В ночь на Купалье корреспонденты «СБ» побывали на волшебном острове ВелижьеНа гладкой, как зеркало, поверхности воды отражается закат. По берегам озера стелется туман. Позади — три часа дороги от Минска, мокрые, все в иле, ноги, берег, поросший камышом. Впереди — километр водной глади и высокий остров, поросший кустарником, только макушка полностью лысая. В воздухе стоит звенящая тишина. Слышны лишь плеск весел и песни — длинные и сладкие, как вересковый мед, умиротворенные, как сегодняшний вечер. Они плывут к нам навстречу с острова, к которому мы стремимся. Спину еще греет заходящее солнце, а впереди уже светит взошедшая полная луна. Создается впечатление, что еще немного — и они встретятся. В ночь со среды на четверг многие белорусы отмечали Купалье.
Окунуться с головой в историю
Есть в наших краях люди, для которых этот древний праздник — не повод выпить водки и спалить старые автомобильные покрышки, а возможность почувствовать себя звеном в бесконечной цепочке поколений, уходящей в глубину веков.
В этом году погружение в историю для приехавших отметить Купалье на остров Велижье, что стоит посреди озера Черствятское в Ушачском районе, начиналось еще на берегу. Любителям древних обрядов предстояло добраться до острова на подозрительно хлипком челне, построенном, казалось, еще в позапрошлом веке. В лодке, в которую нас «прописали», предусмотрительно лежал ковшик — воду вычерпывать. Это настораживало... «Човен», просевший до бортов еще у самого берега, держал вес четырех человек немногим более трети пути. А после ногам стало мокро и мы увидели, что через незаметные щели в наше судно не сочится, а ручьем льется вода. После непродолжительного приступа паники, взяв в руки себя и спасительный ковшик для черпания воды, мы повернули обратно. Только благодаря ему мы не погрузились, вернее, не окунулись в историю с головой в буквальном смысле этого слова.
Добравшись до берега и отдышавшись, мы предприняли новую попытку добраться до острова. На нашем утлом суденышке теперь плыли лишь двое пассажиров из прошлого рейса. Остальные пересели на подоспевшую современную лодку. На этот раз переправа оказалась удачной.
...Наутро, кстати, «кораблекрушение» все–таки состоялось. Несколько краеведов оказались по пояс в воде, благо у самого берега.
Гендерный вопрос
Мы оказались на острове как раз вовремя. Буквально через час после прибытия на вершине холма занялся купальский костер. Зрелище поистине грандиозное. Только собранные для костра дрова представляли собой сложную конструкцию высотой более чем в четыре человеческих роста. Представляете, какое было пламя! Чтобы собрать громадным шалашом сухостой да еще по центру воздвигнуть шест с венком из веток вместо привычного колеса, организаторам пришлось крепко потрудиться. Оказывается, к Купалью местные «робинзоны» готовились несколько дней. А огонь, кстати, появился не от зажигалки и даже не от спичек. Знаток древних обрядов Тодар Кашкуревич высек его из настоящего кремня.
— Есть свидетельства, что на этом острове и раньше праздновали Купалье, — рассказывает антрополог и этнограф из Полоцка, сотрудница Академии наук Ольга Емельянчик. — По крайней мере, точно известно, что в день летнего солнцестояния здесь собирали лечебные травы. А еще с этим островом связана интересная легенда. Старожилы рассказывают, что от берега к острову вела когда–то подводная дорога. Якобы и люди могли пешком ходить на остров. А в погожий день тропу было видно под водой. Думаю, это возможно. Ведь, к примеру, в Литве известны похожие каменные тропинки — так называемые кулгринды, только проходят они через болота. Ну а вообще подводные каменные дороги существовали на нескольких наших озерах, например на озере Паульском. Материалы, опубликованные другими учеными, говорят, что на озерах Полотчины и Ушаччины также существовали сакральные объекты, к которым вели подобные дороги.
...В полночь на небе встретились отблески купальского огня и взошедшей «поўнi». Увидеть такую луну в день летнего солнцестояния — огромное везение. Да и во всем остальном небо в этом году было как никогда благосклонно к людям.
— Каждое Купалье по–своему уникально, — рассказывает Тодар, присев у костра. — Все зависит от расположения светил на звездном небе. И поэтому такие совпадения, как сейчас, придают празднику особый статус. Очень важен, говоря по–научному, гендерный аспект Купалья. Ведь в эту ночь у наших предков проходила одна из инициаций. Заметьте: от Купалья, летнего солнцестояния, до другого праздника — Великодня, весеннего равноденствия, — девять месяцев. Времени ровно столько, сколько требуется, чтобы выносить ребенка. То есть Купалье — идеальное время для зачатия. А на Великдень, старинный Новый год, когда возрождается природа, появляется дитя. Поэтому сегодня мы наблюдаем удивительную ситуацию: небесные воплощения женского и мужского начал — Солнце и Месяц — в своей полной силе, не «ущербные». Наши предки посчитали бы это хорошим знаком.
