Лошадь под ножом хирурга: все как у людей, только намного сложнее
Первое, что пришло на ум при виде подготовки жеребенка к операции в ветклинике знаменитого «лошадиного» поселка Ратомка, — это популярное выражение «конь не валялся». Правда, применять его здесь нужно с точностью до наоборот: чтобы прооперировать лошадку, ей сначала нужно вколоть снотворное, а потом правильно уложить — завалить то бишь — и доставить к операционному столу. Но обо всем по порядку.
Ветеринарная клиника Республиканского центра олимпийской подготовки конного спорта и коневодства — единственная лечебница для лошадей в стране, в которой есть все оборудование для лечения гривастых пациентов: от рентген-аппарата до специальной операционной. Поэтому лошадей сюда везут отовсюду. В одно насыщенное событиями утро корреспонденты «Р» наблюдали за тем, как проходит операция на копытном пациенте.
Оперируемый — пятимесячный жеребенок родом откуда-то из-под Гродно с диагнозом врожденная пупочная грыжа. На обывательском языке это значит, что у бедняжки в каком-то месте не срослись брюшные мышцы, там образовался маленький мешочек, и в него попала часть кишечника. Жить с этим вроде и можно, но лучше грыжу вправить: спортивная лошадь будет нести сильную нагрузку, выполнять прыжки, и из-за большого напряжения «мешочек» может увеличиться.
В операции заняты шесть человек, руководит процессом заведующая ветклиникой Екатерина Мороцкая. Перво-наперво в шее коню вставляют катетер, то есть иглу с отверстием. Это нужно для того, чтобы не колоть каждый раз новую дырку, ибо препараты придется вводить не один раз. Одного снотворного — несколько разных уколов. «Успокаивать» жеребенка начинают еще в деннике. Потом, уже нетвердо стоящего на копытах, берут под уздцы и ведут в «предбанник» операционной. Он мягкий: на стенах и полу — маты. Через минуту становится понятно, зачем. Пациенту вводят еще дозу снотворного, затем медики берут мат и все вместе с силой прижимают засыпающего, но упирающегося коня к мягкой стене, чтобы он не распластался как получится, а лег в определенном положении и ничего себе не повредил. И смех и грех: со стороны кажется, будто осажденные из последних сил держат дверь под натиском врага. Завалили «дитятко», которое весит, к слову, двести килограммов. Дальше его нужно интубировать, то есть вставить в горло трубку для дыхания. Для этого жеребенку сначала расширяют рот специальным устройством — зевником.
— Как-то оперировали коня, а он так сильно сжал зевник, что сломал челюсть, — по ходу вспоминает Екатерина. — И ноги ломают, падая. Поэтому седация и релаксация очень важны для лошади.
Теперь коня предстоит переместить в операционную. Это не собака, и просто так на руках двухсоткилограммового пациента не перетянешь. Для этого есть специально сконструированный кран, который «ездит» по потолку. На задранных вверх конских ногах — ветврачи на жаргоне называют их лапами — закрепляют бандаж и цепляют их краном. Екатерина приводит механизм в движение пультом управления: все, конь «поехал», вися вверх ногами над полом.
— Голову контролируйте! — командует она.
Пока одни, подключая лежащее на операционном столе животное к аппарату для подачи наркоза и кислорода, занимаются его головой, другие возятся с другими частями тела. Каждую «лапу», предварительно обутую в бахил, привязывают к вертикальным стойкам. Приводят в порядок конское брюхо: место, где будут резать, обривают машинкой, моют, набирая губкой воду с дезинфицирующим раствором из ведра. Живот заклеивают специальной пленкой — через нее и будут делать разрез.
Несмотря на наркоз, у коня еще подрагивают веки, а зубы из-за зевника оголились в широкую улыбку. На розовый язык цепляют пульсометр. К монитору, где отображается состояние жеребенка, подсоединяют закрепленные датчики.
И только теперь начинается сама операция. По сравнению с процессом подготовки она проходит легко и непринужденно: если тезисно, то разрезали, вправили, сшили. Конь при этих манипуляциях даже не дернулся.
— Эта операция — легкая, — говорит Екатерина. — Самое сложное — колики и ущемленные грыжи. Недавно делали одну такую операцию, но, увы, огромная часть кишечника была поражена.
Екатерина объясняет, что если конь не встает после операции больше двух часов, это нехорошо. Крупное тяжелое животное может отлежать себе мышцы, что чревато миопатией и мышечным парезом.
Наш пациент, к счастью, просыпается быстро. После операции его доставляют назад в «предбанник», достают из глотки трубку и оставляют одного за закрытой дверью. Очень скоро оттуда слышны глухие удары, и, кажется, вот-вот раздастся грозное «абырвалг». Но это всего лишь силится встать после наркоза наш пациент.
К слову, у лошадей неблагоприятный исход после операции — не редкость.
— Причиной может быть все что угодно: чувствительность к препаратам, иммунитет, возраст. В ходе операции может выясниться, что лошадь неоперабельна, возникают послеоперационные осложнения, — рассказывает ветврач биохимической лаборатории Елена Щербакова. — Раньше делали примерно две операции в год, сейчас чаще. Больше оперируем лошадей частных владельцев и наших племенных, будущих спортивных.
Лечение дорогостоящее, операция стоит не меньше полутора миллионов рублей, и владельцы лошадей платят за нее независимо от исхода. Тем не менее их везут в клинику отовсюду. И не только их.
— Принимаем собак, кошек, черепашек, хомяков, попугаев — всех, кого можно полечить. У нас есть цифровой рентген, который обеспечивает самое лучшее качество снимка. В лаборатории делаем общий и биохимический анализы крови, исследования мочи. Благодаря этому быстро ставим диагноз, — объясняет популярность клиники Елена.
Кроме этого, в клинике проводят эндоскопию у собак и лошадей. Смотрят носовые ходы, трахею, желудок, определяют наличие язв и другие проблемы. Ну и наконец особая «фишка» — банк конской спермы.
