В Кандагар отправился замполитом 11-й роты четвертого батальона 70-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады. Тогда еще не знал, что меня ждет. Например, жара. После нашего климата к ней нельзя быть готовым. Вы можете представить небо без единого облачка? Там оно всегда такое, и только зимой, которая длится два месяца, идут дожди. На ночь мы накрывались мокрыми простынями, которые за пару часов высыхали на теле.
В самом Кандагаре наших войск не было. Наши заставы «Элеватор», «Звезда» и «1007» располагались вдоль бетонки – дороги, построенной в 1950-е годы советскими строителями. По ней шли колонны с грузами, боеприпасами, продовольствием. И перед нами стояла задача охранять их от бандформирований. Самое сильное впечатление – вдоль дороги многокилометровое ограждение из подбитой советской техники. Когда увидел, обомлел: сколько же жизней оборвалось в этих боевых машинах?
А потом была и первая ночь на заставе, ощущение которой преследует и сейчас. Мне выделили комнатку в двухэтажном здании бывшей телестудии – хорошем по меркам Афганистана жилище. Солдаты же несли дежурство на постах, сменяя друг друга. Ночью на улице мрак, только звезды горят на небе. Рядом стоящие люди один другого не видят. Поэтому каждые полчаса выстрелом или ударом в гильзу дежурные сообщали друг другу, что все нормально. А если творится что-то неладное – пускали автоматную очередь: «Тревога!». После мирной жизни, в которой мы стреляли только на полигонах и по неживым мишеням, все это казалось кошмарным сном. Казалось, утром проснешься – и никакой войны не будет.
Когда слышишь стрельбу каждый день, привыкаешь. Потому что в этом – твоя безопасность. По тональности звука знаешь, как свистит пуля, куда летит снаряд, стоит от него прятаться или нет. С минами страшнее – их очень сложно услышать: успеваешь только инстинктивно упасть на землю и закрыть голову руками. Поднялся после этого – считай, повезло. А кто-то терял ноги, руки, погибал на месте. Там никого не хоронили. Раненых, мертвых везли за 40 километров в военный госпиталь, а оттуда – самых тяжелых или тем, кому помочь нельзя, – отправляли в Кабул или Ташкент.
Мне удача улыбалась много раз: после подрыва на минах, обстрела получил контузию, ранения, но оставался жив. Родился в рубашке, а может, спасал ангел-хранитель? Многие начинали верить в высшие силы именно на войне. Особенно в приметы. Перед боевыми действиями никто не фотографировался, не брился. Забывать личные вещи считалось дурным знаком. Был случай, когда командир группы спецназа перед выходом на задание забыл надеть свой пояс с молитвой. Из боя вернулись только трое...
Зачем велась та война? Сегодня мы не можем оценивать решения, которые принимались на высшем уровне в то время, потому что само время было другим. Но говорить, что это была бесполезная война, значит, признать ошибкой героизм наших парней, предать 15 тысяч солдат, которые там погибли. Намного важнее пустых упреков – не забыть ребят, которые навсегда остались молодыми. Помогать родителям и вдовам погибших. И воспитывать молодежь патриотами.
В ТЕМУ
8 апреля в Минске пройдет девятый съезд Белорусского союза ветеранов войны в Афганистане, в котором сегодня состоят 13,5 тысячи человек. Делегаты изберут новое руководство и определят направления дальнейшей работы. Приоритетными в ней останутся патриотическое воспитание и помощь воинам, выполнявшим интернациональный долг в Афганистане. В той войне участвовали около 30 тысяч белорусов. Многие получили ранения, контузии, увечья, вернулись домой инвалидами, 771 человек погиб, 12 числятся пропавшими без вести.
Фото из личного архива Александра Довганя
zubkova3d@gmail.com
