“Немец чуть не убил моего отца в упор”. Директор РНПЦ «Кардиология» рассказывает о предках-героях

В каждой семье есть история, которую передают из поколения в поколение. Она не для чужих и не напоказ. Она очень личная, как фамильная икона, которой приходят поклониться в день назначенный. Для директора РНПЦ «Кардиология» академика Александра Мрочека это события начала Второй мировой. Когда жизнь отдельно взятой семьи и целой страны непоправимо изменилась за считаные дни и месяцы.

От Советского информбюро

— Мой дед Александр Иванович Мрочек был директором школы в деревне Задомля Смолевичского района. В Красную армию его призвали еще в 1940-м. В июне 1941 года он вынужден был вернуться домой: демобилизовали после тяжелой болезни. Война изменила все — 23 июня он был в числе тех, кто формировал первый истребительный отряд по борьбе с фашистскими диверсантами и парашютистами. А через четыре дня немецкие танки уже месили гусеницами дорогу Задомли… Началась тяжелая жизнь при оккупационном режиме, — Александр Мрочек достает из альбома снимок, на котором дедушка, бабушка, его отец и сестра еще вместе. — Один из первых приказов новых властей — сдать оружие и радиоприемники — семья не выполнила. В недостроенном колодце спрятали новый приемник, старый сдали в Логойскую комендатуру. В те дни никто не знал, как далеко откатился фронт. Отовсюду звучала парализующая дезинформация о том, что Москва пала и потому сопротивление бесполезно. Как воздух нужна была информация о том, что происходит на самом деле. Приемник втайне включали и слушали по вечерам в подвале у дедушки участники Сопротивления. До утра главные новости Совинформбюро, переписанные от руки дедушкой, его братом Иваном, бабушкой-учительницей и их детьми-подростками, распространялись по окрестным деревням.

Донос и первый арест не заставили себя долго ждать. В начале августа в школу нагрянули эсэсовцы. Перевернули все вверх дном, но приемника не нашли. Директора доставили в полевую комендатуру Рудни. Висевшую на волоске жизнь дедушки тогда чудом спасла бабушка, Софья Ивановна Вашкевич. На следующее утро она принесла справку о том, что приемник действительно сдавали в Логойске коменданту. Александра Мрочека отпустили. Но вечерние радиоэфиры он прекращать не собирался.

Жуткие подарки

— В конце августа 1941-го последовал еще один донос, и за дедушкой опять приехали. Только-только завершилась вечерняя трансляция из Москвы, приемник еще был в доме — а тут под окнами треск немецких мотоциклов. Радиоприемник мигом завернули в одеяло, и с ним мой 14-летний отец выпрыгнул в окно спальни с противоположной стороны дома. Гестаповцы до полусмерти избили дедушку, все комнаты обыскали и, не найдя ничего, увезли его в Рудню, — Александр Геннадьевич показывает последнее прижизненное фото своего деда-учителя. — Наутро его и еще двоих узников вывели и заставили копать себе могилы во дворе Руднянской школы. Через полчаса на глазах у всех жителей деревни их расстреляли.
Потеряв мужа, бабушка нашла в себе силы продолжить начатое им дело. Вдумайтесь, мать пятерых детей, она была одной из самых активных связных Смолевичского подпольного райкома партии. С лета 1943-го Софья Ивановна — разведчица и связная спецгруппы НКВД «Артур», где к тому моменту служил ее сын Геннадий. На ее счету — десятки рискованных заданий и сотни километров, исхоженных по Борисовскому, Логойскому и Смолевичскому районам. Во время весенней блокады 1944 года, когда каратели бомбили деревни партизанского края, она попала в плен. Через два дня пыток ее расстреляли в лесу недалеко от деревни Стаецкие.

Дуэль на троих

— После освобождения Беларуси мой отец вступил в ряды Красной армии и с Первым Белорусским фронтом дошел до Берлина. Штурмовал его и расписался на стенах рейхсканцелярии. До 1949 года служил в Германии, охраняя атомные рудники. Потом вернулся домой, женился… Знал, что родителей уже нет в живых. Зато, как оказалось, чудом выжили в этой страшной мясорубке три сестры и брат: Лина, Алла, Анна и Валерий. Вот такие жуткие подарки приготовила им война, — Александр Мрочек показывает фото, на котором отец в военной гимнастерке прижимает его, кроху, к себе. — Вообще, папа не любил говорить о войне или бравировать какими-то моментами. Вспоминал наступление, когда город за городом они оттесняли врага на исходные позиции — к Берлину. У меня в памяти отчетливо остался такой эпизод, рассказанный им. Варшава, уличные бои. Немецкий солдат в пяти шагах, отец жмет на курок автомата, но патрон заклинивает. Немец наводит на него свой пулемет — и тоже осечка. Противник выхватывает пистолет — и тут его откуда-то сверху укладывает наш снайпер. Один выстрел — и целая жизнь, промчавшаяся перед глазами.
Отец очень трепетно относился к дате 22 июня. Я был ребенком, потом подростком, студентом — и не было ни одного раза, чтобы мы пропустили и не поехали в этот день в Бегомль, где встречались ветераны из   спецотряда «Артур». Многие из них бывали у нас дома       9 Мая. Это всегда были разговоры за полночь, воспоминания со слезами на глазах, песни военных лет… Такое забыть невозможно!

Встретились после войны

— В 1967 году возле Задомлянской школы торжественно открыли памятник-стелу бывшему директору школы — Александру Ивановичу Мрочеку. Школа к тому моменту уже носила его имя, а останки бабушки и дедушки были перенесены и перезахоронены неподалеку от нее, в березовой роще. Так спустя 22 года после окончания войны они снова встретились у стен родной восьмилетки, — Александр Геннадьевич Мрочек показывает на фотографии монумент, к которому он со своим сыном приезжает в День Победы. — Сейчас эта школа уже закрыта и не действует, музей переехал в Прилепы. Как-то пару лет назад я был там. Девушка-экскурсовод  увлеченно рассказывала всем приглашенным историю нашей семьи, и я подловил себя на том, что к горлу подступил комок, а глаза увлажнились. Мне было бесконечно приятно, что спустя столько десятилетий здесь помнят их вклад в Победу. Я чувствовал гордость за то, что у нас не забыты сотни и тысячи имен таких же героев, истории их мужества. В Беларуси, где погиб каждый третий, герои по-прежнему остаются героями, а предатели — предателями. И это большое достижение нашей страны!
Я не могу спокойно слушать и всегда очень резко реагирую на анекдоты или какие-то глумливые истории о минувшей войне. Я очень рад, что сын успел узнать всю правду о тех годах от моего отца-фронтовика. И уверен, что он пронесет эту фамильную драгоценность через всю свою жизнь и передаст ее моему внуку. Эта память — благодарность за жертвенность поколению наших родителей. Это прививка благоразумия, которая не позволит повториться кошмару тех страшных лет.