Как я был князем Глинским, или Короткая встреча с писателем
Время творческих встреч с известными артистами, писателями, художниками, спортсменами, похоже, ушло безвозвратно. Когда–то это были тщательно спланированные мероприятия по линии месткомов, профкомов... Сейчас, если что–либо подобное проводится, то за приличные деньги, а приблизиться к своему кумиру стало почти невозможно, крепкие парни тщательно охраняют их, конечно же, не из–за любви к искусству...
В актовом зале — тогда еще мединститута — студенты и сотрудники встречались с Виталием Соломиным, Натальей Гундаревой, под гитару пел Николай Караченцов, делились творческими планами художники Савицкий и Стельмашонок, рассказывала о своих выступлениях олимпийская чемпионка по гимнастике Ольга Корбут. У соседей в актовом зале БГУ при полном аншлаге выступал Михаил Пуговкин, пел свои песни Владимир Высоцкий (до сих пор не могу себе простить, что по какой–то пустяковой причине пропустил последнюю встречу. Думал, как–нибудь в другой раз. К сожалению, другого раза не представилось).
Надолго запомнился читательский зал библиотеки уже нового здания медуниверситета на проспекте Дзержинского, где проходила встреча с известными белорусскими литераторами, писателями Геннадием Киселевым, Владимиром Короткевичем, сыном Якуба Коласа Данилой Константиновичем Мицкевичем, сотрудником литературного музея Якуба Коласа Иваном Курбеко (встреча была приурочена к 100–летию со дня рождения классика белорусской литературы).
Зал был заполнен еще задолго до начала встречи, именитые гости рассказывали о своих творческих планах, делились впечатлениями о зарубежных поездках, отвечали на многочисленные вопросы, раздавали автографы, фотографировались на память. Я тогда работал в мединституте, активно занимался фотографией, печатался в разных республиканских изданиях. Владимир Семенович Короткевич, очевидно, заметив мое фотографическое «усердие», обратился с неожиданной просьбой:
— Бачу, вы многа здымаеце. Цi не маглi б параiць, дзе купiць слайдавую плёнку? (Цветной слайд тогда только входил в моду и был дефицитом.)
Лучшего случая поближе познакомиться с писателем нельзя было и придумать. К счастью, у меня дома как раз был небольшой запас такой пленки. Договорились о встрече, и на следующий день точно в назначенное время я стоял у двери квартиры писателя. Конечно же, волновался: а вдруг по какой–либо причине она не состоится?
Дверь открылась, на пороге стоял сам хозяин, в домашнем халате, в комнатных тапочках, с пепельницей и сигаретой в руке.
— А, а... Добры дзень. Заходзьце, калi ласка. Калi я не памыляюся, князь Бельскi?
— Немного не так, — тоже с улыбкой исправил я. — Не Бельский, а Глинский моя фамилия.
— Прабачце, усё роўна прозвiшча гiстарычнае.
— Вот вам в подарок обещанная пленка.
— Дзякуй, дзякуй!
Владимир Семенович пододвинул стул.
— Давайце прысядзем, пагаворым, пакурым.
Пришлось впервые пожалеть, что когда–то много лет назад покончил с куревом.
— Можа, тады па чарачцы каньячку за знаёмства?
И тут пришлось отказать — через час у меня был урок со студентами.
— Так, так, разумею. А што ў вас ёсць з маiх твораў?
— Роман «Черный замок Ольшанский» в журнале «Нёман» и роман «Колосья под серпом твоим».
— I ўсё?
— К сожалению, все, — честно признался я.
— Можна, я падару вам невялiчкую кнiжыцу аповесцей i падпiшу з гумарам?
— Я буду вельмi ўдзячны за такi падарунак.
Владимир Семенович достал с полки небольшую книжку в черном твердом переплете, удобно устроился в мягком рабочем кресле и, долго не раздумывая, подписал книгу, передал ее мне со словами:
— Гэта вам на ўспамiн.
Только на улице я прочитал подпись. Вот этот знаменитый автограф «з гумарам»: «Дарагому князю Глiнскаму Аляксандру Уладзiмiравiчу на добры ўспамiн ад пана земскага пiсара». Книжка повестей «Седая легенда» с тех пор заняла самое почетное место в моей домашней библиотеке. Запомнилась квартира писателя: две смежные комнаты, до самого потолка заставленные книжными полками. Про одну из комнат Владимир Семенович заметил: «Тут мая творчая майстэрня». Среди подписных изданий я успел разглядеть таких авторов, как Толстой, Чехов, Гоголь, Пушкин, Достоевский, Пришвин, «История государства Российского» С.М.Соловьева, тома белорусских классиков: Коласа, Купалы, Богдановича.
Через год в Мяделе, в летнем отпуске, покупая газеты в киоске, прочитал печальное сообщение о безвременной кончине писателя. Прошло уже более двух десятков лет, но каждый раз, когда прохожу по улице Карла Маркса мимо дома № 36, невольно всплывает в памяти короткая незабываемая встреча с писателем.
Сегодня в той квартире живет племянница писателя с мужем. Книжный фонд в основном сохраняется, за исключением отдельных литературных экспонатов, а также личных вещей, которые находятся в мемориальном музее в Орше. Оршанцы достойно чтут память своего знаменитого земляка, в городе средняя школа № 3 названа именем писателя. Там же находится и небольшая экспозиция, посвященная жизни и творчеству. В Витебске стоит памятник из бронзы, есть и улица имени Короткевича.
У нас в столице на углу дома № 36 по улице К.Маркса можно сегодня увидеть бронзовый барельеф с надписью: «У гэтым доме, з 1973 па 1984 год, жыў i працаваў беларускi пiсьменнiк, лаўрэат Дзяржаўнай прэмii БССР Уладзiмiр Сямёнавiч Караткевiч».
Недавно, проходя мимо известного дома, я с большим трудом отыскал памятный мемориальный знак: он оказался плотно прикрыт от глаз прохожих высокими крышами торговых палаток. Теперь без труда прямо под бронзовым бюстом можно выпить, закусить, подымить сигаретой. Вот такая картина... Но, по правде говоря, наверное, было бы справедливо назвать именем писателя улицу или сквер, или парк — не такой по величине, как, скажем, Горького, Пушкина или всесоюзного старосты Калинина, а намного скромнее, ведь, говорят, при жизни Короткевич был человеком неприхотливым, очень простым и доступным.
Александр Глинский.
На снимке: Владимир Короткевич во время встречи с читателями в минском мединституте. Середина 1980-х гг.
Фото из архива автора.
