С тех пор прошло почти 70 лет. А вот жгучее чувство первой большой обиды, рассказывает ветеран войны Федор Сапроненко, он так и не забыл. Дело было в Бобруйске. Вчерашние партизаны после воссоединения с регулярной армией проходили курс обучения в школе радистов. Девятнадцатилетний парнишка занимался усердно и рассчитывал вскоре попасть на фронт. Уж очень хотелось отомстить за смерть десятков друзей из отряда, за то, что на родной земле пришлось месяцами скрываться в лесу и болотах. Две недели в прямом смысле этого слова сидели в трясине, замаскировавшись под кусты да мох. Унизительно. Зубами от злости скрипели, но два десятка партизан против двухсот вооруженных до зубов фашистов — исход атаки предрешен, разве попрешь? А еще мечтал отомстить за кровавую бойню вблизи партизанского аэродрома. За ту единственную ниточку надежды, которую все время пытались оборвать фашисты. В этих боях за взлетно-посадочную полосу и закалился характер юного бойца, специально набросившего себе годик-другой, чтобы попасть в партизаны.— После воссоединения нашего отряда с действующей армией я наконец-то почувствовал себя на равных с врагом и с волнением следил за сводками: успеть бы повоевать по-настоящему, в открытую, на передовой, — рассказывает Федор Филиппович. — Месяц учебы в запасном артполку. В один из дней прихожу на занятия — класс пустой. Выглянул в окошко, а там товарищи-курсанты уже в военной форме (до того мы были в гражданском). Я бегом к командиру. Как так? Посмотрел он на меня, вздохнул: ну куда, мол, просишься-то? Закончишь курсы — пойдешь по назначению. А я стою на своем. Обидно до ужаса. Они, значит, сейчас воевать, а я потом?!
Одним словом, добился своего. Перебросили новоиспеченных солдат тогда в Брестскую крепость, а оттуда через понтонный мост — в Польшу в составе 321-й стрелковой дивизии. Первый, как его называет Федор Сапроненко, «настоящий» бой он принял под городом Остров-Мазовецкий. Всего за 2 месяца до Победы младшего сержанта тяжело ранило. В госпитале в Восточной Пруссии провел полтора месяца. Победу встретил на берегу Балтийского моря, потом служил в Сталинграде. Демобилизовался в 1947 году, а когда пришел домой и достал гостинцы, был шокирован: младшая сестренка еще не знала, что такое хлеб...
Вторая большая обида в жизни ветерана случилась всего лет десять назад. Решил переехать с супругой из деревенского домика в дом ветеранов, а ему предложили полностью перейти на гособеспечение. Возмутился — я что, совсем немощный? И решил тогда партизан, фронтовик, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, двух медалей «За трудовую доблесть», заслуженный учитель БССР написать Президенту письмо с просьбой помочь в решении вопроса. Не хочу, мол, на шее у государства сидеть. Ответ пришел быстро — семье ветеранов (жена Федора Филипповича также воевала в партизанском отряде) выделили в специальном доме отдельную квартиру.
— Все хорошо. Пенсия большая, внимания и заботы много. Вчера вернулся из госпиталя. Массажи, магниты, лазер — заряд бодрости удвоился, — рассказывает Федор Сапроненко. — Езжу в санаторное Юрцево, считай, каждый год. Вот только раз за разом даже здесь замечаешь — все меньше становится ветеранов, редеют ряды боевых товарищей. И не с кем завтра будет поговорить по душам, вспомнить былое.
Это и есть третья обида ветерана. Вот только с быстротечным временем и беспощадным возрастом, как в юношеские годы с врагом на фронте, к сожалению, он уже не повоюет.
Елена АЛЕКСЕЕВА
Фото автора
Фото автора
