Людмила Дубровская училась на знаменитом курсе Михаила Пташука в его мастерской режиссуры игрового кино в Белорусской государственной академии искусств. С самого начала над этими студентами витал рок: в 2002 году по пути на церемонию «Ника» Михаил Николаевич погиб в автомобильной катастрофе на Краснопресненской набережной Москвы, после чего курс пытались расформировать. Однако ученики проявили характер, сплотились, не допустив этого решения. До выпуска «пташуковцев» довел другой режиссер — Вячеслав Никифоров.
Сегодня каждый из тех 7 студентов выживает в профессии самостоятельно. На счету Дубровской — фильмы, отмеченные призами и наградами многих международных фестивалей. Например, картина «Дикие звери мира» была удостоена 11 призов, среди них титул «Лучшая иностранная драма для детей» Международного кинофестиваля студенческих фильмов «Голливуд–2005». Но Людмила признает, что, по большому счету, «романа по любви» с кино пока не случилось. Она так и не сняла большой полнометражный дебют, не реализовала сценарий картины «По стопам Твоим...», посвященный Евфросинии Полоцкой, — результат, кстати, кропотливого четырехлетнего труда.
— Сценарий прошел все нужные советы и экспертизы, получил необходимые заключения. Я ходила по библиотекам, собирала материал, ездила в Полоцкий Свято–Евфросиниевский монастырь. До последнего теплилась надежда, что фильм все–таки состоится как национальный проект, о создании которых так много сейчас говорят. В свое время это была идея киностудии. Меня пригласил тогдашний главный редактор Георгий Марчук и предложил попробовать: «Это твой мотив — и исторический, и женский, и психологический». Я взялась, о чем не жалею: когда сталкиваешься с такой темой, она захватывает целиком и долго не отпускает. А в монастырь поехала, чтобы понять монашеский образ жизни. По–другому ведь не напишешь. Иначе все будет искусственно. Именно в Полоцке решила, как нужно действовать, отказалась от всех наработок, которые были до этого, — они никуда не годились. Но в итоге проект по независящим от меня причинам завис в воздухе, кочуя из года в год из одного тематического плана в другой.
— Людмила, а как складывается судьба вашего курса?
— Трудно говорить обо всех, потому что сейчас видимся редко. Насколько я знаю, в штате они нигде не состоят, работают от случая к случаю. Кто–то на сериалах, кто–то в документальном кино. Мне немного обидно из–за того, что время проходит, а какой–то серьезной настоящей работы ни у кого нет. Хотя в свое время я оказалась в самом привилегированном положении: меня одну взяли в штат киностудии на должность режиссера–постановщика, мой фильм «Дикие звери мира» получил приз в Голливуде. Но его, к сожалению, почему–то нигде не показывают.
Уже сейчас я понимаю, что после смерти Михаила Николаевича многие предпочли бы забыть и о нас. Что поделаешь, творческая среда очень специфична. Во время похорон стало ясно, что справляют поминки и по нам тоже... А мы были только на 3–м курсе и никуда исчезать не собирались! Но после окончания академии выяснилось: друзья Михаила Николаевича стали и нашими друзьями, но точно так же недоброжелатели (а у него их было достаточно) перекочевали и к нам по наследству. И если у Пташука всегда были силы для борьбы, мы к ней оказались не готовы. Его гибель стала для нас самым, наверное, огромным ударом.
— Какой главный урок вам преподал Михаил Николаевич?
— Он не понимал профессию только как ремесло, как набор профессиональных навыков. Учил оставаться личностями, невзирая ни на что, ни на какие простои и вынужденные паузы. Может быть, это главное его предупреждение, которое помогает мне сейчас не скиснуть. Говорят, что барышни более жизнестойкие существа, нежели мужчины, но нельзя же все время проверять их на прочность, а вдруг не выдержат? (Смеется. — Прим. авт.)
— Интересно, мастер направлял вас в колею такого же психологического кино, какое снимал сам или был открыт для новых веяний, стремился вас раскрепостить?
— Нет, Пташук пытался рассмотреть в учениках, кто к чему более склонен. В отличие от многих других мастеров он не пытался насадить свое мышление, сломать студентов. Очень бережно ко всем относился, но от каждого требовал неравнодушного взгляда на вещи и мир: «Найди то, что тебе интересно, то, что тебя трогает». Мне было с чем сравнивать, потому что параллельно я училась в Москве на Высших режиссерских курсах у Петра Тодоровского и Натальи Рязанцевой. И я видела, что Петр Ефимович намного менее активно участвует в учебном процессе. Да, была возможность ездить к нему на съемочную площадку. Он тогда работал над картинами «Жизнь забавами полна» и «В созвездии Быка», но на педагогические объяснения Тодоровский особо не тратился. По крайней мере, не так активно и горячо, как Пташук. Может, не очень этично так говорить, но, несмотря на свою внешнюю приятность и интеллигентность, Петр Ефимович — человек достаточно закрытый. Это распространялось и на педагогику. Я помню, как моя однокурсница Оксана Бычкова, снявшая потом такие зрительские хиты, как «Питер FM» и «Плюс один», просто ходила за ним хвостиком и клещами вытягивала информацию: «Почему так, почему этак?» Может, и мне нужно было так поступать, ходить по пятам, но это не в моем характере. Жаль, старт у меня был выше, чем у Оксаны, но она «выстрелила» в профессии лучше.
— А второй ваш педагог — автор сценария известных советских картин «Крылья», «Чужие письма», «Долгие проводы» Наталья Рязанцева, первая жена поэта Геннадия Шпаликова, тоже держала дистанцию?
— Нет, она как раз активно участвовала в работе и многое дала в плане драматургии. Рязанцева — человек совершенно замечательный, интеллигент старой закваски...
— Уходящая натура в современной кинодраматургии, судя по обилию ходульных сериалов на современном экране.
— К сожалению. Но Рязанцева — натура по–прежнему грандиозная, которая находится в своем уме и понимает, что и как происходит. Ее можно слушать часами. Огромный жизненный опыт плюс располагающие к себе человеческие качества — такт и доброта. Этот человек действительно занимался нами, ее дом был для студентов всегда открыт. Наталья Борисовна искренне читала все наши, может быть, слабые, неумелые работы, показывала, где следует исправить, выстроить по–другому сюжет, указывала недочеты. С ней было приятно работать, и ради этого, наверное, все–таки стоило съездить в Москву.
— Людмила, хотелось бы вам пожелать, чтобы все свои полученные навыки вы все–таки реализовали в своем большом кино.
— Я верю, что это случится. Если не в Минске, то в Москве, так как, по сути, у нас одно кинематографическое пространство. Многие связи еще со времен Высших режиссерских курсов у меня остались, так что плакать от обиды в уголке не собираюсь.
