Стать знаменитой ей, вероятно, написано на роду. И вовсе не благодаря известной всей стране фамилии. В свои девятнадцать гимнастка Мелитина Станюта успела завоевать немало медалей чемпионатов мира и Европы. Главная же награда — олимпийская — у правнучки выдающейся белорусской актрисы, хочется верить, еще впереди.
В последний раз я встретила Мелитину минувшей весной на одном из показов Belarus Fashion Week. Ногу девушки сковывала тяжелая медицинская лангетка. Но, несмотря на травму, пропускать показ у спортсменки и в мыслях не было: «Не могу сидеть в четырех стенах. А травма... Ничего, бывало и хуже».
Станюта знает, о чем говорит. Многие помнят 2010 год, когда белоруска впервые привезла с чемпионата мира медаль в многоборье. Но мало кто знает, какой кровью дался Мелитине тот успех.
— Шел четвертый день выступлений. Я прыгаю, бросаю ленту и вдруг чувствую хруст в ноге. В голове сразу тысяча мыслей: как приземлиться, как доделать упражнение? А впереди ведь еще вечерний выход и многоборье на следующий день... Меня обкололи лекарствами, и если честно, то я плохо помню, как выступила тогда. Много позже пришло и осознание, что я завоевала «бронзу».
Потом прошла неделя, и я улетела на старт в Японию. Вот уж где пришлось показать свои характер и силу воли! Перед поездкой я чем–то отравилась, кроме того, меня мучили бесконечные боли в ноге. Но я, сжав зубы, терпела и улыбалась и в итоге завоевала еще одну «бронзу». По возвращении домой за час до операции у меня сильно поднялась температура, начался жар. Оказалась ветрянка! Представляешь? Дети болеют этой заразой, как правило, в трехлетнем возрасте, а я умудрилась подхватить ее в семнадцать. Помню, вся зеленая тогда ходила...
— После операции ты долгое время не выступала. Травма выбила из колеи?
— Скорее, еще больше закалила характер. Повреждение ноги стало не только тяжелым физическим, но и психологическим испытанием. Некоторые от подобных жизненных сложностей только выигрывают, остальные, как правило, сдаются. Конечно, можно было все бросить. Но знаю, что если бы сделала так, очень сильно потом бы жалела. К тому же стопы — моя вечная беда, периодически беспокоит то одна, то другая, я привыкла уже.
— И ни разу не хотелось все бросить? Недавно ты отметила своеобразный юбилей — 15 лет в художественной гимнастике.
— Когда мне было десять, у меня состоялся очень серьезный разговор с мамой. До сих пор помню, как она сказала: «Выбирай: учеба или спорт». И я, не раздумывая, сделала выбор в пользу гимнастики, о чем до сих пор ни разу не пожалела. Конечно, за пятнадцать лет всякое бывало: травмы, поражения, слезы, обиды... Но бросить все никогда не хотела. Гимнастика — мой целиком и полностью осознанный выбор.
— Помнишь свои первые соревнования?
— Сами турниры не помню, в памяти остались лишь ощущения от них. Я всегда любила играть на публику, поэтому, даже будучи юниоркой, никогда не испытывала страха перед выступлениями. Мандраж и волнение, конечно, присутствуют. Потому что если ты спокоен, то расслабляешься и перестаешь адекватно оценивать уровень своей подготовки. Напряжение же помогает держать себя в тонусе.
— Неужели страшно не было даже на только что прошедшей Олимпиаде в Лондоне?
— После Олимпиады отходила очень долго, потому что это колоссальное нервное напряжение... Недели полторы после соревнований все еще не могла ничего делать, даже когда шла по улице, у меня подкашивались ноги. Поэтому улетела отдыхать в Италию, где у меня были только лежак, море и солнце.
Конечно, рассчитывала на медаль. Кто–то скажет, что 12–е место для первой Олимпиады — не так уж и плохо. Люба Черкашина, например, была 15–й в Пекине, а из Лондона вернулась уже с «бронзой». Поэтому одна из моих целей на будущее — съездить еще и на следующие Игры в Рио–де–Жанейро.
