Несколько событий из его жизни на министерском посту
Судьба деревенского подпаска
Тут ни убавить ни прибавить: биография у Кондрата Тереха удивительная. И больше всего поражает в ней необычный «взлет» этого человека. Подумайте сами: он – деревенский мальчик из бедной белорусской семьи, в детстве стерег свиней и телят, ходил в подпасках, собирал в лесу ягоды и грибы, продавал их на рынке, чтобы иметь хоть какую копейку. После четырех классов чуть не распрощался навсегда со школой, ибо у отца не было денег платить за учебу.
И вот этот когда-то полуголодный, полураздетый мальчишка в возрасте 51 года становится министром торговли самого большого в мире государства — поистине необъятного Советского Союза.
Что это? Возможно, кто-либо скажет, дескать, под счастливой звездой родился мальчик Кондрат. Или здесь добрая воля Всевышнего. Не будем завидовать, потому что взвалил Терех на свои плечи союзную торговлю, спасал ее в невероятно сложное время горбачевской перестройки.
Мы ровесники с Кондратом Зигмундовичем, дружим почти сорок лет. И все эти годы, кем бы и где бы он ни работал, помимо поистине гигантской энергии, проявлял необычайную смелость при решении сложнейших задач республиканского и союзного масштаба, удивительную целеустремленность и настойчивость, потрясающую силу воли, прекрасные организаторские способности. Нелегкую науку потребкооперации успешно прошел всю – от старшего бухгалтера в сельпо до председателя Правления Белкоопсоюза.
Раскручивай ваш опыт на весь СССР
При нем наша потребкооперация славилась на всю страну. Потому что Терех со своими единомышленниками взялся в отрасли за главное звено – торговую инфраструктуру. И создал такую, что посмотреть да поучиться ехали в Беларусь кооператоры со всего Советского Союза. Рамки газетной публикации не позволяют даже перечислить все то хорошее и нужное, чего достиг Белкоопсоюз при Кондрате Терехе. Я тогда работал собственным корреспондентом «Известий» по Беларуси, и редакция мне постоянно напоминала: «Михаил, твоя главная тема сейчас – опыт белорусской потребкооперации. Раскручивай его на весь СССР».
В 1984 году Кондрат Зигмундович был назначен заместителем председателя Совета Министров БССР. Помимо других обязанностей, курировал торговлю, в которую смело и настойчиво внедрял опыт потребкооперации. Госторговля на глазах меняла свой облик и содержание: люди были допущены непосредственно до товара, в заброшенных и захламленных городских подвалах открывали уютные кафе, бары, ресторанчики, небольшие магазинчики. Казенная и во многом безразличная до этого торговля стала ближе, внимательнее к жителям, что они сразу почувствовали.
«Твоя песенка спета»
25 декабря 1986 года завидная карьера Кондрата Тереха в Беларуси неожиданно прервалась. В этот день на заседании Политбюро ЦК КПСС он был утвержден министром торговли СССР.
Рассказывает:
— В 1985 году члены Политбюро ЦК КПСС разъезжались в союзные республики на партконференции. К нам ехал Николай Иванович Рыжков, недавно избранный председателем Совета Министров СССР. Естественно, руководство Беларуси очень серьезно готовилось к приезду второго лица в стране. Во Дворце спорта организовали выставку товаров народного потребления, производимых в Беларуси, сравнили их с лучшими образцами мирового уровня. Поскольку я возглавлял тогда Комиссию ЦК КПБ и Совмина по производству таких товаров, мне и было поручено доложить по каждой представленной экспозиции.
Аудитория очень серьезная и самая высокая. Все члены бюро ЦК КПБ, министры, первые секретари обкомов и председатели облисполкомов. Вначале чувствовал себя очень скованно, но потом так разошелся, да еще эмоции «взыграли», как это всегда бывает со мной в подобных ситуациях. Никто меня не перебивал, очень внимательно слушал доклад Рыжков.
