 14 подтвержденных убийств совершено на территории Литовской Республики. Плюс травля собаками людей.

— Какой бы вы хотели видеть реакцию Гаагского трибунала?

— Он может возбудить уголовное дело и осуществить допуск следственных органов на приграничную территорию. С польской стороны это сделать до сих пор проблематично, хотя Верховный суд Польши признал неправомочным решение правительства, запрещающее попадание на приграничную территорию журналистов и правозащитников.

Здесь надо отметить и имеющиеся, запротоколированные нашей пограничной службой факты смертей беженцев на территории Польши, свидетельствующие о том, что события, о которых заявляет Чечко, весьма вероятны. И именно чтобы доказать это или опровергнуть, необходимо проведение профессионального, прозрачного следствия. Компетенции Международного уголовного суда для этого достаточно.

— Осознает ли Чечко, что его участие в совершении тяжких преступлений влечет за собой наказание в любой стране, где бы он ни находился?

— Осознает в полной мере и готов такое наказание понести. Но мы еще обращаем внимание и вот на какой момент. Эмиль является ключевым свидетелем по данному делу. Исходя из практики, которая имеется в том же Гаагском трибунале, для него может быть смягчение уголовного преследования вплоть до полного освобождения от наказания. А сроки там под 40 лет.

— Вы говорите о том, что в правовых системах ряда государств это называется сделка с правосудием?

— Именно так. В Гаагском трибунале существует такая практика, если человек деятельно сотрудничает со следствием, помогает изобличить прочих вероятных преступников.

— Что ж, остается дождаться официальной реакции Международного уголовного суда. А как на ваши инициативы реагируют правозащитные организации?

— Не скажу, что с большим восторгом и готовностью сотрудничать. Мы, например, связывались с московским офисом Amnesty International. Они могут оказать содействие в получении так называемого «паспорта свободы», который мог бы быть полезен и Эмилю Чечко. Таких паспортов данная организация выдала немало, на наш взгляд, Чечко может его получить. Мы готовим необходимые документы, ну а дальше посмотрим, насколько соответствует эта организация своим же декларациям о том, что правовое поле общее для всех, а не делится в зависимости от каких-то конъюнктурных, политических моментов. Ведь, будем откровенны, имидж у Amnesty International далек от идеального. Это довольно ангажированная организация, действующая в интересах определенных сил и групп.

— Есть опасения, что дело очень непросто будет сдвинуть с места. Ведь Чечко не только признается в совершении преступлений. Он говорит о соучастии в них — исполнителей может быть очень много, еще и организаторов из числа польского генералитета. А это уже вопрос имиджа не только польской армии, но и армии ­НАТО в целом…

— Именно здесь мы можем и должны увидеть то, для чего созданы эти надгосударственные, наднациональные организации, в которые мы обращаемся. Их функции в том, чтобы защитить человека? 

Именно здесь, если они вступятся, мы увидим действительно их честную работу. Если это будет опять игнорирование вопроса или замыливание темы, то мы увидим казус Чечко на деле. 

Когда надгосударственные структуры действуют абсолютно в других интересах, а не в формате того, что они должны делать по инструкции и по своему уставу, а в формате того, что на них кто-то влияет и довлеет над ними.

Если мы увидим, что прокуратура Гаагского трибунала дело замалчивает, безусловно, будем обращаться и к средствам массовой информации, и на уровень Совета Безопасности ООН. Полагаю, что и такие гиганты, как Россия, Китай, поддержат белорусских правозащитников, поскольку мы выступаем с международных позиций. Казус Чечко демонстрирует, насколько правдивы эти организации.

Это не самоцель — развенчать мифы о правовой защите. Чечко — гражданин Европейского союза, солдат ­НАТО, абсолютно вменяемый человек. И именно его внутренние переживания заставили совершить такой маневр. Хочу отметить, что не было у него изначально замысла идти именно в Беларусь. Все складывалось из того, где он проходил службу. Его перебросили к границе, он воспользовался моментом и перешел ее. Сегодня дает показания в Следственном комитете. Он является свидетелем по уголовному делу. 

Гаагский трибунал должен будет прислать определенную команду для проверки слов Эмиля Чечко, посмотреть, в каких условиях он находится, нет ли принуждения его к даче каких-либо показаний.

— Блокаду западных СМИ тоже, наверное, будет пробить непросто?

— На данном этапе мы делаем ставку на одного из ключевых игроков в регионе и исламском мире — Турцию. Здесь мы поднимаем несколько фундаментальных вопросов в казусе Чечко. Первое. Совершение массовых убийств на территории Польши, чего не было со времен фашистской Германии. Данные, о которых говорит сегодня Эмиль, вызывают шок и трепет. Второй момент — это принуждение военнослужащих к совершению преступления под угрозой оружия. Под угрозой смерти. Это в армии ­НАТО происходит. В ­НАТО должны этим заинтересоваться и как-то прояснить хотя бы перед своими солдатами. Третье, речь идет об убийстве женщин и детей. Как минимум о троих несовершеннолетних. И четвертый, очень важный момент. 

Думаю, Турция будет поднимать этот вопрос — о геноциде мусульманского населения со стороны католиков. Это очень серьезно. 

Да, у нас есть абсолютно точная информация об указании блокировать распространение информации о Чечко в американских, британских СМИ. Но мы будем искать разные пути. И находим. Просмотры наших материалов в турецком сегменте интернета доходят до 5—6 миллионов. Такая активность очень многим не нравится. Ведь огласка дела Чечко может спровоцировать очень серьезный политический кризис не только в Польше, но и во всей Европе. Европейский союз, ­НАТО здесь несут ответственность в полной мере. 

Казус Чечко — это удар по правовой системе ЕС. И здесь не среагировать ЕС не имеет не просто морального права, он не имеет на то юридических оснований.

kryat@sb.by