Одна известная писательница в ответ на мой вопрос, что думала, держа в руках свою первую книгу, ответила: стало страшно — не забудет ли, как правильно написанные предложения превращать в художественный текст.
Да, все «ингредиенты» романов Толстого и Короткевича содержатся в словарях, как картины — в тюбиках с красками. Но, к сожалению, слово с годами утрачивает свою ценность, как разноцветные камушки, собранные ребенком на берегу моря.
Недавно передали мне книгу дневников писателя Яна Скрыгана «Сэрцу горкая далячынь». Юность его пришлась на время литобъединения «Маладняк». Затем — репрессии, ГУЛАГ, невозможность писать, работа бухгалтером... Уже в зрелом возрасте — возврат к литературной работе... Петрусь Бровка, возглавлявший только что созданное издательство «Беларуская энцыклапедыя», пригласил Яна Скрыгана стать редактором, потому что доверял его уникальному чувству слова.
К сожалению, людей со столь серьезным отношением к слову мало. Зато появились «надмозги» — «эпитет, обозначающий недопереводчиков — недобросовестных, некомпетентных или халтурящих; а также переводческий ляп». Термин родился, когда в компьютерной игре слово Оvermind, то бишь «сверхмозг», «сверхразум», перевели как «надмозг».
Теперь интернетовский фольклор регулярно пополняется перлами творчества «надмозгов». Засветился там даже белорусский гуманист из XVI века Лаврентий Зизаний, автор первой «Грамматики словенской». Причинный падеж Зизаний обозвал «винительным» в результате кальки с греческого слова aitiatike. Так и прижилось... Нынче же «надмозги» переводят имя Иоанна Крестителя — John the Baptist — как «баптист Джон», бензобак — Gas tank — как «газовый танк», чемпионат — сhampionship — как «корабль чемпионов». «Надмозг по–белорусски» демонстрирует проект «Вавёрка–перакладчыца»: в форме демотиваторов любители поприкалываться переводят «беседовать» — как «альтанiць», поскольку слово «беседка» на белорусском звучит «альтанка», «палiць у печы» — «курить в печке» («палiць» с белорусского — «курить»).
Любопытно, что, оказывается, даже устоявшееся выражение «Cиликоновая долина» на самом деле ошибочно, ибо в оригинале Silicon valley означает «Кремниевая долина», а русскоязычный вариант возник из–за схожести написания английских терминов «silicon» («кремний») и «silicone» («силикон»). Еще известный казус: «Институт белка» перевели как Squirrel Institute, то есть «институт белок». Словосочетание «черный кот» политкорректный компьютер переосмыслил как «кот–афроамериканец».
В истории белорусского перевода известен факт, когда поэма Адама Мицкевича выросла чуть не в полтора раза. А что удивительного? Пример из современности. Во «Властелине колец» Толкиена есть фраза Boromir smiles, то бишь «Боромир улыбнулся». Варианты, предложенные в разных книгах: «Боромир слабо улыбнулся», «Тень улыбки промелькнула по бледному, без кровинки, лицу Боромира». Тут не только в полтора раза текст разбухнет...
Особенно внимательными советуют быть производителям, выходящим на иностранный рынок: названия, благозвучные в одной стране, где–то в другой могут звучать двусмысленно. Например, буквальный перевод слогана рекламы пива Coors «Turn It Loose!» (примерное значение «Стань свободным!») на испанском превратился в «Страдай от поноса!». Как пишут в одной статье: «Детское питание Bledina, посуда Pedrini, туалетная бумага Serla вызывают улыбку».
Впрочем, гласит интернет–фольклор, «комментов бояться — посты не писать». Главное, чего бы мне хотелось, — вернуть уважительное отношение к слову. К родному слову. Чтобы не получилось, как в белорусском магазине, когда возле пакетов муки появился ценник «пакута». Да, с белорусского это можно перевести как «мука», но только с ударением на первый слог...
Настройтесь на слово с помощью хорошего камертона — литературной классики. Ну и почитайте книги Яна Скрыгана!
rubleuskaja@sb.by
Советская Белоруссия №135 (24518). Суббота 19 июля 2014 года.