«Утвердить!» — изрек Громыко
Короче, доложил хорошо, потому что было что сказать: белорусский ширпотреб завоевывал позиции во всей стране. В перерыве ко мне подходит тогдашний первый секретарь ЦК КПБ Слюньков и прямо-таки ошарашивает: «Имей в виду, только тебе одному говорю: ты уже не наш. Ты понравился Рыжкову, и он сказал мне, что лучшего министра торговли СССР им не найти. Так что твоя песенка спета».
Непонятно, какой смысл вкладывал Слюньков в выражение «твоя песенка спета», однако Терех почувствовал: происходит нечто такое, что может в корне изменить его жизнь и еще неизвестно в какую сторону.
Он всячески отказывался – бесполезно. Прошел год после того приезда Рыжкова в Минск, все молчат. Успокоился: наверное, вопрос о нем снят. И вдруг, когда был в поездке в Могилеве, срочный звонок Слюнькова: «Завтра в 10 утра ты должен быть в Москве, у Алиева». (Гейдар Алиев тогда был первым заместителем председателя Совмина СССР.)
Собеседования у Алиева, Рыжкова, секретаря ЦК КПСС Лигачева. Пытался отговориться, дескать, не справлюсь. На него смотрели с недоумением: неужто человек не понимает, что в таких ситуациях никто с твоим желанием считаться на будет, а отказаться – значит поставить крест на своей дальнейшей карьере. Накануне заседания Политбюро ЦК КПСС Тереха принял генсек Горбачев. Беседа длилась полчаса, но все уже было предрешено. Просто Горбачев «прощупывал» этого неизвестного ему белоруса, которому доверялась невероятная по своей сложности, крайне тогда запущенная огромная отрасль, непосредственно влиявшая на материальное благополучие населения всего СССР.
У членов Политбюро вопросов к Тереху не было. Сильные мира сего посмотрели на него, а Громыко изрек: «Утвердить!» Тем самым определил всю дальнейшую судьбу своего земляка.
«Земляк, я тебе сочувствую»
Рассказывает:
— До сих пор помню, как меня поздравил с новым назначением Кирилл Мазуров. Ранее он был первым заместителем председателя Совмина СССР, курировал торговлю и, конечно же, хорошо знал, что она собой представляет. «Я очень рад, — сказал Кирилл Трофимович, — что моему земляку-белорусу доверили такой высокий государственный пост. Но выражаю тебе свое искреннее сочувствие».
С первых же дней работы я убедился, насколько был прав Мазуров. Главная беда – страшная разбалансированность товарных ресурсов в торговле. Объемы производства товаров народного потребления были гораздо ниже огромной денежной массы. Покупатели мгновенно расхватывали товар на прилавках магазинов. Началась неразбериха с союзными поставками, некоторые республики, в частности Украина, прекратили отгрузку мяса, молока Москве, Ленинграду, военному ведомству.
В самой столице картина была вообще удручающей. Сотни тысяч жителей почти со всей центральной России ежедневно прибывали поездами в Москву и прямо-таки штурмовали продовольственные магазины. Хватали все, что было на прилавках, нагруженные хозяйственными сумками, с тяжелыми рюкзаками за спиной тянулись на вокзалы.
Учитесь, москвичи, у белорусов
— Кондрат Зигмундович, мне тогда часто приходилось бывать в Москве, и все это я видел собственными глазами. Очень точно та ситуация была отражена в популярном анекдоте. Москвичи спрашивают друг у друга: «Длинный-длинный, зеленый-зеленый, пахнет колбасой. Что это такое?» — «Черт его знает». — «Так это же пассажирский поезд Москва—Горький с нашими продуктами».
— Да-да, помню, ходил в столице такой анекдот. Наводить порядок в торговле начал с Москвы. Встречаюсь с Борисом Ельциным, тогдашним первым секретарем столичного горкома партии, и предлагаю: «Необходимо провести учебу столичных кадров, занимающихся торговлей». — «Где их учить?» — спрашивает. «В Беларуси», — и рассказываю ему о нашем опыте. Реакция мгновенная: Ельцин сразу же приказал сформировать группу, и она целую неделю изучала белорусский опыт. То, что увидели москвичи в нашей республике, их просто поразило. И сказали Ельцину: не надо ничего изобретать, все уже разработано и опробировано на практике в Беларуси. Особенно по главным проблемам торговли – пополнение товарных ресурсов, маневрирование ими, упрощение организационной структуры, изучение покупательского спроса.
