Марина Формаго (на фото) работает геммологом.
На минском ювелирном предприятии, расположенном в районе Шабанов, она одна такая. Ей платят за то, за что другие сами выкладывают огромные деньги. Она каждый день по много часов любуется великолепием бриллиантов. Но не просто любуется, а рассматривает их с пристрастием под лупой. Какие-то откладывает в сторону, а какие-то дальше отправляет по производственной цепочке. Она говорит, что это не бездушные камни. Они для нее как живые. Каждый со своими особенностями и светом настроения. Все немножко капризные. Когда их берешь пинцетом, норовят выскочить. Особенно в дождливую погоду. “Потом ползаешь на четвереньках и ищешь их под столом. А некоторые самоцветы, оказавшись зажатыми в пинцете, издают весьма противные звуки”.
Сперва на свету от лампы и с помощью лупы Марина изучает, нет ли у ее “подручных” примесей и дефектов: “У меня на бриллианты уже глаз набит. Я знаю, как через них причудливым образом свет проходит, как грани сходятся. Что касается цветных камней, тут одной лупой не обойдешься. Минералом, к примеру, желтого цвета может быть все что угодно. Поэтому нужен рефрактометр, измеряющий углы падения и преломления света”. Также камни взвешивают, рассматривают под микроскопом. Потому что каждый из них имеет свойственные только ему включения. У сапфиров это черные облачка, у рубинов — белые, у изумрудов — каналы и облачка из пузырьков. Загадочный внутренний мир!
Бриллиант считается самым крепким минералом. Но не все знают, что он имеет так называемую плоскость спаянности. Если на нее случайно надавить, то от шикарного камушка останутся только осколочки
Еще один момент, на который обращают пристальное внимание: облагорожен камень или нет. То есть обжигался ли он, прокрашивался ли, пропитывался ли. Например сапфиры обязательно обжигают для придания им цвета, а изумруды пропитывают разными маслами.
В наших вузах геммологов не готовят. Сначала Марина пять лет отучилась в БНТУ по специальности “технология и оборудование ювелирного производства”, а затем “догрызала” гранит науки в Москве на специальных курсах. Ее коллеги работают оценщиками в ломбардах, иногда консультантами в магазинах и, конечно, в Нацбанке и Гохране.
Марина говорит, что ее работа требует большого напряжения. “Глаза устают спустя 15—20 минут, поэтому им нужно давать отдых.” В один из перерывов она рассказала мне, что недавно ее знакомые отправились во Вьетнам. Не прошло и двух дней, как сообщили, что им предлагают большой сапфир в серебре всего за 50 долларов. Хороший сапфир не может стоить таких денег. “Наверняка он был плохого качества”.
Кстати, сапфиры, рубины и изумруды чистыми в природе встречаются крайне редко. И поэтому стоят очень дорого. “Копеечная цена должна вызвать подозрение.”
Попадают к нам цветные драгоценные и полудрагоценные камни преимущественно из Азии, где сосредоточен основной рынок. Много добывается сырья в Шри-Ланке, Вьетнаме, Таиланде. Что же касается бриллиантов, то тут в фаворитах Африка и Россия. Однако центр всего немыслимого великолепия — это Бельгия. Именно там находятся четыре крупнейшие алмазные биржи Антверпена.
Из цветных драгоценных камней охотнее всего у нас покупают сапфиры, изумруды, рубины. Из полудрагоценных — топазы, раухтопазы, аметисты, цитрины, гранаты. Для мужских изделий, например печаток, подходят черные ониксы или черные бриллианты (эти кристаллы бывают розового, голубого и даже коньячного цвета). Последний писк моды — молочные бриллианты.
Есть у нас и свои ценители, которые предпочитают не очень дорогие, но редкие большие морганиты, кунциты, аметрины (их добывают в Бразилии). Но главное, на что надо обратить внимание, добавляет Марина Формаго — на огранку: “Драгоценности постоянно дорожают. Это очень выгодное вложение денег”.
С настоящими камнями нужно обращаться очень аккуратно. Ни в коем случае топазы нельзя выставлять на солнце, нагревать — может потеряться цвет. Боятся они и бытовой химии.
Пару лет назад в странах ЕС в моду стал входить танзанит. Однако у нас его незаслуженно обходят вниманием. “Танзаниты поражают глубиной и богатством фиолетово-синего цвета. Причем добывают их только в Танзании. Также популярны в Евросоюзе двухцветные аметрины, — рассказывает Марина Формаго. — Меня восхищает и способность александритов менять цвет при различном освещении, интересны так называемые звездчатые сапфиры — когда их прокручиваешь, мягко поблескивает звездочка, встречаются гранаты с включениями а-ля конский хвост, эффектны топазы грязно-синего цвета, а также марганиты, кунциты, турмалины, опалы и многие другие. Причем большинство этих любопытных новинок можно приобрести по цене до ста долларов. Иногда, когда случайным знакомым рассказываешь о камнях, все слушают с большим интересом и удивляются, насколько обширна и интересна эта сфера”.
При покупке, говорит Марина, нужно руководствоваться не всякими “лечебными” эффектами камней, мол, аметист излечит от пьянства (это весьма спорное утверждение), а обращать внимание, в первую очередь, на чистоту и качество камня, его происхождение. Ведь сегодня на “синтетику” легко попасться. Поэтому один сапфир может стоить сто долларов, а другой — всего десять.
Кстати, еще в Советском Союзе ученые выращивали рубиновое сырье. Наши бабушки считали, что приобретают дорогую вещь. Теперь, спустя 30 лет, когда драгоценности стали передаваться по наследству, для многих стало открытием, что “жемчужина” их коллекции оказалась ненастоящей. Если натуральный рубин стоит тысячу долларов, то этот максимум десять “зеленых”. Сейчас подделки стали настолько качественными, что отличить их на глаз сложно даже профессионалам...
Марина придвигается к столу, включает лампу и берет пинцетом камушек. Перерыв закончился. По ходу дела комментирует: “С виду блестящий минерал может оказаться кубическим цирконием, муассанитом, цирконом. Но с этим “подопытным” все в порядке — это чистейший бриллиант...”
Кстати
На помолвку американский жених по традиции обязан дарить невесте перстень с бриллиантом. Самый маленький камушек, имеющий ценность, размером 0,2 карата, стоит у нас около 300 долларов. Полкарата — около двух тысяч. А “каратник” — 6—8 тысяч долларов.
