Как и обещала на прошлой неделе, завершаю рассказ о четырех исторических красавицах Китая. У нас остались еще номер три и номер четыре. Тоже девушки с непростой судьбой.
Дяочань жила в столь же турбулентное время, что и наша первая красавица Си Ши, только попозже — в III в., период Троецарствия. Кстати сказать, эта эпоха до сих пор вдохновляет писателей и кинематографистов. Китайцы очень любят фильмы с элементами кунфу и снимают их в неимоверных количествах. Нет, те исторические эпосы с участием Джеки Чана и Джета Ли, которые вы могли видеть, — просто капля в море. А само море — многочисленные сериалы, которые идут по десятку телеканалов одновременно. Но это идут они одновременно (борьбу за рейтинги и сердца телезрителей никто не отменял), а сами фильмы очень даже разные. Китайская киноиндустрия, конечно, масштабами с индийской еще не сравнится, но популярностью в Азии пользуется немалой: лично видела, как в Таиланде зрители рыдали, переживая за китайских телегероев.
Кстати, о Троецарствии — вернемся к нашей красавице. Говорят, красотой Дяочань как будто светилась — пристыженная Луна скрывалась за облаками, увидев ее лицо. Правда, споры о том, существовала ли эта красавица на самом деле, не утихают до сих пор. Историки все больше сходятся во мнении, что Дяочань — персонаж вымышленный. Она — героиня «Троецарствия», одного из самых популярных романов Поднебесной. Но как это частенько бывает с романами, хотя бы чуть–чуть основанными на реальных событиях, образ ее оказался так близок сердцам людей (помнится, такие образы в школьном курсе литературы назывались «собирательными»), что они воспринимают ее как совершенно реальное лицо.
...Рассказывают, что в самом конце правления династии Хань воинствующий тиран Дун Чжо опустошил многие земли, по его вине погибли и родители Дяочань. Ее удочерила семья чиновника Вана Юня. Когда Дун Чжо стал угрожать смертью уже приемным родителям, Дяочань сделала то, что и многие красавицы до нее: соблазнила тирана и стала сначала его наложницей, а потом женой его приемного сына и лучшего воина Лу Бу. Дяочань оказалась умелой интриганкой: оказывая знаки внимания то одному, то другому, добилась того, что мужчины начали буквально сходить с ума от ревности. Развязка была кровавой: Лу Бу убил Дуна Чжо, а потом и сам был заколот охраной последнего. Но Дяочань и Вану Юню тоже не удалось избежать наказания: их казнили.
Еще одну разрушительницу царства звали Ян Гуйфэй. Большая редкость: в истории сохранились точные даты ее жизни — 713 — 756 гг., времена правления династии Тан. Говорят, своей красотой она затмевала все цветы. Она была женой одного из сыновей императора Сюаньцзуна. Но в нее влюбился сам император. Правда, показать свое влечение не мог — придворный этикет не позволял: все–таки красавица приходилась ему невесткой. Поэтому император решил отправить ее в монастырь... правильно, чтобы очень скоро забрать оттуда и сделать своей главной наложницей (наложницы делились по ранжиру). Но вот время для своей любовной игры Сюаньцзун выбрал уж больно неподходящее: пока он сначала думал, как заполучить красавицу в свою постель, а потом развлекался с ней с утра до вечера и с вечера до утра, в стране начались беспорядки. Танская династия (между прочим, самая космополитичная из всех в китайской истории) клонилась к закату, а влюбленный император этот закат только приближал. Вспыхнуло народное восстание. Чиновники и прочие царедворцы обвинили во всем Ян Гуйфэй и потребовали, чтобы император убил ее. Тут стоит сделать небольшое отступление и сказать, что дыма без огня таки не бывает: двоюродный брат Ян Гуйфэй стал премьер–министром, дядя — важным столичным чиновником, старший брат — чиновником второго ранга (всего было 9 рангов), а младший получил в жены женщину из императорского гарема, сестер наградили аристократическими титулами. Чувствуете? Скромнее надо быть.
Ян Гуйфэй, искренне и глубоко любившая императора (что, согласитесь, все же редкость), покончила с собой, дабы облегчить ему жизнь. Правда, после того как восстание было подавлено, Сюаньцзун на трон не вернулся — отрекся от престола в пользу сына, а сам провел остаток дней в грустных мыслях о возлюбленной. Так что красота не всегда во благо. А еще, я думаю, жаль, что Шекспиру никто не рассказал эту историю.
Ну, теперь вы убедились, что красота — это действительно страшная сила? И красавицам нужно бы пользоваться ею с осторожностью. А мужчинам, так легко поддающимся обаянию чаровниц, стоит хотя бы изредка вспоминать о грустной судьбе царей и военачальников.