После этого была разработана комплексная программа развития торговли в Москве. Совершенствование отрасли шло на белорусском опыте, чем я, признаюсь откровенно, гордился.
Соломенцев пригрозил отобрать партбилет…
Увы, начиналась горбачевская перестройка. Дефицит в торговле увеличивался. Причины его были гораздо сложнее и многообразнее, чем просто недостатки и проблемы в торговле. Они следствие тех деформаций, которые образовались в экономическом и социальном развитии всего народного хозяйства страны. Чем дальше, тем острее давала о себе знать несбалансированность товарного рынка с доходами населения. И будто кто-то сверху делал назло: объявлена широкомасштабная кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом.
Рассказывает:
— Конечно, бороться с пьянством было необходимо. И тогда, и нынче. Весьма разумная в этом плане государственная политика нынешнего руководства Беларуси. Но как это делали в те времена в первую очередь с легкой руки Лигачева? Вырубили многие тысячи гектаров ценнейших виноградников, которые являлись национальным достоянием в полном смысле этого слова. Закрыли прекрасные ликероводочные заводы. И что дальше? А то, что началось массовое самогоноварение, возник дефицит сахара…
Короче, ситуация была сложнейшая. Помню, позвонил мне председатель КПК Соломенцев. Полтора часа держал меня на телефоне и все внушал, как важна противоалкогольная кампания для здоровья нации. В конце предупредил: «Если нынче будет продано спиртного хоть на один литр больше, чем в прошлом году, лишитесь партбилета». — «А как же с поступлениями госбюджета? – спрашиваю. — Ведь недоберем несколько десятков миллиардов рублей?» — «Меня это не касается». — «Зато меня касается, — я чуть было не сорвался. – С меня спросят». — «Запомните: увеличите продажу спиртного – лично сам отберу у вас партбилет».
…а Рыжков заступился
Так и сказал: отберу. Я прекрасно понимал, какая надо мной нависла опасность. Пригрозил ведь член Политбюро ЦК КПСС, всесильный председатель Комиссии партийного контроля, карающего органа, который обладал поистине необъятной властью. Тут же звоню Рыжкову, прошусь на прием. Обычно Николай Иванович принимал меня сразу же по моей просьбе. И вообще, не было дня, чтобы мы с ним не общались, то ли по телефону, то ли встречались. Потому что Минторг постоянно вносил какие-то предложения, ведь надо было спасать союзную торговлю. У нас было с ним полное взаимопонимание, он меня поддерживал во всем. И на сей раз сказал, чтобы я приезжал сразу же, видно, почувствовал мое волнение.
А я, признаюсь, никак не мог остыть после разговора с Соломенцевым. Захожу к Рыжкову и сразу же: «Николай Иванович, куда я попал? Почему член Политбюро звонит мне и грозит отобрать партбилет?» И подробно рассказал о разговоре с Соломенцевым. «Успокойся, выполняй те показатели, которые заложены в госплане», — говорит Рыжков. «Так ведь Соломенцев партбилет отберет». — «Не позволим! Я первый за тебя заступлюсь».
Увы, основные показатели, заложенные в план, не выполнялись. Принимаемые меры не срабатывали. На местах вынуждены были ввести талоны и продовольственные карточки.
Все просили: «Дай»
Рассказывает:
— Ко мне шли нескончаемым потоком просьбы. Когда человек просит, хочется дать, по крайней мере я всегда поступал именно так, наверное, это у меня от доброго характера белорусов. А тут просили все республики, области, крупные промышленные центры, армия. Что просили? Товарные ресурсы, которых у меня было кот наплакал.
Каждый день на моем рабочем столе скапливалось столько бумаг-просьб, что разбирал их только поздно вечером. И среди них было немало с категоричными резолюциями Горбачева и Рыжкова: «Надо помочь». Представляете, в каком я был положении? Попробуй откажи всесильному генсеку или предсовмина.
