Снимок из сборника «Коммунисты Белостотчины», опубликованный на польском языке. Федор Карпюк — в центре, Ян Карпюк — первый слева.В настоящее время исторический период в Польше после Первой мировой и до начала Второй мировой войны (1 сентября 1939 года) большинство идеологов стран Запада стараются затушевать, так как он наполнен не совсем приемлемыми для формирования образа «нового лидера региона» деяниями.
В первую очередь это связано с приходом к власти в результате государственного переворота в 1926 году Юзефа Пилсудского и установлением авторитарного режима под лозунгом «Санация» (sanacja — «оздоровление»).
Политика санации предусматривала «оздоровление» общественной жизни страны путем сворачивания демократических институтов, ограничения прав парламента, укрепления исполнительной власти, усиления преследования политической оппозиции правовыми и силовыми методами. Национальные меньшинства — украинцы и белорусы, — которые проживали на части территории современной Северо-Западной Украины и Западной Беларуси, подверглись политике «пацификации», или культурного подавления, которая осенью 1930-го привела к массовым репрессиям украинского населения Галиции и Волыни.
В Западной Беларуси репрессии начались еще ранее, в 1928 году, после поимки и ареста видных белорусских активистов, выступавших за права и свободы белорусского населения. Данный исторический этап вошел в историю как «процесс 133», названный по количеству арестованных и осужденных. По его мотивам в послевоенные годы был снят фильм «Красные листья».
На основе личных воспоминаний участников того процесса в 1954-м был составлен сборник «Коммунисты Белостотчины», опубликованный на польском языке. Среди активных участников подпольной деятельности в нем отмечены два брата из деревни Щиты Бельского района Белостокской области — Федор и Ян Карпюки.
Белорусские активисты выступали за неприменение жестких методов подавления национальных меньшинств и за самоопределение (в том числе право на управление в местных органах власти). Федор Карпюк вспоминал, что активисты за свои деньги покупали ткани и делали плакаты, писали от руки листовки, вывешивали и распространяли их в деревнях, откуда сами были родом. Какой-либо координации со стороны «вездесущей Москвы» на тот момент, как многие хотят представить, не было. Это была естественная и сознательная борьба белорусского населения за свои права и свободы.
Примечательно, что в ходе «процесса 133» они выкрикивали лозунг: «Прочь с фашистскими гадами!» — в отношении поляков и государственной власти Пилсудского. И это при том, что тогда шел 1928 год, до прихода Гитлера к власти в Германии оставалось еще пять лет…В самом деле, имеется множество исторических свидетельств того, что в период политики «пацификации» со стороны польских властей применялись жесткие меры подавления по принципу коллективной ответственности, а это в ряде исторических публикаций раскрывается как фашистская сущность санационного режима Пилсудского. Такие методы разговора с нацменьшинствами (а по факту с собственным населением) привели к вводу в более чем 800 сел, в первую очередь украинских, польской полиции и армии, было арестовано две тысячи мирных жителей, сожжено более 500 домов, ликвидированы украинские организации в сейме.
В украинских городах и селах в течение двух лет не прекращались погромы со стороны польских шовинистических группировок. Ситуация обострилась до такой степени, что в 1932 году Лига Наций осудила действия польского правительства по отношению к украинскому населению.Результатом политики «пацификации» стало убийство боевиком ОУН Григорием Мацейко 15 июня 1934 года в центре Варшавы министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, а также Тадеуша Голувки, который был заместителем руководителя организации BBWR — беспартийного блока сотрудничества с правительством, тесно связанного с Пилсудским.
Помещение лагерной администрации и установленный в 1962 году памятный обелиск на месте существовавшего до осени 1939-го концлагеря Береза-Картузская.
Согласно действующему на то время польскому порядку в лагере разрешалось содержать людей до трех месяцев без суда, исключительно по административному решению полиции или главы воеводства. Администрация лагеря имела право добавить срок и оставить на повторные три месяца. Заключенного могли освободить досрочно при отказе от «антигосударственной деятельности» и подписании специального обязательства. В случае отказа применялись пытки.
Будучи внуком Федора Карпюка, я знаю о тех событиях. Я не застал деда, его рассказы передала мне мама. Дед прошел все жернова я в Березе-Картузской. Не раз вспоминал, как к заключенным в случае их отказа от «социальной ответственности» (иными словами, при неготовности работать в качестве агента полиции) применялись жесткие пытки: иголки под ногти, выкручивание рук в суставах и т.д. После таких «методов разговора» дедушка на всю жизнь остался с вывихнутой травмированной рукой.
После начала Второй мировой войны поляки рассматривали вопрос о расстреле всех заключенных лагеря, но 18 сентября 1939 года узники были освобождены подразделениями Красной армии. Уже по завершении боевых действий на территории Западной Беларуси и после принятия решения о новых границах большинство активистов в 1944 году переехало с семьями в БССР. Дедушка, хотя в деревне Щиты у его семьи был большой дом, земля и хозяйство, как только появилась возможность переехать в Советский Союз, сразу собрал всех своих близких, усадил в повозки и уехал из Польши в Гродно. Не раз повторяя, как вспоминала мама, одну фразу: «Жить с этими продажными ляхами нельзя!»
Безусловно, история должна прежде всего нас учить. И не использоваться для нагнетания взаимной вражды между братскими славянскими народами, как это делают западные идеологи. Вместе с тем следует понимать, что поощрение и взращивание в Польше силами стран Запада шовинистических, нацио-налистических, имперских идей и движений формирует опасный рецидив, который по своей силе может стать куда опаснее современных национал-фашистских группировок в Украине.Алексей АВДОНИН, аналитик БИСИ.
Фото из архива автора.
