Наверное, ни в одну эпоху созданные воображением литераторов и сценаристов монстры и чудища не пользовались такой любовью, как теперь, — от зеленомордого огра Шрека до бледноликого вампира Эдварда Каллена. Даже среди читателей–зрителей появляются желающие присоединиться к числу чудовищ. А между тем моя бабушка моей маме, когда та находилась в ожидании появления на этот разновекторный свет автора этих строк, запрещала даже мультфильмы смотреть: плохая примета, мол, в это время любоваться на уродцев всяких, пусть и забавных.
Конечно, интерес к пугающим природным явлениям жил в человечестве всегда. Тому примером всевозможные бестиарии, то есть сборники зоологических статей, составляемые в древности. Даже Леонардо да Винчи составил такой бестиарий, в котором есть ихневмон, воюющий с аспидами, и утверждается, что совы питаются человеческими глазами. В наше время бестиарии популярны как полигон для стеба. Борхес, например, составил «Энциклопедию вымышленных существ», где числятся и взятые из древних бестиариев существа вроде василиска — «четырехногого петуха с короной, желтыми перьями, большими колючими крыльями и змеиным хвостом, который завершается крючком или же второй петушиной головой», и литературные персонажи. Например, «гибрид», придуманный Францем Кафкой, — полукошка, полуовечка, которая, не довольствуясь этим, думает, что она еще и собака. Или птица Симург, о которой написал философский рассказ сам Борхес: стая птиц по всему свету искала Симург, пока искатели не поняли, что они все вместе она и есть. Стихотворный бестиарий написал белорусский писатель Петро Васюченка. Там есть персонажи и вполне привычные — слон, заяц, белка, и не совсем обычные:
«Навошта створаны мiкробы?
Каб раздавать усiм хваробы:
сухоты, воспу i адзёр, каб
чалавек хутчэй памёр».
Есть в бестиарии Васюченка и такие существа, как студенты, профессора и даже... поэты. Впрочем, насчет последних автор лаконичен:
«Дзеля чаго жывуць паэты?
Жывуць — i дзякуй iм за гэта!»
Когда я попала в больницу, сочиняла от скуки «Бестыярый майго савецкага дзяцiнства»: «АКУЛА — iмперыялiзму. Плавае ў акiяне ў чорным буржуйскiм капелюшы–цылiндры. Востразубай пашчай зжырае дробных прадпрымальнiкаў i беднае негрыцяня Тубi. На акуле ездзiць зладзюга Бармалей, напяваючы: «Ты лети, моя акула, все четыре плавника». Iстота выключна шкодная для мiру ва ўсiм свеце. Паколькi нiхто са знаёмых яе не бачыў, у прыродзе не iснуе. АЛЕНЬ — паўночны. Пры сустрэчы абавязкова належыць прамовiць з пiетэтам: «Так вот ты какой, северный олень!» Жыве ў суровых умовах, працуе на ненцаў, непераборлiвы, горды, як савецкi палярнiк. Рогi аленя добра служаць замест вешалкi. У Аленя на нейкi час ператвараецца Кароль, падмануты сваiм дарадчыкам, у фильме па казцы Карла Гоццы, але спектакль запамiнаецца найперш выслоўем аднаго з персанажаў: «А я ем яблык i гляджу ў вакно!» А в начале 1990–х в белорусской литературе появился текст «Зданi i пачвары Беларусi» авторства Франтишка Хлуса и Мартина Юра (под этими псевдонимами прятались писатели Владислав Ахроменко и Максим Климкович). Есть там такие персонажи, как привидение сибирского кота князя Паскевича, русалка Комсомольского озера, в которую превратилась сброшенная в воду гипсовая статуя пионерки с веслом, и даже «пан Гувняж», живущий в старом туалете, и тем, кто не смывает за собой, он ставит сургучные печати на соответствующие места.
Короче, поле для творчества богатое... Составляют бестиарии Толкиена и Сапковского, компьютерных игр и фантастических фильмов. Нашла в интернете даже «Малую медицинскую мифологическую энциклопедию», где в качестве чудовищ представлены болезни, например, Аллергия — она приходит по ночам и черной–черной кисточкой раскрашивает свои жертвы в красный цвет... Но есть надежное средство! Зеркало возле кровати! Если приснилось, что у вас аллергия, далеко бежать не нужно. Глаза открыть и все! Сразу видно, есть она у вас или нет.