Не скупились на подобные резолюции и руководители рангом пониже, но тоже очень грозные: Лигачев, Соломенцев, Слюньков… Короче, писали все, кому не лень, резолюцию же легче наложить, чем найти товарные ресурсы. Беспрерывно звонили первые секретари ЦК компартий союзных республик. Как им объяснишь, что я хочу дать, да не из чего. Министр торговли мог только выделить то, что было в наличии. Ведь только за одну неделю поступало просьб на такую сумму, которая превышала весь годовой резерв Минторга.
Пешком из Москвы в Минск
— На сессиях Верховного Совета СССР, на пленумах ЦК КПСС все искали министра торговли. В перерывах он прятался в туалетных комнатах. А там курят. Я же, —вспоминает, — по рекомендации врачей курить бросил в 1977 году. Но в туалетных комнатах мне, некурящему, было просто невозможно дышать, поэтому вновь начал курить. Однако где бы ни прятался, находили всюду. Особенно дотошны были депутаты. Я их хорошо понимал: приехали в Москву из далеких уголков огромной страны. Как и в столице, на их родине были пустые прилавки магазинов. Наверное, что-то пообещали своим избирателям. И вот сам министр торговли разводит руками: извините, друзья, но ничем помочь не могу. Тут впору впасть в отчаяние. Для меня та ситуация была самой скверной за всю мою жизнь.
— Кондрат Зигмундович, именно тогда я был в Москве в редакции «Известий», позвонил вам и спросил: как дела, как настроение? Помните, что вы мне ответили?
— Хорошо помню. Я сказал, что, если бы меня отпустили, пешком бы добирался из Москвы в Минск. Так меня допекло, будто в развале торговли был виноват только я.
Самое неприятное Политбюро
Короче, доставалось нашему белорусу в Москве со всех сторон. И тут состоялось экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС. Терех называет его самым неприятным из всех Политбюро, на которых он присутствовал. На сей раз терпение у нашего земляка лопнуло.
Рассказывает:
— Накануне получаю срочный вызов: обязательно быть на Политбюро. Будет обсуждаться вопрос о состоянии торговли. С проектом решения меня не ознакомили. Ну как же так, думаю, зовут на Политбюро, а проекта решения не знаю. Тем не менее надо идти. У всех, кого пригласили, подавленное настроение, как в предчувствии большой беды. Так и случилось.
И вот заседание, вопрос очень конкретный: товарные ресурсы страны. Первым вызывают на трибуну заместителя председателя Госплана СССР Ефимова – и тут же снимают с работы. Следующим отчитывается первый заместитель председателя бюро по социальному развитию Совмина СССР Лактин – ему строгий выговор.
Моя очередь. Чувствую: и меня постигнет такая же участь, как и первых двоих. Но решил: без боя не сдамся, скажу всю правду, где еще представится такая возможность, как здесь, на Политбюро. Терять же мне нечего, и так нервы истрепал до предела.
Вышел на трибуну, кратко доложил цифры по товарным ресурсам. А потом… Начал доклад. Подробно проанализировал нашу торговую политику за последние годы, назвал причины, которые привели страну к пустому рынку, а людей — к голым прилавкам магазинов. Мне было отпущено 10 минут, говорил же 40. Не знаю почему, но Горбачев не прервал меня ни на одном слове.
«Примите мою отставку»
Закончил же я свое выступление так: «Уважаемый Михаил Сергеевич, уважаемые члены Политбюро. Если вопрос в моей персоне как министра торговли, то скажу следующее. Ни у кого я на этот пост не просился. Поэтому прошу сегодня принять мою отставку». На этом покинул трибуну и сел на свое место.
И в выступлениях членов Политбюро, и в принятом решении в адрес Тереха не было ни одного критического слова. Его заявление об отставке даже и не обсуждали. Вечером позвонил Тереху тогдашний министр обороны СССР Язов и выдал такую новость. Оказывается, Горбачев поручил Госкомстату стенограмму доклада Тереха и все цифры, названные им, сверить с данными статистики. Ни одной разбежки. А ведь Терех цифры приводил по памяти. Генсек сказал после заседания Политбюро: «Надо владеть ситуацией так, как владеет ею Терех. И работать так».