К сожалению, часто после Олимпиады восемь из десяти гимнасток заканчивают карьеру. У многих не хватает ни сил, ни нервов, ни здоровья, ведь наш спортивный век очень короток. В двадцать четыре из гимнастики уже, как правило, уходят. Но есть, конечно, и исключения. У легендарной испанки Альмудены Сид за плечами четыре Олимпиады. Сейчас она активно делает карьеру телеведущей и на Игры в Лондон приезжала уже в качестве журналистки. Но она такая одна. Кроме того, немногие, как Люба, выходят замуж и продолжают карьеру. Я же не представляю себя с мужем и детьми. Сейчас, по крайней мере. Пока я готова отдавать все свои силы только гимнастике. Да и не встретила я еще «своего» человека.
— Нередко журналисты говорят об остром соперничестве между тобой и Любовью Черкашиной...
— Складывается ощущение, что нас хотят схлестнуть, как кошку с собакой. Но мы не соперницы. Люба для меня и старшая сестра, и подруга в одном лице.
— А как насчет лидерства в сборной? Есть конкуренция?
— Лидер в сборной — это всегда главный тренер. У нас, как в армии: начальник сказал, мы сделали. А если говорить об отношениях внутри команды, то нет никаких булавок и подрезанных лент. И нет соперничества между девочками. Если внутри команды есть склоки — это уже не команда, и успеха она никогда не добьется.
— Художественная гимнастика наряду с фигурным катанием — самые необъективные, на мой взгляд, виды спорта...
— И бальные танцы еще... Согласна, от симпатий судей зависит многое. Но здесь проблема еще в другом: можно составить программу уровня «детского сада», как мы это называем, отработать ее чисто и получить десять баллов. Другое дело — заработать эти же оценки с программой посложнее. Ведь не хочется делать примитив, есть желание подняться на планку повыше и доказать, что ты способен на большее.
— Как ты настраиваешь себя на нужную волну перед выступлением? Веришь в приметы или силу талисманов?
— Меня успокаивает тот опыт, который я уже имею за плечами. «Дурные тараканы» в голове — «таракан сомнения» или «таракан страха» — пляшут в момент сборов, когда делаю макияж или надеваю купальник. А в приметы однозначно не верю, хотя знаю, что многие спортсмены суеверны. Я одно время придумывала себе какие–то приметы, но на соревнованиях все происходило с точностью наоборот. Поэтому количество заколок в волосах или натягивание купальника с правой руки — глупости, я считаю.
— У тебя есть любимые гимнастические предметы? Или те, с которыми тебе наиболее комфортно работать?
— Про любимые не отвечу. Работать–то все равно приходится со всеми. Наверное, только дети на этот вопрос смогут ответить что–то типа: «Я люблю скакалку, потому что она не бьется» или «Я люблю ленточку, потому что она красиво рисует». Но я могу назвать самый некомфортный для меня предмет — это, безусловно, лента. Она очень капризна: ее поведение зависит от влажности, потока воздуха и других, не связанных с тобой факторов. В Греции она, например, тяжелее, вяжется в воздухе. А в Португалии плохие кондиционеры — бросаешь ленту по одной траектории, а она летит по диаметрально противоположной.
— В детстве большинство девчонок играют в кукол Барби, а твоими постоянными игрушками были мячи, ленты и булавы. Не завидовала ровесницам?
— Слухи о нашем тяжелом детстве сильно преувеличены. И детство у меня было. Спортивное, правда, но все же было. Вот какая девочка может похвастаться тем, что в 6 лет она уже одна ездила на сборы в Чехию? А я могу. Вот только знаешь, чего мне сейчас не хватает? Хочу в обычный детский лагерь! Но боюсь, что по возрасту уже несколько не подхожу. Только если вожатой попробовать...
Юлиана ЛЕОНОВИЧ.