Конечно, если составлять рейтинг белорусских литературных чудовищ, на первом месте окажется Волколак, в которого превращался еще полоцкий князь Всеслав Чародей. Фольклорист Павел Шпилевский в XIX веке писал: «Няма наваколля, няма вёскi, няма сямейства, дзе б не ведалi якога–небудзь самага пацешнага аповеду, самага фантастычнага павер’я аб ваўкалаках». Что же касается современной культуры, то недавно составили рейтинг самых страшных литературных героев. На первом месте Старший Брат из антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла, всемогущее воплощение тоталитарного контроля. На втором месте Ганнибал Лектер, обаятельный психиатр, он же людоед, придуманный Томасом Харрисом и получивший всемирную известность благодаря экранизациям. На третьем месте Клоун Пеннивайз из «Оно» Стивена Кинга. Его прототипом послужил реальный маньяк Джон Уэйн Гэйси, который наряжался клоуном, чтобы привлечь детей. На четвертом месте медсестра Рэтчед из «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи, которая издевается над беспомощными больными. Вот только теперь дошла очередь до классики жанра: на пятом месте граф Дракула Брэма Стокера. Далее снова Стивен Кинг, точнее, его героиня Энни Вилкс из романа «Мизери». Дамочка захватила в плен любимого писателя, отрезала ему ногу, держала на наркотиках, чтобы писал для нее одной. Завершают ужасную десятку Демон из «Экзорциста» Уильяма Питера Блэтти и Патрик Бейтман из «Американского психопата» Брета Истона Эллиса. Далее опять классика: Билл Сайкс из «Оливера Твиста» Чарльза Диккенса, уголовник, который пытается заставить несчастного Оливера Твиста быть своим подручным. И завершает рейтинг... уж не знаю, возможно, это и будет когда–то считаться классическим образом — жуткий Лорд Волдеморт из книг про Гарри Поттера, колдун, превративший себя в поисках бессмертия в безносого чешуйчатого монстра, имя которого боятся называть.
Как видите, не всегда чудовище отвратительно внешне. И совсем не обязательно оно отвратительно по духовным качествам. Превращение нежного душой монстра в прекрасного принца посредством самоотверженной любви красавицы — любимая тема мирового искусства. Амур и Психея, Квазимодо и Эсмеральда, Джейн Эйр и мистер Рочестер... Как–то довелось проводить с коллегами дискуссию на тему римейков, и у меня, и у поэта Георгия Бартоша возникла идея провести конкурс римейков на тему «Красавица и Чудовище». Идея была воплощена в жизнь, на конкурс прислали весьма любопытные произведения... И кого же наши участники считали чудовищем? В рассказе победителя конкурса, писателя Валерия Гапеева, «Пунсовая кветка з пацiнай», — это бизнесмен с обожженным лицом, ему достается в качестве «живого товара» проданная женихом девушка. Постепенно из пленницы она превращается в подругу, любовь преображает ожесточенное сердце мужчины... В постмодернистской пьесе Адама Шостака «Ёў» действуют белорусские литераторы Бронислав Тарашкевич и Франтишек Алехнович, едущие в символическом поезде между Западной и Восточной Беларусью, а в качестве чудовища выступает некий «Пачварапрыгажун», который в конце пьесы разделяет состав и отправляет литераторов в разные стороны. В стихотворении еще одной победительницы, Ольги Павлюкевич, чудовище оказывается... отцом красавицы, бросившим ее мать еще до рождения героини. В рассказе авторства двоих школьников чудищем является сантехник, а красавицей — хозяйка квартиры, в которой протекает кран.
Что ж, сказочные образы меняются. Как говорит своему чудовищу героиня присланной на конкурс пьесы: «Успокойся, ты не можешь напугать девочку, которая в детстве спала в обнимку с плюшевым медведем». Но главное, по–моему, чтобы не менялись критерии красоты — пускай не внешней, так внутренней.
