Для истинного археолога Андрея Войтеховича какой-нибудь неказистый черепок имеет большую ценность, чем россыпь золотых монет.
Заведующий отделом сохранения и использования археологического наследия Института истории Андрей Войтехович утверждает, что едва ли не все многоэтажное здание представляет собой хранилище найденных артефактов:
— У нас есть четыре основных фонда (спецхранилища) — каменного, железного и бронзового веков, Средневековья, Минска и остеологии. В последнем собраны исключительно кости и прочие ископаемые останки некогда живших на нашей территории животных.
Доступ в фонды имеет ограниченный круг сотрудников Академии наук. Посторонним туда путь закрыт. Причем в прямом смысле: металлическими дверями и решетками, сигнализацией, департаментом охраны МВД. Мне в порядке исключения Андрей Войтехович позволяет заглянуть за массивную решетку. Первая ассоциация с полицейским хранилищем вещдоков из какого-нибудь голливудского блокбастера. Ряды металлических стеллажей, заставленные коробками, ящиками и контейнерами.
— Все найденные нами артефакты подразделяются на две категории — индивидуальные и массовые, — Андрей останавливается около одной из коробок, но открывать ее не спешит, проводит ликбез: — К первым относятся единичные изделия из металла, глины, камня, стекла. Это может быть монета. Хорошо сохранившийся элемент посуды. Ювелирное изделие — пряжка, фибула, браслет, бронзовый перстень. Торговая пломба. Как правило, они немногочисленные. В свою очередь, массовые находки нередко исчисляются тысячами предметов, найденных в одном месте. Здесь битые черепки, фрагменты стеклянной и глиняной посуды, неопознанные куски металла, кости, которые в дальнейшем потребуют детального изучения.
 |  |
— Здесь украшения сожженной и погребенной в кургане женщины. Артефакты добыты во время исследования одного из могильников в Докшицком районе. Вот фрагмент браслета. Даже сейчас, а ведь захоронение датируется Х веком, видно, насколько красивым и изящным было украшение.
А вот шейная гривна — тяжелый обруч из бронзы, — ученый открывает конверты один за другим. — С помощью этих находок нам удалось воссоздать женский костюм той далекой эпохи.
Идем дальше, открываем одну коробку за другой. Андрею Войтеховичу знакомы многие из них. Какие-то артефакты он исследовал, а какие-то находил в свое время сам. Иногда он подолгу останавливается возле неприметного контейнера, что-то рассматривает. Вот красивейшие, золотистого цвета бусины нанизаны на нить. За такие стеклянные бусы XI века, поднятые археологами в кургане возле Мозыря в 2003 году, древнерусская модница готова была заплатить немыслимую цену.
Два пластиковых холдера, в которых запечатаны старинные серебряные и медные монеты:
— Этот клад — классический, в горшке под землей — был найден при раскопках поселения Лучна, что под Полоцком. Там в XIV—XVI веках была феодальная усадьба. Она была сожжена войсками Ивана Грозного. Возможно, при бегстве хозяин спрятал свои сбережения, а потом за ними не вернулся. Что тут удивительного? Время-то было, мягко говоря, смутное! Так и дожидались сокровища археологов несколько столетий.
К слову, в Лучне был обнаружен не один клад. Второй, состоящий из 12 монет, был зашит в подошве кожаной обуви. В итоге ученые узнали о еще одном способе хранения сбережений в отсутствие банков.
— Для археологов не важна материальная ценность находок, — говорит Андрей Вячеславович. — Если сейчас придет какой-нибудь раскаявшийся черный копатель и вывернет из карманов пригоршни золота и драгоценных каменьев, для археологов они никакой ценности представлять не будут. Это просто металл, просто камни. Гораздо более важна информация — где именно, на какой глубине, при каких обстоятельствах были сделаны находки.
За примером далеко ходить не нужно. Недавно при строительстве третьей линии столичного метро рабочие нашли 12 золотых николаевских рублей. Шикарная новость для обывателя: богатство, золото, клад! А профессионалы отнеслись к артефактам с прохладцей. Ну нашли. И что?
Я вспоминаю, как готовил материал по фактам вандализма в лагере смерти времен Великой Отечественной войны Тростенец. Черные копатели орудовали прямо в расстрельных рвах, докапывались до останков зверски убитых и погребенных там жертв фашизма. Искали украшения, золотые коронки зубов. А “сопутку” в виде обуви, истлевшей одежды, посуды выбрасывали в ближайшие кусты. Сопровождавший меня завотделом археологии Средних веков и Нового времени Института истории Вадим Кошман бережно собирал эти “неинтересные” артефакты, чтобы поместить в спецфонд для изучения. Надеялся найти на какой-нибудь гнутой миске клеймо, которое подскажет, где жил и откуда прибыл в лагерь смерти убитый.
— “Текучесть” наших находок в стенах института очень большая. Фонды постоянно пополняются новинками, а часть уже изученного материала передается в музеи, — говорит Андрей Войтехович. — Однако постоянно на этих стеллажах находится около полумиллиона предметов.
Ведомственный музей Института истории — красивый итог титанических трудов
Цифра впечатляющая. Особенно если учесть, что ни один контейнер не пылится без внимания ученых. На всех коробках есть таблички с датой и авторством находки. 1968 год — набор керамики из древнего поселения. 1948 год — элементы стеклянных бус XI века.
— Проводя раскопки, четко осознаем: изымая из земли предметы, мы навсегда разрушаем памятник истории, —замечает Андрей Войтехович. — Поэтому очень важно как можно подробнее описать работу, перевести этот памятник в виртуальную реальность. Тогда исследователи следующих поколений, вооруженные новыми, неведомыми нам технологиями, смогут вернуться к работе, открыть что-то новое.
Невольно кошусь на массивные сейфы, установленные в каждом из научных фондов. Андрей Вячеславович говорит: самое ценное скрыто именно за сантиметрами стали. Только это не золото. Это могут быть украшения из древнерусских могильников из бронзы, стекла и все, что для человека непосвященного яйца выеденного не стоит. Ученый вспоминает случай, когда целый сейф был выделен под хранение единственной фибулы времен Римской империи. Я отлично знаю, что есть ряд вопросов, которые откровенно раздражают археологов. Один из них:
— Зачем вообще копаться в земле, если там нет ничего полезного?
— Жить человеку без роду и племени очень сложно. Мы стараемся ответить на вопросы: “Кто мы?”, “Откуда мы пришли?”, “Кто наши предки?”. Узнав эту информацию, человек почувствует себя более уверенно на этой земле хотя бы потому, что не станет повторять ошибок своих пращуров.
