Истины и сны расколотого времени

Наша Перамога. Хронiка Вялiкай Айчыннай вайны. Мiнск, РВУ "Литература и искусство", 2004.

Рассказы свидетелей - самый яркий и правдивый способ описания исторического события. В книге "Наша Перамога" о войне рассказывают представители разных поколений, разных судеб. Ведь "героем был партизан, пускавший под откос вражеские эшелоны, подпольщик, шедший на расстрел с гордо поднятой головой, старик, бросавший в изрытую снарядами землю семена ржи, женщина, перевязывавшая воинов порванным на лоскуты бельем, девчонки и мальчишки, уходившие в разведку...". Издание это появилось в результате всенародной акции. Среди авторов - писатели, журналисты, историки, ученые, педагоги, школьники. Написанное сегодня перемежается с публикациями и документами военных лет. "Послушаем то время..." - говорится в послесловии к книге. Йен Пирс. Сон Сципиона.Аст. Ермак. Москва, 2004.

Тот, кто поверит аннотациям про "увлекательный интеллектуальный детектив", скорее всего разочаруется. Нет, детективная линия есть, даже целых три. Есть и связующее звено - некий философский трактат. Его пишет в эпоху падения Римской империи философ Манлий, в XIV "чумном" веке читает поэт Оливье де Нуайен, а биографию последнего изучает французский ученый Жюльен Барнев в годы Второй мировой войны. Но в тройственном нагромождении интриг автора интересует не то, действительно ли Нуайен убил свою любовницу, прекрасную Изабеллу де Фрейжюс, или что привело к пожару в доме Жюльена Барнева. На сконструированных временных уровнях, в контексте разных, но одинаково "переломных" эпох Пирс прокручивает одну и ту же ситуацию: противостояние цивилизации и варварства, насилия и интеллигентности, попытка определить, где в этом противостоянии граница между предательством и компромиссом. Тема не нова - ею занимались многие, от Сартра до Евгения Евтушенко (кстати, в поэме последнего "Голубь в Сантьяго" триада друзей, абсолютно сходная с героями "Сна Сципиона" - честный уравновешенный интеллигент, закоснелый консерватор и неудержимый радикал. Догадайтесь, кто в конце концов гибнет, заклейменный презрением). Именно ХХ век раскололся вопросами: стоит ли сопротивляться оккупантам, если потом в результате репрессий пострадают невинные люди, если враги все равно победят, если тебя же изобразят изменником, а лавры героя достанутся выжившему подлецу... Сартр отвечал однозначно: стоит, потому что у каждого есть долг перед собой. Пирс переосмысливает Сартра по-своему, однозначного ответа нет: ради спасения провинции можно пожертвовать парой-другой жизней, ради спасения литературы можно сжечь пару десятков книг. Один из героев в какой-то момент ступает с удобной тропы предательства в смерть, обозначив нравственную границу, через которую цивилизованный человек переступить не может. Но до чего зыбка эта граница! Тонкая художественная ткань повествования временами расползается под философским грузом. Но прихотливые орнаменты этой ткани придутся по вкусу многим. Издания для обзора предоставлены книжным магазином "Светоч", Минск, пр-т Машерова, 11.