В финансовой системе Болеслав Иосифович Шатило (на снимке) проработал более 60 лет, 25 из которых возглавлял Министерство финансов Беларуси. Он награжден орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы народов, шестью медалями, двумя почетными грамотами Верховного Совета БССР, ему присвоено звание заслуженного экономиста БССР. 4 февраля Болеславу Иосифовичу исполняется 88. Годы и напряженный труд сказались на самочувствии этого мудрого и интересного человека. Но память сохранила сложные жизненные коллизии и перипетии.
– Болеслав Иосифович, вы награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Чем занимались финансисты в те тяжелые годы?
– Я просился на фронт, но из-за тяжелой болезни туда не попал. Меня направили в Тамбовскую область на должность заведующего финансовым отделом Знаменского района. В деревнях остались только женщины, беспомощные старики и дети, был голод. И в это время вводится сельскохозяйственный и военный налоги, потом появился налог на одиноких и малосемейных граждан, объявляется добровольный сбор средств для нужд обороны. Помню, как мы собирали деньги на строительство танковой колонны «Тамбовский колхозник». Приходишь в дома, в которых крошки хлеба нет, малыши лохмотья донашивают... Бывало, сердце кровью обливалось, когда видели слезы, слышали проклятия в свой адрес. И ничем не поможешь. Был план, и его следовало выполнять любой ценой. Люди отдавали последние копейки, припрятанные на черный день.
В период военного лихолетья деньги быстро обесценивались, встречалось много фальшивок, подброшенных фашистской агентурой. Но финансовая система СССР устояла, не развалилась.
– Быстро ли удалось ликвидировать финансовые последствия военного лихолетья?
– Финансисты всегда были на линии огня. Часто в экстренном порядке латали финансовые дыры. Иногда приходилось отвечать за просчеты и ошибки власти. Вот один из грустных примеров: в начале пятидесятых годов – разруха, нищета, голод. А тут вводится налог на плодовые деревья. Люди под корень вырубали сады, которые помогали им выжить. Я в то время работал заместителем заведующего финансовым отделом Барановичской области. Приезжаем в деревню за налогом – все хаты на замках и засовах. Хозяева успели спрятаться в лесу, в поле. А дым из труб идет, – значит, в домах кто-то есть. Но не будешь же ломать двери.
Или возьмем коллективизацию в западных областях Беларуси. Сельчане агитации поддавались слабо. Поэтому тем, кто категорически отказывался вступать в колхоз, начисляли налоги в повышенных размерах, заведомо зная, что человек никогда их не уплатит: таких денег ему не заработать. Но приходилось исполнять предписание сверху, составлять акты о неуплате налогов и передавать их в суд…
– В вашем личном деле по этому поводу есть любопытная запись – выписка из приказа Министерства финансов: «Зам. зав. Барановичским облфинотделом, советнику финансовой службы тов. Шатило за недостаточное руководство налоговой работой и отсутствие должного контроля за этим участком в финорганах области объявить выговор».
– Наверное, в решении какого-то вопроса я не проявил должной жесткости. Кстати, это первый и последний выговор в моей трудовой деятельности.
– Давайте мысленно перенесемся в 1965 год, когда Указом Президиума Верховного Совета БССР вас назначили министром финансов.
– В 1960 году меня из Молодечно перевели в столицу на должность заведующего Минским горфинотделом, а через два года назначили заместителем министра, я курировал вопросы финансирования социальной сферы. В этой должности проработал три года. И вот в одно прекрасное время вызвали на бюро ЦК. Первый секретарь Кирилл Трофимович Мазуров спросил: «Как ты чувствуешь – справишься?» Отвечаю: «Если будет помощь со стороны ЦК и правительства, постараюсь оправдать доверие!» Все проголосовали за мою кандидатуру.
– Вы были в должности министра 25 лет — срок достойный для Книги рекордов Гиннесса. Откройте секреты этого завидного профессионального долголетия.
– Особых секретов и нет. Не жалел себя, неплохо знал дело, которому преданно служил, не зацикливался в рамках сугубо служебных функций. Вместе со своими заместителями — членами коллегии, грамотными и опытными специалистами, искали и разрабатывали новые формы совершенствования финансовой системы, изучали передовой опыт других республик, стран дальнего зарубежья и внедряли его в Беларуси.