И вот вокруг жаркого костра полсотни людей выстраиваются в хоровод. Песни девушек, которые народную традицию знают не понаслышке, а переняли ее буквально из уст деревенских бабулек, просто магнетизируют воздух. Получается все очень органично и естественно: белорусские песни сливаются с пением птиц, пламенем костра, люди берутся за руки, соединяются в круг. В лицо пышет жар, глаза невозможно оторвать от пляски огня. И кажется, что вот оно — счастье. В такие минуты понимаешь, что непонятные нам, современным, обряды предков — это не просто песенки и «скокi», это то, что помогало найти общий язык с природой, от которой мы зависели, зависим и будем зависеть. А еще понимаешь, что сейчас мы с ней говорим на далеких, непонятных для обоих языках...
Огненные танцы
Хоровод распадается, выходят музыканты с дудой и начинаются танцы — «Удавец», «Ойра». Большинство из них имеют скрытый смысл, некоторые являются играми под музыкальный аккомпанемент.
Один из самых экстремальных танцев — «Таўкачыкi» — имеет собственную любопытную легенду. Однажды два брата не поделили девушку. Мирно договориться не получилось, завязался поединок. Вскоре один брат выбил меч из рук другого. Но убивать родного человека он не пожелал и бросил свой меч поверх выбитого. Получился импровизированный крест, вокруг которого победитель начал плясать. Этот примирительный танец якобы и стал основой «Таўкачыкаў». Сейчас же повторить его мало кто решится. Во–первых, это не так уж легко, во–вторых, символический крест нередко выкладывают дорожками раскаленных углей, а пляшут босиком. Главное не оступиться, чеканя синхронные па между гранями креста. В общем, зрелище не для слабонервных.
Большинство людей, приехавших на остров впервые, смотрели на происходящее вокруг широко раскрытыми глазами. Для некоторых даже стало открытием, что традиционные белорусские праздники можно отмечать так весело и оригинально.
К примеру, Василий Хацкевич приехал со своими друзьями по клубу туристов и краеведов из Лепеля. Раньше они посвящали свое свободное время заграничной экзотике, путешествуя от Крыма до Карелии. С некоторого времени привязались к родным местам: оказалось не менее интересно. Отыскивают святые места: валуны, кринички. А Купалье, говорит Хацкевич, у них в Лепеле хоть и празднуется с незапамятных времен и собирает не только местных жителей, но и гостей из Минска, однако праздника, подобного тому, что происходил на острове, он не видывал.
Крупник
Пока мы танцевали возле затухающего «купалы» (так на Ушаччине называют огонь), местная ребятня, пробравшаяся на остров, взяла наши лодки и отправилась кататься. С ними столичные фольклористы водят дружбу, ну а те отвечают взаимностью. Правда, до сих пор они как–то несмело участвуют в Купалье. Наверное, стыдятся, что ничего не умеют: ни петь, ни танцевать. Сами они Купалье проводят с 6 на 7 июля — в поле, некоторые на берегу озера. Для них это праздник с костром и пусканием венков по воде. Научиться обрядам хотелось бы — не скрывают своего любопытства парни и девушки. Но у деревенских бабушек обучаться им неинтересно...
Пока кто–то танцевал, а иные плавали, на другом конце острова варился крупник. Что это такое? Если коротко: травы, мед и водка. Напиток ставится на огонь и закипает. Сколько нужно времени для того, чтобы волшебный нектар настоялся до готовности, девчата, варившие крупник, признаваться наотрез отказались: «Все это из области женской интуиции». На этот раз интуиция не подвела: оторваться от ковшика с пьянящей купальской настойкой было очень сложно. По вкусу охлажденный крупник напоминает крамбамбулю, но пьют его только горячим — тогда совсем другие вкус и эффект.
...До рассвета продолжались танцы, не умолкали песни. Небо было светлое — невозможно было разобрать, то ли ночь еще не наступила, то ли заря встает. И так в два, три часа ночи. Ближе к восходу стали наконец накрывать ритуальный стол. Пока на озерной глади еще не появились первые лучи восходящего солнца, «островитяне» отправились на поиски «папараць–кветкi». А на разложенной на траве скатерти ожидали блины и мачанка.
Как цветет «папараць–кветка» мы, конечно, не увидели. Но, по словам знатоков, выглядит ее рождение так: около полуночи в глухом лесу из куста папоротника вырастает тонкий стебель. На конце стебля, который все время находится в движении, моментально набухает почка, которая ровно в полночь лопается с громким и звонким щелчком, раскрываясь в прекрасный цветок. Цветок мерцает неземным светом, лепестки его шевелятся. Но не проходит и нескольких минут, как чья–то неведомая рука с хохотом срывает цветок, выхватывая его буквально из–под самого носа у счастливчика, наблюдавшего это чудо. Не дает человеку в руки «папараць–кветку» нечистая сила.