Опыт Беларуси шел по всей стране
Возможно, сильные мира сего в Москве поняли наконец, что торговлю развалил не этот упрямый белорус, а их политика. Впрочем, не только торговлю. Была деформирована вся экономика страны.
Кондрат Терех как мог вытягивал союзную торговлю. Белорусский опыт, кроме Москвы, решил перенести на всю страну. Договорился с ЦК КПСС и в 1988 году провел масштабное мероприятие – учебу кадров в нашей республике. Язов специально для этой цели выделил два самолета ТУ-154, в Беларусь прибыли заместители председателей Совета Министров, министры торговли всех союзных республик. Целую неделю пристально изучали, как торгуют, чего достигли белорусы. Автор этих строк освещал данный семинар в «Известиях» и, естественно, интересовался мнением высоких гостей. «Решить бы проблему ресурсов да внедрить во всей союзной торговле белорусский опыт — и пошли бы дела», — говорили они.
Вскоре в госторговле СССР была изменена схема управления. Упростили организационную структуру. Торговым предприятиям и низовым звеньям управления предоставили максимальную самостоятельность. Часть функций, ранее выполнявшихся министерством, передали на места. К примеру, распределение товарных ресурсов между торговыми системами, городом и селом. Правительство с большой заинтересованностью встретило предложения Минторга по дальнейшему углублению хозрасчета, расширению экономических методов управления отраслью.
Работа на износ
Все это делалось по инициативе и при непосредственном участии Тереха. При нечеловеческом, как выражается он сам, физическом напряжении и режиме работы. Раньше 23 часов из министерства никогда домой не уезжал. А на следующий день в 10 утра – обязательно важное заседание. Каждый четверг – Политбюро, где он присутствовал. Его предшественник министр торговли Струев удивлялся: «Почему тебя вызывают на каждое заседание Политбюро? Я присутствовал там только раз-два в год, и то это была сенсация для всего Минторга».
Увы, новая ситуация в стране, в том числе горбачевская перестройка, принесла с собой много непонятного, неразберихи — кадры, в том числе и союзные министры, работали на износ. Что уж говорить о Кондрате Терехе, который в силу своего характера горел на работе. За пять лет на посту союзного министра лишь один раз свободно съездил в Беларусь, и то лишь на воскресенье.
Хорошо, что все эти годы рядом был верный помощник – Леонид Скакун, управляющий делами Минторга. Он тоже белорус, родом из деревни Воровского Борисовского района. Как и Терех, из бедной крестьянской семьи. Профессионал самого высокого уровня, вдумчивый и всегда спокойный, Леонид Архипович как-то уравновешивал импульсивный, взрывной характер своего шефа.
Ну а в 1991 году случилось то, к чему привела великую державу недобрая воля известных лиц: распался Советский Союз. Когда Терех вернулся из отпуска, сразу же позвонил Горбачеву, спросил, что делать? Тот успокоил: дескать, ты пришел в мою команду, с ней и уйдешь. Слабое утешение, да и оно оказалось пустым звуком. 26 ноября 1991 года правительство Советского Союза перестало существовать, все министры были отправлены в отставку.
Лирическое отступление
Экстремальная ситуация не выбила из колеи Кондрата Тереха. По своей натуре он — боец, ни в каких жизненных ситуациях не теряет самообладания, умеет трезво оценить сложившуюся обстановку и принять самое верное решение. Создал внешнеэкономическую ассоциацию, работает в ней. На свою родину сейчас приезжает чаще – больше свободного времени.
— Беларусь для меня дороже всего, — признается. — В избалованной, суетливой Москве по-особому остро вспоминаются наши поля, леса, реки, озера, наши деревеньки, которые хочется называть по имени-отчеству.
Ну, скажете, Терех бросился в лирику. А что? По-моему, очень хорошо, если в сердце человека всегда живет трогательное лирическое чувство. Тогда на все вокруг смотришь другими глазами. Поэтому извините меня за такое небольшое лирическое отступление. Это говорит моя душа…