– Вам довелось работать с такими политическими и государственными деятелями, как Кирилл Мазуров, Петр Машеров, Тихон Киселев, Михаил Ковалев, Владимир Бровиков, Георгий Таразевич, Николай Слюньков…
– Не все заслуживают блистательной характеристики. Крупного государственного деятеля отличают нестандартные подходы к решению любой задачи. Таким человеком был Петр Миронович Машеров. Хорошие отношения сложились с Тихоном Яковлевичем Киселевым. Он мне доверял абсолютно все, что касалось денег, выслушивал возражения, советовался.
Помню, как он пригласил меня в свой кабинет. Смотрю – на нем лица нет, нервно ходит из угла в угол. Осторожно спрашиваю, что случилось. «Мы поставлены в ужасное положение, нужны деньги на строительство Кургана Славы. В ЦК я сказал, что денег нет, а мне ответили: должен найти». Тогда мы где-то на чем-то сэкономили, что-то урезали, и средства изыскали.
Приблизительно таким же способом финансировалось строительство госпиталя инвалидов Великой Отечественной войны. Это была идея Машерова – разумная и благородная, но для ее воплощения не было заложено в бюджет ни копейки. Опять вызывает Киселев, начинаем думать и находим решение.
К чему я клоню? Финансовая система должна быть гибкой, учитывать веление времени, оперативно реагировать на изменение социально-политической ситуации. Из истории мы знаем, что там, где недооценивают финансовую систему, наступает хаос, разрыв экономических связей, в конце концов, социальный взрыв.
– За годы работы, наверное, приходилось не раз бывать между молотом и наковальней?
– Приведу лишь один пример. В начале 80-х льнозаводы дышали на ладан, хотя в льноперерабатывающую промышленность вкладывались большие средства. Поэтому поручил трем опытным сотрудникам Минфина выехать на места, детально разобраться с финансово-экономическим положением льнозаводов и составить обстоятельную справку. Через день проходил научно-практический семинар руководящих работников, который вел первый секретарь ЦК КПБ Николай Слюньков. Когда разговор коснулся проблем качества продукции, ее себестоимости, производительности труда, я поднялся и объяснил: этот вопрос у нас на контроле, рассказал про недочеты льноперерабатывающей промышленности в Витебской области, заметил: наши сотрудники уже изучают ситуацию…
На следующий день меня вызывает председатель Совмина Бровиков и даже не смотрит в мою сторону. Оказывается, утром его вызвал Слюньков и сделал нагоняй за развал льнозаводов, якобы по моему заявлению. А ведь никакого заявления я не делал, а только высказал свою точку зрения о судьбе отрасли «в порядке обсуждения». Было обидно до горечи. Видимо, это был отголосок каких-то аппаратных, подковерных игр.
– Интересно, как вы снимали стрессы, усталость?
– Каждую субботу старался посвятить активному отдыху: охоте, зимней рыбалке. Ранним утром с друзьями-фанатами уезжали в какую-нибудь глухомань. Бывало, за день километров двадцать пешком намотаешь. Под вечер разводили костер, жарили сало, яичницу, пропускали по чарке-другой… В воскресенье отсыпался, читал. И в понедельник приходил на работу как огурчик.
– Финансовые органы внесли весомый вклад в динамичное развитие Беларуси. А что, по-вашему, не удалось сделать? Почему?
– Да, некоторые планы остались на бумаге: Беларусь не была суверенной, зависела от Москвы, требовалось беспрекословно исполнять союзные директивы. Средства республиканского и местных бюджетов были ограничены до минимума. Представьте, я, министр, не мог выделить ни копейки на поощрение своего сотрудника! Мы проявляли некоторую самостоятельность, но она была чревата непредсказуемыми последствиями.
– Болеслав Иосифович, с высоты прожитых лет какой вам видится нынешняя финансовая система?
– Мне трудно судить, потому что из-за болезни глаз я очень редко общаюсь с коллегами, не читаю специализированных газет и журналов. С чем я не согласен, так это с выделением из финансовой системы в самостоятельную структуру налоговой службы. Для таких небольших стран, как Беларусь, дробление на два министерства вряд ли принесет ощутимый экономический эффект.
Райфинотдел и районная налоговая инспекция находятся, как говорится, в разных весовых категориях. Налоговая инспекция конституционно не подчинена органам местной власти, а напрямую Министерству по налогам и сборам, и заставить ее что-то делать незаконное исполком не может. Финансисты же обязаны выполнять любой каприз руководителя города или района, который, кстати, подписывает трудовой контракт начальнику финансового отдела. На мой взгляд, все, что связано с денежными отношениями, необходимо сосредоточить в одном кулаке.