Неудивительно, что черти изо всех сил стремятся, чтобы волшебный цветок не попал в руки человека. Ведь тот, кто его найдет, по легенде, сможет завладеть всеми кладами, скрытыми под землей, станет понимать язык зверей, птиц и деревьев. Единственный, кто может собирать «папараць–кветку» совершенно спокойно, — добрый купальский дед, лукошко которого доверху заполнено волшебными цветами, горящими дивным огнем. И если вам посчастливится его когда–нибудь встретить, расстелите белую скатерть, и он бросит в нее чудесную «кветку».
...Многие не спешили расходиться, отплывать домой. Мы же отправились на «большую землю», когда еще не рассеялся утренний туман. Озеро у берегов было покрыто бесконечным ковром желтых кувшинок — мы посчитали эту природную красоту достойной компенсацией за ненайденный цветок папоротника. Снова погрузившись в ил, наконец, выбрались на землю. С острова до нас доносились звуки последних в этом году купальских напевов:
Iван ды Мар’я,
На гары Купалле,
Дзе Iван купаўся,
Бераг калыхаўся;
Дзе Мар’я купалась,
Трава рассцiлалась.
Прямая речь
— Купальской традиции по меньшей мере не одно тысячелетие, — утверждает Сергей Санько, этнокультуролог, сотрудник Академии наук. — Во время обряда Купалья на земле отражается то, что в это время происходит на звездном небе. В Велижском уезде (этнографическая белорусская территория в границах современной Смоленской области) в XIX веке была записана песня: «Купала, Купала, сем мальцаў прапала, / А на тое месца сем дзевак васкрэсла». Этот «зашифрованный» текст мы можем прочитать так: в полночь на Купалье в момент нижней кульминации Солнца на востоке восходят над горизонтом «Сем Дзевак» — так по-народному называется созвездие Плеяды. В настоящее время это явление уже не наблюдается на небе, но две с половиной тысячи лет назад как раз на наших широтах было именно такое расположение звезд. На Купалье завершалась «мужская» половина года и начиналась «женская», что и символизировало появление Плеяд, или «Сямi Дзевак».
СПРАВКА «СБ»
Праздник летнего солнцестояния отмечают во всех странах Европы. Соседи белорусов его называют по–разному. Поляки — Святоянская ночь, в честь святого Яна, литовцы — Йонинес, в честь святого Йонаса, но чаще — ближе к белорусскому названию: Куполинес, а также Расос. У латышей это Лиго. В Латвии местное Купалье отмечается как государственный праздник. В стране не работают банки, госучреждения и офисы. Люди едут за город, устраивают пикники и гулянья. Самые отчаянные отправляются искать цветы папоротника в ночном лесу. Кстати, в белорусской столице в этом году Купалье традиционно отмечается в парке 900–летия Минска (возле Чижовского водохранилища), а также на Заславском водохранилище (Минское море).
КСТАТИ
Этнограф конца позапрошлого столетия Эмма Еленьска, рассказывая о жизни деревни Комаровичи Мозырского уезда, писала: «Обычай отмечать Купалье теперь преследуется духовенством и полицией как пережиток языческих времен. Чаще всего в тех деревнях, где живет кто–нибудь из властей, Купалье не отмечают, зато рядом празднуют с двойной силой. Так и здесь обстоит дело: в Комаровичах под окном духовенства (православного) не смеют открыто разжигать огонь, зато в Заполье Купалье отмечают с истинной языческой торжественностью».
Исследовательница Олимпия Свяневичова, родом из–под Минска, вспоминала, что в пору ее детства на Купалье, или в день святого Яна, нужно было умыться росой в пшенице и с того момента не разговаривать, лечь спать — тогда сон может быть вещим. «Какая же девушка упустит такую возможность. Так и мы с сестрой бегали в пшеницу, умывались ею и, обнадеженные вещим сном, засыпали крепко, так крепко, что ничего не помнили после пробуждения. Но в один год, а было это в 1912 году, в поле прогремела новость: пан (отец Свяневичовой — Юзеф Замбжицки. — Авт.) приказал двум парубкам ехать в лес, собрать хворост и сухие деревья, свезти все на гору Арарат (такое название было у самой большой горы в нашем имении), сложить в кучу, потому что вечером будем жечь костер, праздновать Купалье. Было огромное воодушевление. В обед мы с сестрой спросили у отца, правда ли, что говорят бабы в поле, что сегодня будем праздновать Купалье. «Правда», — ответил отец. На это бабушка отозвалась, как голос рассудка: «Ой, не накличешь ли беду своим этим выбриком?» «Прошло уже то время, когда всего нужно было бояться», — ответил отец.
Наступил долгожданный вечер. Когда уже было темно, все со двора пошли на гору. Развели огонь, а костер был большой и сложенный из сухих сосновых веток, поэтому пламя быстро побежало вверх. Осветилась вершина холма, а тепло растопило холод ночи. Все жители деревни Селедчики собрались в круг. Стали петь, танцевать, потом, когда костер превратился в большую кучу углей, стали прыгать через него.
Вскоре стали подходить группы молодежи из соседних деревень — Липеней и Крыницы. Гуляние продолжалось допоздна. Мечтала пойти искать цветок папоротника, но не хватило храбрости.
Так была возрождена традиция празднования Купалья».
