В акушерско-обсервационном отделении 3–й минской клинической больницы рожают женщины, больные туберкулезом, гепатитом, с ВИЧ–инфекцией и сифилисомПьяные от счастья и не только молодые отцы. Бесконечные разговоры по мобильнику под палатой: «Ну ты как?» Гордые демонстрации в окне сладко сопящих живых свертков. Протокол праздничных мероприятий по случаю прибавления в семействе здесь ничем не отличается от десятков белорусских роддомов. Цветы, слезы, приятные хлопоты. Только слез всегда больше. И до, и после. В акушерско–обсервационном отделении 3–й минской клинической больницы, где рожают женщины, больные туберкулезом, гепатитом, с ВИЧ–инфекцией и сифилисом, жизнь не желает вписываться в формулу «здоровая мама — счастливый малыш». Жизнь берет свое, причем такая, как она есть — разная, всякая, оголенная, без прикрас.
Сегодня родится еще один человечек. По плану — кесарево сечение у 23–летней девушки. С виду совсем девчонка. Из хорошей семьи. Муж — пономарь. А уже героиновая наркоманка. Призналась в этом буквально в последний момент, после того, как акушерка «застукала» в туалете со шприцем. Но медики и сами догадывались: сочетание гепатитов В и С — своеобразная улика. Как ни прискорбно, глаз у врачей уже наметан. По словам заместителя главного врача по родовспоможению Натальи Одинцовой, ежегодно здесь рожают около 30 ВИЧ–инфицированных женщин, 250 — с гепатитами, 50 — 60 — с туберкулезом. «Мелочи» типа чесотки или педикулеза у будущей мамочки — не в счет. Рутинная работа еще с советских времен. «Когда я прохожу через это отделение, часто думаю: нет, я этой жизни никогда не пойму! Многие у врачей прежде не наблюдались, чем больны — неизвестно. Курят, пьют, если не хуже. Прямо нью–йоркские трущобы какие–то!» — в сердцах роняет профессор кафедры акушерства и гинекологии БелМАПО, доктор медицинских наук Ольга Пересада. Накануне медики ахали над очередной новоприбывшей. Молодая, красивая, на сносях. И пьяна в стельку! «А мне сказали, что ребенок уже не шевелится!» Вот и «отметила». Хотя малыш–то был жив!
На обходе — акушер–гинеколог Елена Гошкевич, с ней — стайка практиканток. Им все здесь внове. И записи в медкарте, которые никак не вяжутся с чудом материнства. И 27–я палата, куда по традиции помещают туберкулезниц. И «душеспасительные беседы» с 18–летней девчушкой на шестом месяце.
— Курить–то бросила?
— Не понимаю, о чем это вы! — отвечает врачу с вызовом. Прокуренным, как у мужика, голосом.
От ее соседки невыносимое «амбре» на всю палату. «Света, а тебя я попрошу поменять носки», — с намеком говорит Елена Аркадьевна. Света и ухом не ведет. Бывает, таких, «особо стойких», чуть ли не насильно отмывает в душе санитарка — чтобы хоть как–то соответствовали образу будущей матери. В следующей палате — наверное, самая колоритная фигура отделения. Практикантки шушукаются: сколько ж ей лет? 45? 55? Оказалось, 33. Не поверишь, если не заглянешь в медицинскую карточку. Вся она, кстати, испещрена записями об «уходах–приходах». Женщина ведь в клинике бывает набегами.
— Вы ж знаете, у меня еще двое ребятишек! Я у них одна. Вот и верчусь, кручусь, — привычная отговорка.
Врачи делают вид, что верят. Хотя точно знают: бегает за новыми дозами, на венах уже живого места нет, колется в подмышку. Ее не воспитывают — поздно. Не корят — бессмысленно. Больше жалеют. Вот у кого судьба действительно злодейка. Муж — ВИЧ–инфицированный, умер от туберкулеза. Он и подсадил жену на наркотики. На что она живет теперь — одному Богу известно. Казалось бы, падать ниже уже некуда. Тем не менее прервать беременность у нее и мысли не было. Как, впрочем, и попытки «завязать». На памяти врачей еще ни одна пациентка не бросила наркотики ради будущего ребенка. Не то что не хотят — не могут. Себе уже не принадлежат. Колются и носят дитя под сердцем. Рожают и колются. Колются и рвутся кормить. Но часто молоко перегорает прежде, чем из палаты интенсивной терапии возвращается малыш. Уже тоже героиновый или метадоновый наркоман. Через 12 часов после рождения, к ужасу педиатров, у него начинается самый настоящий синдром отмены. Судороги, звериный крик, кроха выгибается в кроватке дугой... Какая там мамкина грудь — требует дозу!..
Следующая палата тоже пустовала в выходные. Но по очень уважительной причине — будущая мамочка выходила замуж.
— Вообще–то мы даем «увольнительные» только в трех случаях: если надо в загс, к медицинским генетикам и в прокуратуру, — улыбается новобрачной Елена Гошкевич. — Ну а теперь будем долечивать твой бронхит, верно?
В акушерско–обсервационное отделение попадают и с банальным бронхитом, и с гриппом, и с подозрением на дизентерию. Пути «обычных» и «не очень обычных» никогда не пересекаются, так что риска подхватить чужую заразу у беременных нет. У врачей есть, но, скорее, гипотетический, его сводят совсем на нет — конечно, не противочумными халатами, а строгими санитарно–гигиеническими правилами, одноразовыми шприцами и бельем, кольчужными перчатками, в которых оперируют «группы риска». «Когда я только начинала здесь работать, то тоже думала, что это отделение маргиналов. Нет, все гораздо сложнее, — признает Наталья Одинцова. — Да, лежат у нас наркоманки, но ведь это в большинстве своем дети обеспеченных родителей. Да, лечатся у нас ВИЧ–инфицированные, но ведь это часто очень приличные женщины, которых в толпе не отличишь. Более того, и туберкулезом, и гепатитом может сегодня заразиться далеко не только маргинал, асоциальный элемент. В любом случае, каков бы ни был диагноз, задача у гинеколога одна — помочь женщине родить ребенка и исключить риск передачи вируса от матери к плоду». «Мое мнение: жизнь должна продолжаться, — уверена и Ольга Пересада. — Мы не боги и не судьи. А наши пациентки — прежде всего мамы, пусть другие, не идеальные. Их жизнь не заладилась, так пусть хоть ребенок станет везением».
В здешних коридорах выплакано озеро слез. В основном будущими бабушками. Первый удар — узнать правду о дочке, второй — осознать, что еще не родившийся внук — крест на всю оставшуюся жизнь, что поднимать его придется собственными силами. Но в палатах — та особенная атмосфера благодушного ожидания, которая свойственна всем родильным отделениям. «Ну мой сегодня и тарабанит!» — со счастливым видом кладет руку на живот девчушка, у которой в анамнезе и два гепатита, и ВИЧ–инфекция. А в прогнозе — выполнение личной демографической программы, несмотря и вопреки. Кто знает, был ли этот малыш изначально случайным и будет ли всегда любимым, но что сейчас он желанен — совершенно точно. Сама матушка–природа подстелет ему соломку. Акушеры и те удивляются: до чего живучи, выносливы дети проблемных родительниц! Ген материнства неистребим. Перед ним, по большому счету, пасует все зло мира. Как жаль, что очень, очень ненадолго...
Полдень. На крыльцо роддома высыпают недавние подопечные Елены Гошкевич. Курят. Смачно. С наслаждением. А вот и Света. Топчется в новых носочках. Уже кое–что...
Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".
